Последней парой стояло материаловедение. Насколько я смогла понять из расписания, и теоретические, и практические занятия по этой дисциплине у нас будут проходить в лабораториях, поэтому сейчас нам предстояло перейти в другую часть учебного крыла. По дороге в месте разветвления коридоров мы наткнулись на компанию светловолосого. Я тут же сделала вид, что меня здесь нет, но номер не прошёл. Один из свиты, тот самый синеглазый, меня увидел и не преминул сообщить об этом своему главарю. Естественно, мне вслед сразу же полетели нелестные эпитеты, похабные окрики и присвисты. Я сделала вид, что ничего не заметила и вообще ни при чём, но внутри всё бурлило и кипело, одновременно хотелось ответить словцом покрепче и провалиться сквозь землю от стыда. Чтобы не сорваться, я сильнее вцепилась в руку Лисси и постаралась сделать морду кирпичом, хотя по ощущениям лицо от переживаемых страстей и любопытствующих взглядов окружающих сделалось пунцовым.

– Когда ты успела пересечься с Гарном? – удивлённо спросила девушка, проводив улюлюкающую компанию взглядом.

– С каким Гарном? – не поняла я.

– Гарн Брилон, – кивнула она в сторону. – Ну, тот, со светлыми волосами.

Я даже запнулась от неожиданности.

– Ты знаешь этого… придурастого блондина? – не поверила я своим ушам.

– Раньше… знала, – Лисси застенчиво опустила глазки, и мне показалось, что щеки залил легкий румянец.

А вот это уже интересно.

– Да уж… имела неосторожность столкнуться вчера в библиотеке, – пробормотала я и усмехнулась, поняв, как тривиально это звучит.

Лисси не ответила, и я была ей благодарна за то, что она не стала дальше развивать эту тему. Не очень хотелось заново переживать тот неприятный эпизод.

Лаборатория материаловедения напоминала музей сумасшедшего геолога. Все стены помещения были заняты стеллажами с разложенными на них образцами. Здесь были обычные камни, и различной формы и цветов кристаллы, куски природных металлов, кучки разноцветного песка, и много-много чего ещё. Некоторые образцы светились, другие, наоборот, казалось, поглощали свет, одни блестели, словно зеркала, другие покрыты матовой плёнкой, третьи имели прозрачность. И, похоже, это был далеко не предел, потому как в одном из углов помещения один на другом стояла стопка коробов с разными пометками. Видимо, новые образцы, которые ещё не успели рассортировать.

Преподавательницу я узнала сразу, мастера Инготу Калаи трудно было не узнать. Женщина спокойно сидела за своим столом и увлечённо читала какую-то книгу, не обращая на нас ровным счётом никакого внимания. Только когда прозвенел звонок, она вложила между страниц закладку и отложила чтиво.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, подождав, пока гул голосов в помещении наконец стих и внимание студентов обратилось к женщине; голос у неё был глубокий, бархатный, что вполне сочеталось с её внешностью.

– Меня зовут мастер Ингота Калаи. Моя задача – познакомить вас с веществами и материалами, с которыми вам впоследствии придётся работать. Основу данной науки составляет изучение состава, строения и свойств различных материалов, того, как эти свойства меняются при различных условиях и что происходит при воздействии различных факторов на исходные вещества и их производные.

Слушая лекцию, я ощутила, как меня постепенно накрывает дежа-вю. Я словно бы снова перенеслась на двадцать с лишним лет назад в свои студенческие годы на Земле, только изучали мы исключительно металлы и их сплавы. В данном случае предмет материаловедения представлял собой помесь органической и неорганической химии, геологии и металлургии.

Мастер Калаи рассказывала всё очень доступно и обстоятельно. При всей моей нелюбви к химическим наукам она сумела заинтересовать меня, а уж когда я несколько раз попросила ещё раз объяснить непонятные для меня моменты, то удостоилась похвалы за рвение к учебе и, кажется, вошла в число её любимчиков.

Так пролетела неделя, другая, уж и седьмая миновала. Постепенно я привыкала к студенческой жизни, старалась вовремя выполнять задания, внимательно слушала лекции и следовала наставлениям преподавателей на практических занятиях. К своему удивлению, заметила, что учёба даётся мне относительно легко. Уж не знаю, что именно на это повлияло: то ли потому, что половина дисциплин оказалась весьма созвучна нашим земным, то ли Ларадан на меня так воздействовал, но училась я не хуже других. Правда, особенно много приходилось заниматься на уроках по магии. Трудность заключалась в том, что у меня не было базовых знаний, тех самых, что уроженцы Ларадана постигали в детстве, и посему мне приходилось учиться вдвойне. К тому же, в силу своего земного менталитета, я никак не могла понять, что значит взаимодействовать с магическими потоками. Хуже нет, когда не понимаешь, что делаешь, потому что тогда начинаешь сомневаться в себе, а где есть сомнения, неизбежно появляются ошибки. Цена ошибки в магии – твоя жизнь, но при этом пострадаешь не только ты сам, но и те, кто тебя окружает. Такого допустить было никак нельзя, поэтому я всеми силами старалась вникнуть в суть, но у меня ничего не получалось. Как бы я ни билась, сколько бы раз старательно ни вчитывалась в учебники, всё равно смысл до меня не доходил. И это сильно огорчало и бесило. Зато, как только удалось сломать привычные стереотипы и перестроить способ восприятия, освоение магических наук пошло гораздо легче, я сумела быстро нагнать своих однокурсников, и вместе с тем появился азарт.

За прошедшее время мы перезнакомились с одногруппниками, стали больше общаться, даже умудрились нарваться на общее наказание за нарушение дисциплины. Получилось до банального глупо. На перемене перед лабораторной по натурологии ребята начали вспоминать забавные случаи из жизни. В какой-то момент веселье переросло в дурачество, и один из парней нечаянно обрушил стеллаж с реактивами. В результате помещение мгновенно наполнилось странным бурым туманом. Мастер Елаанита, узрев плоды «трудов» наших, пришла в ярость. Никогда бы не подумала, что такое эфемерное существо может в мгновение ока превратиться в грозную фурию. И без того неестественно огромные круглые глаза стали ещё больше, ещё круглее и изменили цвет с лилового на сиреневый, кожа приобрела синюшный оттенок, во рту (или в пасти) вырос частокол из острых, как иглы, зубов, ногти удлинились, превратившись в тонкие лезвия, розовые волосы на голове зашевелились, будто живые, а воздух вокруг преподавательницы буквально искрил и потрескивал от электрических разрядов. Смотрелось всё это очень жутко, особенно когда вместо привычного певучего голоса раздалось режущее слух хриплое карканье пополам с шипением. В общем, мы прониклись, осознали, повинились. Успокоилась Елаанита так же мгновенно: вот она похожа на оживший кошмар, а в следующий момент уже в своём обычном состоянии, утончённая и отстранённая. В качестве взыскания за учинённый погром вся группа должна была отчистить помещение лаборатории и навести в ней порядок, так как бурый туман осел на потолке, стенах, мебели и на всём, что здесь находилось, противной липкой гадостью, которая отказывалась отмываться мыльной водой. В итоге после долгих мучений над нами сжалились и выдали специальный эликсир, который растворял эту дрянь на раз, правда, приходилось внимательно следить и сразу же опрыскивать обработанную поверхность нейтрализатором, ибо этот растворитель (иначе и не назовёшь) растворял не только упомянутую субстанцию, но и всё подряд.

Всего нас в группе училось двадцать восемь. Помимо тех семнадцати, с кем мы вместе сдавали вступительное испытание, были ещё одиннадцать. Как оказалось, в этом году испытания проводили в два этапа, так как желающих поступить оказалось слишком много, и поэтому проэкзаменовать всех за один раз не представлялось возможным. Посему было принято решение разделить всю массу абитуриентов на две части: для одних провести вступительное испытание днём раньше, для других – днём позже. Именно из первой партии и были те самые одиннадцать человек, и две давешние претендентки на безраздельное внимание мастера Обба были как раз из числа этих одиннадцати. В итоге нас вышло двадцать два парня и шесть девушек, и, как ни странно, все были людьми. В других группах попадались представители других рас, а наша волею судьбы оказалась чисто человеческой.