Добавив нежности своим прикосновениям, насколько это было возможно, несмотря на яростный огонь, пылающий внутри него, он гладил и ласкал Наоми, желая, чтобы она знала, что ей не нужно бояться его или его прикосновений. Да, он был большим и покрытым шрамами, но он никогда не причинит ей боль. Он позаботиться о ней.
Используя ее реакции в качестве ориентира, он узнал, какие прикосновения ей по душе. Её дыхание вырывалось урывками, ее руки сжимали в кулачках его шкуру, ее кожа блестела от пота. Она вся сияла. Все, что он мог сделать, это наблюдать и помочь ей достичь освобождения. Он даже не возражал против того, что, как только она получит удовольствие, у нее может пропасть желание спариваться с ним. В тот момент он не остановился бы ни за что на свете.
— Сделай это, расслабься, — сказал он ей, урча и мурлыкая, словно звук его голоса мог помочь. По тому, как она заглянула ему в глаза, он понял, что это сработало. Черты её лица исказились, она еле слышно вскрикнула, и он почувствовал, как ее лоно затрепетало под его рукой, притягивая и маня. Он задумался, имело ли для нее значение, был он внутри нее или нет. Он подозревал, что ощущения, которые охватят его ствол окажись он в ней многое изменят.
Наоми на мгновение затаила дыхание, затем внезапно прижалась губами к его губам, какое-то время посасывая их, после чего отпустила его и прижалась ртом к его челюсти, горлу, груди. Она двинулась ниже, его позвоночник натянулся, как струна, когда его ствол потерся о ее одеяние, а затем дернулся у ее живота, когда она продолжила лизать и посасывать его живот. Она взяла его плоть в руку и крепко сжала, пока усаживалась поудобнее. Одно это нежное сдерживающее прикосновение разошлось по его телу волнами жидкого огня, и он начал ерзать. Ее прикосновение было слишком легким, но он не стал бы делать то, что сделал со своим хвостом, и заставлять ее усиливать хватку. Он никогда не видел, чтобы его половой орган бы способен на то, что вытворял сейчас — стоял колом, опухший и покрасневший. Он боялся к нему прикоснуться, его руки были намного грубее, чем у нее. Она знала, что делать, а он нет.
Наоми провела рукой по его члену снизу до верху, и он застонал, открыв рот и лишившись дыхания. Она добавила другую руку, нежно массируя. Он чуть не взмолился о пощаде. Если она не собиралась садиться на него верхом, он не желал этого чересчур мягкого прикосновения, сводящего его с ума. Она опустила руки к основанию его древка, и он застонал, приподняв бедра навстречу её хватке. Затем ее руки исчезли, и он с тревогой взглянул на нее, когда она приподняла ногу, разъединив их тела.
Он лихорадочно пытался найти решение, которое заставит её вернуться, но вдруг понял, что она снимает с себя одеяния, и замер, наблюдая за происходящим. Она распахнула ткань, растянув ее на бедрах, и спустила вниз, открыв его взору участок шерстки, покрывавший ее лоно, на несколько оттенков темнее кожи, но в тон ее гриве. Ей пришлось сесть, чтобы снять ткань с ног, и он забеспокоился о ее обнаженной коже, соприкоснувшейся с землей. Он позволил бы ей сесть на него, если бы она захотела.
Наоми бросила ткань рядом с собой и снова посмотрела на него, закусив губу. Крол не знал, что у неё на уме, но он страдал без нее. Он протянул руку, и она, сверкнув зубами, приняла ее, он поддержал ее, когда она снова забралась на него, ее колени едва касались земли с обеих сторон, а лоно теперь было открытым и влажным там, где касалось его кожи. Он понятия не имел, подойдут ли они друг другу, это казалось невозможным. Если бы он не повстречал других, Связанных с духами самцов, он снял бы с себя Наоми из страха причинить ей боль.
Она положила руки ему на живот, чтобы приподняться, сдвинулась назад и, взявшись за его ствол, расположила его под собой. Она окинула взглядом его лицо, словно проверяя его мнение об этом, но он ничего не мог поделать, только наблюдать. Он чувствовал ее жар, как будто ее тело взывало к нему. Она немного опустилась, головка его древка вошла в ложбинку ее тазовой кости, затем она потерлась о него своими влажными складками. Крол извивался, лежа на лесной подстилке, листья и ветки лишь смутно ощущались сквозь его шкуру, кустарник рядом с ним источал аромат. Он попытался сосредоточиться на окружавших его вещах, чтобы отвлечься, но это было бесполезно, его разум, тело и душа были привязаны к ней и ее следующему шагу так же крепко, как если бы они были частью одного целого.
Наоми снова подвела его к своему естеству. Он чувствовал податливость входа в её тело, но знал, что не стоит давить. Королева сама должна была это сделать. Не торопясь, она перенесла большую часть своего веса ему на плечи. Он почувствовал толчок, давление, после чего что-то поддалось, и он вошел в ее тело. Богиня. Она была такой тугой и горячей. Если бы то, что осталось от его хвоста, могло дотянуться до его рта, он бы откусил его во второй раз. Как бы там ни было, он просто бил им о землю, глухие удары не помогали облегчить ситуацию, его наизнанку выворачивало от удовольствия.
Его Королева двигалась мучительно медленно. Время от времени она останавливалась, чтобы перевести дыхание, и смотрела на него с выражением сосредоточенной решимости на лице. Он чувствовал трепет внутри нее, которая длилась несколько мгновений, как будто она заставляла себя расслабиться. Возможно, он был слишком велик для нее. Она выглядела не особенно довольной этим фактом. Но он не знал, сможет ли выйти из нее. Ему казалось, он не получит свой возбужденный орган обратно, если попытается вынуть его. Он вполне мог представить, как та половина, что была внутри нее, растворилась в ее плоти, соединив их вместе и отдавая ей желаемое. Крол знал, что это не сработает, все, что он мог чувствовать, — это обжигающую тесноту ее тела, он потерял контакт со своей плотью. Она снова сдавила его, и от нахлынувшего на него наслаждения он застонал и сжал руки в кулаки, пока боролся с тем, чтобы не вонзиться в неё глубже и не подмять под свое тело.
Она двигалась снова и снова, пока каким-то образом не села на него, а его ствол не исчез внутри нее. Ее дыхание было учащенным и поверхностным, она вспотела, он чувствовал, как дрожат ее бедра, но она радостно поджала губы, и провела руками по его животу. Он был не в лучшем состоянии, все его тело было настолько напряжено, что могло разорваться на части, а разум уже разлетелся на куски. И все же она выглядела такой довольной, что он не мог не гордиться ею. Он положил руки ей на бедра, обхватив ее за ягодицы, и притянул бы ее к себе, чтобы обнять, если бы был уверен, что это не причинит ей боли. К тому же, пока его жезл стоял внутри неё колом, он не был уверен, что она сможет лечь, так что не станет это проверять.
Он заурчал для нее. Похоже, ей нравилось, когда он так делал. Он сожалел, что не мог уменьшить размер своего древка и доставлял хлопоты.
Какое-то время они ждали, проводя руками по телам друг друга, пока Наоми снова не собралась с силами и не приподнялась, утягивая за собой его ствол. Не было никакого ощущения разрыва или какой-либо боли, поэтому Крол заключил, что на самом деле они не слились воедино, это было просто ощущением. С одной стороны он испытал облегчение, увидев его снова, а с другой — был озабочен тем, чтобы глотнуть воздуха и справиться с ощущением обволакивающих его стеночек. Она лишь немного сдвинулась, обнажив только основание, после чего снова опустилась, и, ох, это было еще хуже. Крол рыкнул, изогнув губы в оскале, пока наблюдал за тем, как ее тело поглощало его раз за разом, используя ради своего удовольствия. Наоми ахнула и закатила глаза. Она крутанула бедрами и захныкала. Его ствол, возможно, было трудно принять поначалу, но теперь она, казалось, наслаждалась им. Каждое ее незначительное движение испытывало его на прочность, но он не двигал бедрами, позволяя ей использовать его.
Она снова приподнялась, на этот раз еще выше, и когда снова опустилась, они оба застонали. Крол не мог удержаться и вонзил пальцы в её кожу, побуждая ее немедленно подняться. Она позволила ему это, двинувшись вверх, пока внутри нее не осталась лишь головка его древка, а затем снова опустилась на него. Ее движения становились более плавными, легкими, и по мере того, как ускорялись её фрикции, влажный звук соприкосновения их тел становился громче, сопровождаемый стонами, возгласами и выкриками. Каждый раз, когда она покидала его, Крол спешил вернуть ее обратно, обнаружив, что теперь, когда он знал, каково это — оказаться внутри нее, он предпочитал это всему остальному.
