Утром его разбудил плеск воды. Рассвет только начинал пробиваться лучами света сквозь кроны деревьев. Огонь Наоми сгорел дотла. Рилл все еще спал. Крол посмотрел на реку. Наоми стояла обнаженная в реке, все ее тело было мокрым, а грива усмирена водой. Крол замер. Одной рукой она потерла другую руку, затем заднюю часть шеи. Ее одеяния были сложены на камне рядом с ней.
Крол знал, что у нее нет меха. Когда она впервые появилась в их пещере с наступлением сезона дождей, она сняла свои мокрые одеяния, под которыми почти ничего не осталось. Он думал, что сможет представить, что скрывали клочки материи, которые покрывали её тело, но он ошибся. Без широких плеч и массивного телосложения Королевы его вида, ее грудь выглядела округлой и мягкой, а соски заостренными от холода. Свет отражался от ее смуглой кожи. Он был поражен гладкостью её фигуры, нежным и плавным очертанием ее ребер, сужающимся к талии, изгибами её ягодиц, переходящим в бедра. Ее живот был плоским, а когда она повернулась боком, он не мог поверить, что взрослая особь может быть такого размера. У нее не было ни одного мускула, но она, казалось, не страдала от этого. Ее зад без хвоста выглядел неприлично обнаженным, словно дразня тем, чего он не должен был видеть.
Как оказалось, ее грива была не единственным покровом на теле. Между ног её половые органы скрывал небольшой участок темных завитков. Она наклонилась, чтобы зачерпнуть в ладони еще воды, от чего ее ребра и позвоночник на мгновение проступили под кожей. Крола на мгновение пронзил ужас. Она была очень худой. Хоть и казалась здоровой, она была не более, чем тростинкой. Возможно, именно в таком физическом теле нуждался дух, только кости и великолепная кожа. Ее лицо было безмятежным, а уголки губ приподняты, когда она орошала водой свое тело.
Неужели Крол назвал ее духом? Он ошибся. Она была Богиней. Удивительной и прекрасной. Пленительной. Каким-то образом гармонирующей со слабым утренним рассветом, водой, протекающей у ее ног, лесом и всем, что в нем есть, и все же властвующей над всем этим. Она была изумительной и экзотичной, держась величаво и независимо, благословляя лес своим присутствием, воду своим прикосновением, благословляя Крола одним своим видом. Ему как смертному, не дано было этого понять, он мог только восхищаться.
Со странным чувством в груди, смахивающим на голод, от которого у него сводило челюсть, но также на страх и трепет, он заставил себя подняться. Наоми уловила его движение и оглянулась, издав тихий вскрик, когда увидела, что он за ней наблюдает. Она скрестила руки на груди и, выскочив из воды, кинулась к своим одеяниям. Ее ноги были изящными и стройными. Крол моргнул, словно только что вспомнил, как это делается, и отвел взгляд. По какой-то причине он почувствовал себя виноватым. Она не хотела, чтобы он ее видел, он поступил неправильно, но не знал этого. Крол никогда не встречал того, кто прикрывал бы свое тело так, как это делала она. Он думал, что она прикрывалась просто ради тепла, так как у нее не было шкуры, но, возможно, здесь крылось что-то еще. Может, в этом заключалась какая-то опасность, какая-то магия, потому что она была не такой, как он. Разумеется, по тому, как его глаза были прикованы к ней, и по тому, как он чувствовал себя сейчас, он верил, что здесь замешано какое-то колдовство.
Краем глаза он заметил, как она торопливо натягивала на себя одеяния. Крол потер грудь. Жить с духом было опасно. Он больше не чувствовал себя так, как прежде. Крол снова задался вопросом, может ли кто-то из его вида Соединить себя Узами с духом. Он задумчиво посмотрел на Рилла. Нет, Рилл был для него намного важнее. Напряжение в груди спало, и он позволил мыслям о Рилле снова спустить себя с небес на землю. С Риллом, по крайней мере, было проще, он знал, что ему нужно делать и как. Он знал, что поставлено на карту. На нем лежала ответственность. Помимо духов, Богинь и магии, в его жизни было только одно, что он должен был делать, — это защищать Рилла.
Наоми вернулась в пещеру, и он взглянул на нее. Она наблюдала за ним. Затем заправила мокрую прядь гривы за ухо и села у огня, подтянув колени к груди, словно прятала от него свое тело. Она казалась немного обеспокоенной, но не сердитой, и не собиралась уходить. Крол решил, что его проступок, скорее всего, был незначительным.
Он отошёл от нее и разбудил Рилла. Пора было завтракать и уходить. Дневной свет был уже не за горами, они не могли позволить себя обнаружить. Они должны были двигаться дальше и найти свою собственную пещеру.
Глава 17
Так они и жили, пока проходили месяцы. На какое-то время они задерживались в одной из пещер, а затем двигались дальше, иногда в спешке, если Крол замечал то, что ему не нравилось, иногда словно это не имело особого значения. Джунгли окутывала приятная жара, и Наоми приспособилась к здешней жизни. Она пробовала делать инструменты из камней с переменным успехом. Ее одежда постепенно изнашивалась. Она держала рубашку и жилет сложенными в рюкзаке, чтобы спасти их, носив только лифчик. Парням было все равно, насколько она могла судить. В любом случае, они все время расхаживали голыми. Ее носки износились первыми, поэтому она надевала ботинки только в плохую погоду. Несколько падений сказались на ее штанах, разорвавшись до дыр на коленях, пока они тоже не отправились в рюкзак. Наоми попробовала смоделировать несколько вариантов юбок из листьев. Некоторые получались лучше других.
Рилл подрос и прибавил в весе. Тащить его стало слишком тяжело, ей пришлось отговаривать его запрыгивать на нее, чтобы не уронить. Он так и не научился говорить по-английски. Наоми надеялась, что будучи таким молодым, он сможет немного выучить хотя бы несколько фраз, но он не смог. Наоми попыталась найти общий язык с Кролом, даже использовала язык жестов, но его это казалось сбивало с толку. Она была уверена, что у них был свой язык жестов, но позже, когда она попыталась использовать его, стало ясно, что он ее не понял. Она старалась говорить с Риллом по-английски, когда они играли, просто чтобы не забыть, как это делается.
Спасение не пришло. Она так и не встретила других людей или каких-либо признаков их присутствия. Это разъедало ее изнутри. Она просто хотела знать, почему. Она хотела знать, где находилась и, что с ней случилось. Ей нужны были ответы, но она не могла их получить. Она думала, что сможет примириться с тем, что никогда не вернется домой, если узнает, что случилось. Как бы то ни было, она провела слишком много ночей, глядя на звезды в поисках знамения.
Она лучше узнала Крола и Рилла. Маленький мальчик приносил ей радость своей игривостью и очаровательной милотой. Он обнимал ее, чтобы она не грустила, к тому же приглядывая за ним, ей было чем заняться. Она полюбила его. Крол сохранял определенную дистанцию, но в конце концов расслабился в её присутствии. Ей казалось, что теперь она понимала его чувство юмора так же хорошо, как и он. Она знала, что его пугало, а что злило. Она знала, когда волноваться, стоило ему оставить их в пещере одних, а когда для волнения не было причин. Она знала его любимые блюда и перемены в его настроении, когда ему нужна была компания, а когда он хотел остаться один. Иногда он наблюдал за ней, но они не прикасались друг к другу без особой на то причины, а ночью спали порознь. По вечерам она слушала, как он рассказывал Риллу истории, а он наблюдал за тем, как она показывала фокусы. Иногда он позволял ей вычесывать его мех так же, как и Риллу, но долго это не длилось, он всегда уходил, если она подбиралась слишком близко к его хвосту.
Он добывал для них еду, а она продолжала готовить, смешивая разные ингредиенты в своих мисках, пробуя листья вместо специй. На самом деле она ничего не добилась, хотя и обнаружила, что фрукт размером с шарик для пинг-понга лопается, как попкорн, при правильном нагревании. Она мылась в реках, когда могла, и грела воду на костре, если не могла. Она следила за гигиеной Рилла, но Крол был в лучшем случае сбит с толку, в худшем — раздражен ее теплой влажной тряпкой, если она проводила ей по нему. Раз или два ей удалось затащить его в воду в жаркий день, но остаток дня они провели валяясь на солнце и высыхая.
