Первый почувствовал легкую пульсацию внутри нее, что-то вроде сердечных сокращений. Он подумал об этом на секунду — а потом забыл, ибо Джейн свела бедра, еще сильнее сдавливая его член внутри, и вцепилась в его ладонь крепко-крепко. Генри вся эта ситуация показалась забавной — и он, не выдержав, слегка хихикнул. Его девушка иногда вела себя так странно.

— Убери… убери руку.

— Я сделал что-то не так? — Генри нежданно смутился.

— Нет, — она говорила так тихо, что Первому снова пришлось наклониться к ее рту, — я просто… всё.

Мужчина не понял, что значит ее реплика, но сил на выяснение этой загадки не было. Может, спросит позже. Ну, руку он в любом случае убрал, положив теперь влажные пальцы на девичью грудь. Он прижался подушечкой пальца к ее возбужденному соску и сделал несколько круговых движений — механически, скорее. В любом случае, на это действие Элевен грязно застонала и замычала.

Джейн отвернула голову в сторону — взгляд у нее был бесцельный, бегающий. Первый опять подумал, что ей что-то не нравится: больно, может. Поэтому он стал двигаться ровнее, медленнее, давая девушке возможность концентрироваться на каждом нежном толчке. Это не то, что ему обычно нравилось, но ради своей любимой девушки он был готов на многое.

Внезапно, мужчина неловко выскользнул из подруги. Чуть не ругнулся — Джейн не любила сквернословие; он, в общем-то, тоже. Опять посмотрел на Эл — она всё так же почти не показывала никаких эмоций. Стало обидно — Генри скользнул в нее снова, продолжая ровные движения. Убрал руку ее груди, положил на ее щеку; нагнулся, коснулся губами ее рта — проник рыхлым языком внутрь, пытаясь заставить подругу обратить на себя внимание. Мужчина не понимал, возможно, что после оргазма его дама сердца чертовски устала. Ей, конечно, все еще были приятны интимные касания Генри, ощущение его внутри; но хотелось уже побыстрее закончить и лечь спать.

Генри продолжал медленно и в ритм толкаться, раз за разом, заставляя девушку мычать в его рот; он целовал ее без устали, глубоко и страстно, сдерживая позывы причинить легкую боль: укусить или сжать пальцы девичьей ладони, которую он продолжал стискивать. У Эл все еще не получалось идти с ним в темпе, даже тогда, когда он уменьшил скорость. Глупо, но она подумала о том, что это похоже на венский вальс, которому Первый однажды пытался ее научить. Танец — легчайший, но у бедняжки Элевен никак не получалось услышать простой ритм. Сейчас ситуация была похожа — Первый совершал фрикции определенного темпа-ритма, и Эл не могла их поймать. Было немного стыдно — но Генри подобное совсем не злило: тот факт, что она хотя бы пыталась, а не просто лежала бревном, уже многое для него значил.

Время тянулось под странные хлюпающие звуки, обоюдные глухие стоны и скрипы матраса; ритмично, как толчки Первого. Джейн считала про себя — секунды или фрикции, она так и не поняла. Все еще безуспешно искала чужой ритм.

Потом случилось очевидное: Генри уткнулся лицом в девичью щеку, сжал крепко до боли ее ладонь, выдохнул шумно и вытащил член — считай, в последний момент. Перламутровое и вязко-липкое растеклось по лобку Джейн, марая и пачкая короткие темные волоски. Первый закусил губу, когда выпрямился и рассмотрел результат своей деятельности — еще секунда, и последствия для них обоих могли стать не слишком хорошими. В следующий раз он обязательно озаботиться приобретением пачки хороших презервативов.

С другой стороны, его серьезно возбуждала мысль о том, что его семя могло оказаться внутри девушки, вытекать белым и мазким — он, как животное, показал бы таким образом свое право на ее персону. Но это было ужасное-дикое, непозволительное желание, которое Первый постарался упрятать куда поглубже.

Еще раз глянул туда — забавно, но крови не было. Его это озадачило: разве у девственниц не идет кровь после первого полового акта? Он нахмурился, подумав на секунду, что он у девушки не первый — а потом вспомнил про ее реакции, нелепые слова и узость влагалища: и все его подозрения как рукой сняло. Нет, конечно, она хранила ему верность — не спала ни с кем, кроме него. А кровь… ну, может, это была ее индивидуальная особенность, кто ж его знает.

Посмотрел на Элевен, на ее потное тело, распластанное что на паперти, на ее быстро вздымающуюся вверх-вниз грудь, на ее обескураженное красное лицо. Она была великолепна по всем аспектам даже сейчас. Боже, он действительно ее любил: даже не так, это не любовь — что-то гораздо глубже и сильнее, что-то недоступное обычным порочным людям.

Первый выдавил из себя улыбку — чертовски устал, хотелось спать и ни на что не было сил; даже на душ после такого грязного акта. Он потянулся и зевнул; лег рядом с Элевен, которая теперь повернулась на бок и молча подтянула к себе колени, прижал ее к себе за талию; носом примкнул к ее мокрым волосам. Великолепно.

— Моя девочка отлично справилась, такая молодец, — Генри говорил заискивающе, интимно: шепотом, сунув руку между сжатых девичьих ног.

Впрочем, его смутило молчание девушки. Он решил осторожно поинтересоваться.

— Тебе понравилось, Джейн?

Девушка ответила не сразу — может, десяток секунд спустя.

— Да, — ей было неловко в таком признаваться. — Очень.

Первый гордо ухмыльнулся, сильнее прижимаясь к девичьим волосам лицом.

Они молчали еще какое-то время, и Генри уже начал засыпать.

— Генри, то что мы сделали… нормально? Правильно?

Мужчина встрепенулся, вышел из состояния полудремы, услышав неожиданный вопрос подруги.

После того, как все кончилось, Джейн запуталась. Пришло ощущение неправильности происходящего — разве это нормально, заниматься подобным со своим пусть и лучшим, но все равно другом? Ей стало стыдно — она ощутила себя подобием грязной проститутки, готовой лечь под любого, кто протянет к ней свои сочувственные объятия.

— Разумеется, — Генри сладко поцеловал свою простодушную девушку в шею, — это именно то, чем занимаются люди, которые любят друг друга, — он планировал подобрать другое слово, но слов, объясняющих его чувства к Джейн люди пока еще не придумали.

Элевен смутилась. Конечно, она любила Генри… но возможно их понятия любви друг к другу серьезно отличались. Она не знала, что ей ответить и как реагировать, поэтому просто промолчала, сжавшись, и решила, что подумает об этом утром — чертовски хотелось спать.

Для Первого произошедшее — акт любви, но не такой, как у других людей: нет, настоящей, живой. Гораздо более глубокой; той, до которой всему человечеству еще далеко. Акт настоящих хищников; властителей этого мира. Беспорочный по своему существу.

О, ну, глупышка Элевен вероятно опять этого не понимала — она была молодой, наивной и не осознавала многих вещей.

Ну, ничего страшного. Он ее научит. Сделает так, чтобы она испытывала к нему то же, что и он к ней. Покажет, продемонстрирует — это его мужская обязанность; теперь, когда их отношения наконец достигли пикового значения.

Генри еще раз поцеловал свою любимую девушку в шею, сильнее прижал к своему нагому телу.

Они наконец достигли полного единства — стали одним целым; и теперь Первый планировал делать подобное как можно чаще. Потому что Джейн — тот человек, без которого он больше не может представить свою жизнь. Отныне и во веки веков, она принадлежит ему и только ему — как его половина, его часть. Его любимая, единственная и идеальная девушка.