Дальше мы стали искать дорогу. Бумажных карт не было, а TomTom не работал! Точнее, это нам все не удавалось построить маршрут: спросонок в Домачеве мы не сообразили, что раз у нас карты закачены по странам, то бесполезно пытаться построить маршрут из Белоруссии в Чехию, а надо выбирать его внутри одной страны. Впрочем, по указателям и Google-картам (без заранее построенного маршрута) до Чехии мы добрались. Разве что Люблин по кольцевой дороге объехали два раза. Ну, перепутала я поворот, Краков с не-Краковым… Виньетку (наклейку на лобовое стекло) мы тоже купили без проблем – в восемь вечера на первой чешской заправке по банковской карте. Правда, куда виньетку крепить, в Москве мы выяснить забыли, но разругаться из-за этого не успели: на чешской заправке был интернет (в отличие от польских бензоколонок). Заполненный прямоугольник мы закрепили в углу лобового стекла снизу, справа от пассажира. Потом, наконец, построили маршрут на нашем TomTom’е и в девять вечера приехали в Оломоуц.

Забронированные апартаменты находились недалеко от съезда в город. С выбором я не ошиблась. Заезд удобный, хозяйка гостеприимная, даже по-русски говорит и пишет. Жилье вроде на окраине, но до центра добраться удобно: меньше десяти минут на трамвае или двадцать – пешком. Квартира в Оломоуце стоит меньше, чем номер в третьесортной гостинице в Смоленске, но все мелочи предусмотрены – вплоть до зонтика в коридоре и вина в холодильнике, которое можно «купить», оставив деньги в коробочке. А еще нас ждал гостинец – свежеприготовленный тирамису.

Об Оломоуце перед поездкой я успела узнать только, что он красив как Прага, компактен, был первой столицей Моравии и до сих пор славен рождественскими ярмарками, которые в том году вроде бы начинались 17 ноября. Но за неделю до нашего отъезда местная администрация объявила о переносе базаров на неделю. Может, из-за Праги, где открытие ярмарок наметили только на 2 декабря, а может, еще по каким причинам. Этим ничтожным фактом я была озадачена, озабочена и сбита с толку. Что пользы планировать, если все можно вот так вот запросто перенести?! Поэтому узнавать я больше ни о чем не стала, и на утро следующего дня мы поехали в город наобум.

Минута пешком до остановки «Крематорий» и семь минут на трамвае до центра. Эх, мне почему-то часто случается бронировать жилье метрах в ста от кладбища. Вы будете крутить пальцем у виска, обходить меня стороной или нервно смеяться на мой счет? А я совсем не против такого соседства: мертвецы ко мне не приходят, жилье дешевле, тихо, публика, как в старину говорили, чинная и спокойная ходит. В Оломоуце, правда, кладбище было только через трамвайную линию, где крематорий, мы так и не выяснили, а недалеко от апартаментов стояло университетское общежитие. Молодежь из трамвая выходила веселая, шумная… Что ж, жизнь идет.

Итак, мы в центре. Рабочие перед Ратушей устраивают ярмарку: сбивают последние павильоны, вешают гирлянду на елку. Кажется, дерево не устанавливали – елка просто растет здесь. Информационный центр на ремонте, его сотрудницы работают тут же, в центре будущих торжеств. За чешские кроны (хорошо, что мы, сойдя с трамвая, сразу же выменяли их в банке) покупаем у них рождественский набор: кружку для глинтвейна, чай и какой-то непонятный пакетик с семенами. Потом окажется, что семена еще надо прорастить, чтобы потом добавить в бутерброд со знаменитыми оломоуцкими сырками. Сырки мы купим позже в Праге, но проглотить так и не сможем. Ощущение, будто вонючее склизкое мыло жуешь. Впрочем, может, дело в семенах, из которых мы так и не вырастили чудо-траву, чтобы положить на хлеб с сыром.

Посреди площади чумной столб – такие стоят по всей центральной Европе в знак победы над эпидемией, постигшей город. Когда уже и мы такой установим? В Оломоуце колонн аж две, на двух площадях. Видимо, грандиозных побед было столько же. Столб перед Ратушей считается самым значимым сооружением такого рода: 35 метров высотой, c часовней пресвятой Троицы внизу. Середина XVIII века, стиль барокко.

На Ратуше – астрономические часы. Они не столь известны, как те, что бьют на Староместской площади в Праге, но от этого не менее интересны. Чешский мастер соорудил куранты в XV веке; они показывают не только время, но и то, как движутся по небу Солнце и Луна, как изменяются некоторые другие астрономические показатели. В 1945 году немецкие войска раритет разбомбили. А когда в пятидесятые годы часы стали восстанавливать, реставратор переделал их в стиле соцреализма: вместо правителей и святых выходить из окошечек, крутиться и совершать еще какие-то действия стали спортсмены, рабочие, крестьяне, ученые. Каждый день в двенадцать часы оживают: фигуры идут по кругу, рабочие орудуют молотом, ученые ставят опыты, и всё – под особые мелодии. Их-то мы и услышали, а вот представление так и не увидели: о том, что оно произойдет, мы попросту не знали. В это время мы направлялись к краеведческому музею, но и оттуда ушли несолоно хлебавши. Во вторник он был закрыт!

Удрученные, мы еще погуляли по городу, еще поглазели, еще не по разу поели-попили. Нашли вторую – «нижнюю» – площадь с чумной колонной поменьше. Посмотрели на знаменитые фонтаны Оломоуца, которые в это время не работали, в отличие от мюнхенских (про последние мы узнали уже потом, в этот момент путешествия мы и о том, что будем в Мюнхене, не знали). Поднялись на Вацлавский холм к одноименному епархиальному храму2.

Потом мы погуляли по университетским дворикам, второй и последний раз в городе услышали русскую речь. Ныне Оломоуц – прибежище университетов, каждый пятый житель – студент, немало молодых людей приезжают из других городов и стран. Да и мои бывшие коллеги-филологи нередко бывают тут на различных конгрессах.

Пообедав, мы отправились домой «соснуть с устатку», а вечером приехали вновь – погулять, отправить открытку и поужинать. И опять почти промахнулись.

Главная почта, как и положено, располагалась на центральной улице и представляла собой величественное здание. Аппарат с отрывными талончиками на входе предлагал желающим воспользоваться услугами почты массу вариантов с текстом на чешском. Тех, кто взял талончик и встал в очередь, было несколько десятков. Мы же так и не разобрались, какое направление, выданное автоматом, позволит нам купить марку для открытки на родину. И тогда мы попросили нашу любезную хозяйку отправить нам письмо. Кстати, через три недели открытка с грифом «Авиа, отправление первого класса» таки дошла до нашего московского дома!

Уже в восемь вечера город почти опустел. А после ужина, в начале десятого, улицы и вовсе стали безлюдны и темны. Правда, как только мы поворачивали в такой страшный уголок, над головой, разгоняя мрак, тут же загорались скупые чешские фонари. Непривычная московскому жителю экономия.

Этот день мы провели нетипично для нас: три раза поели в кафе-столовой-ресторане и не сходили ни в один музей. Однако, о том не жалею, да и зарисовки чешского быта запомнились. В кафе мы видели невесток, приведших двухлетних внуков к бабушкам, в столовой – работяг, пришедших поесть «полевки». Это суп по-чешски. Ну а в ресторане мы наблюдали то ли за писателем, то ли за философом: отставив горячее, отложив телефон, он то и дело, поглядывая в пространство, писал что-то на сложенном листке бумаги, черкал, потом снова писал и снова смотрел в никуда. Я думала, такие персонажи встречаются теперь только на страницах книг.

На другой день нам предстояло ехать в Вену. Я собиралась. Муж просматривал буклеты.

– Арабелла! Арабелла! Здесь снимали Арабеллу! – закричал он.

В ту сказочную крепость из буклета мы поехали утром. Слава Интернету, тут мы успели вовремя. Осенью вожделенная достопримечательность работала только четыре часа в день. В этом романтическом замке Боузов действительно в восьмидесятые годы снимали «Арабеллу» и «Арабелла возвращается» – прекрасный многосерийный детский фильм в двух частях производства Чехословакии.