— Сядь, гэ, и успокойся.
Дверь открылась, пропуская в кабинет Сюань Лу со стаканчиком из их любимого автомата на этаже, снабжавшего порошковым кофе сразу несколько отделов.
— Выпей чай, станет лучше.
— Да с хуя ли мне станет лучше тем более от чая?.. — начал было Сяо Чжань, но Сюань Лу не Чжочэн, так просто не испугаешь.
— Пей, сказала, пока мы насильно в тебя это не влили! — маленькая и с виду хрупкая, она вполне могла бы даже в одиночку исполнить угрозу. Связываться с Сюань Лу в таком настроении себе дороже. Пришлось подчиниться и взять стаканчик с мерзко вонявшей химическим вкусом мяты и сливы горячей водой.
— Насилие над третьим полом запрещено законом, дацзе,{?}[сестренка ] — пробормотал Сяо Чжань, уткнувшись носом в вонючий стакан. Впрочем, не слишком громко.
Трусливо спрятавшийся за диваном у окна Чжочэн, почувствовав, что буря миновала, внезапно ожил:
— Закон запрещает насилие над любыми людьми. Давай спокойно обсудим, решим, что делать дальше…
— Давай, конечно, — с наигранной лёгкостью согласился Сяо Чжань. Ярость не ушла, она лишь чуть отступила, готовая в любой момент вернуться и выплеснуться наружу. — Обсудим, как Паучиха публично меня сдала, подставив тем самым под удар Ибо. Я понимаю, что она меня не выносит, но подвергать опасности гражданского — альфу между прочим! — у которого ещё нет детей? Она хочет, чтобы он стал следующей жертвой? Что за блядство?!..
— Чжань-гэ! — Сюань Лу и Цзыи удивительным образом синхронизировались, видимо, опасаясь повторения вспышки ярости.
Тяжело выдохнув, Чжочэн опустился на другой конец дивана и жалобно посмотрел на напарницу:
— Мне бы кофе…
Но Сюань Лу оказалась непреклонна:
— Я вас не оставлю, а то опять что-нибудь полетит в окно…
Спорить Чжочэн не стал. Подкаблучник.
— Не думаю, что она хотела тебя подставить, тем более, ты сам сказал, речь об альфе. У неё не было выхода. На слитом в сеть видео ты пытаешься привести в чувство Хайкуаня, потом приезжают медики и отчетливо слышны разговоры про «отравление химическим веществом». Там с нескольких камер суммарно семь с половиной минут до момента, пока кто-то из прибывшего патруля обратил внимание на снимавших. Ну и вишенка на торте, когда ты вопишь на всю улицу «Он ушёл! Это был Сюй Чжэн Си!».
— Блядь, я был в шоке! — дёрнувшись, Сяо Чжань облился чаем и зашипел, когда горячая мокрая ткань обожгла колено.
— Да, понятно всё. Но пресса сделала стойку, эти бешеные собаки тут же начали копать и уже к вечеру всё выяснили. И про смерть его альфы, и про психиатрическую лечебницу, и про то, что он пропал. Поступило несколько запросов от СМИ, пресс-служба всю ночь работала.
На это возразить было нечего. Хотя утечка произошла самым тупым образом, понятно, что это был вопрос времени. С другой стороны, возможно, к лучшему. Люди предупреждены об опасности, Сюй Чжэн Си станет труднее ловить жертв. Хотя зачем их ловить? На месте преступника Сяо Чжань сосредоточился бы на одном конкретном человеке, тем более, что теперь благодаря Паучихе, он знал имя обманувшего его омеги. Он уже один раз выбрал Сяо Чжаня. Теперь, когда маньяк знает, что Сяо Чжань помешал забрать не своего альфу, а всего лишь напарника, он начнёт искать настоящего партнёра. Для него это теперь вопрос чести.
— Сочувствую пресс-службе, но это их работа. Только теперь, когда моё имя озвучили публично, он будет искать Ибо. И что-то мне подсказывает, что Паучиха сделала это сознательно. Зная следующую жертву, поймать преступника проще. А, учитывая, что потенциальная жертва — мой альфа, я никому не позволю…
Договаривать не стал. Мысль о том, что по его вине Ибо может пострадать, в буквальном смысле вызывала тошноту. Парень и так получил ебанутого придурка омегу. Воспоминания о случившемся два дня назад всё ещё были под запретом. Сяо Чжань положил их в самый дальний и тёмный шкаф и запер на ключ, запретив себе любую рефлексию по этому поводу. Пока что.
Вчера, когда Ибо вечером вернулся домой, они так и не смогли поговорить. Ибо молчал, а максимум, который смог из себя выдавить Сяо Чжань — банальные вопросы про самочувствие и спутанные извинения. Ибо вежливо покивал, но ситуация повисла между ними гигантской дохлой белой обезьяной. Одно радовало — приготовленную им еду Ибо ел с удовольствием. Почему-то вид альфы, уплетающего за обе свои пухлые щёки свинину в кисло-сладком соусе, вызывал умиротворение, близкое к эйфории.
— Раз мы можем предположить его дальнейшие действия, то нужно просто спрятать Ибо в безопасном месте. А у вас в доме мы поселим подставного альфу из числа офицеров группы «А», — Сюань Лу рассуждала, как всегда логично.
Только она не учла один момент.
Вечером, когда Сяо Чжань подробно изложил ситуацию с самого начала и предложил план действий, Ибо наотрез отказался.
Вопрос о том, почему Сяо Чжань оказался не готов к такому повороту событий, остаётся открытым. На первый взгляд он учёл всё. Пришел домой раньше, приготовил ужин, встретил Ибо. За едой максимально нейтрально расспрашивал об учёбе, сам рассказал, как сдавал первую сессию в университете и как на него взъелась преподавательница по судебному производству и трижды отправляла на пересдачу. После ужина заварил Шу Чэньнянь — любимый пуэр Ибо — и предложил посидеть в гостиной. Они едва устроились на диване, и Сяо Чжань только успел предложить посмотреть новый выпуск «Танцев», как Ибо, поставив чашку на столик, в защитном жесте скрестил руки на груди и уставился на него немигающим взглядом:
— Говори уже, что случилось.
Неожиданная реплика немного сбила с настроя, но Сяо Чжань быстро сориентировался:
— Хочу попросить тебя о помощи.
Он подробно рассказал о маньяке, жертвах, о провалившейся попытке поймать преступника, о ранении Хайкуаня, о том, как информация просочилась в сеть, и даже показал то самое снятое прохожими видео, где он в ебучем клоунском прикиде пытается привести в чувство напарника. Заявление пресс-службы Управления от имени Паучихи Ибо прочитал уже сам, пока Сяо Чжань формулировал итоговый вывод о том, что Сюй Чжэн Си теперь знает не только лицо, но и имя того, кто его едва не поймал, а значит Ибо оказался под угрозой. Так последовательно, доказательно и обоснованно Сяо Чжань не выступал даже перед Паучихой. Чжочэн бы им гордился.
Ибо слушал молча, с нечитаемым выражением лица, не шевелясь и ни разу не перебив. В конце логично выстроенного, с чётко дозированным эмоциональным воздействием спича — который, между прочим, даже репетировал по дороге с работы — Сяо Чжань плавно подвел к необходимости на время исчезнуть. И добавил, что Управление полиции Пекина берёт на себя контроль безопасности Ибо и готово под охраной переправить его в Шанхай.
На всё это Ибо лаконично ответил:
— Я никуда не поеду.
Растерявшись от такой категоричности, Сяо Чжань сначала попытался было уговорить, начал объяснять заново, уточнять детали, но внезапно натолкнулся на ледяную стену.
— Гэ, я всё понял. Я не поеду. У меня родители, брат, друзья, учеба, сессия на носу, новогодний концерт и омега, на которого, если я скроюсь, обрушится ярость ебучего маньяка. Я не могу. Не потому что я какой-то там альфа, а он омега и вся эта гендерная хрень. Не в этом дело. — Ибо до этого не отводивший взгляд, замолчал и опустил глаза. Возле опущенных уголков губ залегли темные тени, скулы заострились, и сейчас он неожиданно выглядел сильно старше своих лет. — Я не могу его бросить, потому что он мне дорог. Хотя, может, ему это совсем не нужно, но я всё ещё надеюсь, что мы сможем построить отношения. И пока есть хоть малейший шанс, я не отступлю. — Ибо поднял голову, коротко глянул и снова отвернулся, будто смутившись своего признания. — Он мне очень нравится.
На этот раз слова всё-таки закончились.
— Ты… ты не понимаешь. Он будет тебя искать! Ты можешь пострадать!
Ибо посмотрел как-то устало, словно говорил с ребёнком, потом поднялся, так и не притронувшись к чаю.
