— Когда я был маленьким и жил на улице, он нашел меня, сделал операцию и обучил многому, потребовав взамен преданность.

— Ты свою цену ему отплатил!

— Как бы там ни было, я под его властью. И Досу, и Кин, и все остальные… И ты.

— Я ему не верю и не подчинюсь. Я буду воевать за тех, кто мне дорог, но не за него. Давай сбежим? Мы лишь пешки в его руках.

— Это невозможно. Даже если ты права, слишком поздно…

Дверь резко распахнулась и Заку не договорил. В палату вошёл Орочимару.

— Заку, Кетсуми… Как ваши дела? — уста саннина изогнулись в зловещей усмешке. — Ты не оставишь нас наедине, пожалуйста, — глядя в глаза ученице прошипел он.

Девушка неохотно зашагала к двери и, когда вышла, закрыла ее и встала рядом, чтоб послушать, о чем они будут говорить.

— Ты плохо поработал, Заку.

— Но я ведь сразился с Учихой! Ведь это не просто обычный наследник шарингана… Это вы наделили его той силой?

— Этого недостаточно, — Орочимару оставил последний вопрос без ответа, — я возлагал на тебя больше надежды.

— Простите, но ведь двое наших победили, они тоже могут сразиться с Саске…

— Это была твоя работа! — саннин повысил голос.

— Так бывает, что кто-то оказывается сильнее, — Заку ощутил опасность в словах Орочимару.

— Я тебя тренировал! От тебя требовалось лишь думать головой! Но твой проигрыш навредил не мне, а тебе. Ты больше не можешь быть ниндзя. Теперь ты бесполезен, — Орочимару перешел на шепот. Он улыбался, наслаждаясь болью ученика, что подвёл его, и осознавая, как сможет приспособить Заку в будущем. — Хотя, ладно, поможешь мне в одном деле…

— Каком? — Заку воспрянул, но учитель закончил разговор и зашагал к выходу. Кетсуми, услышав шаги, отошла подальше, и услышала, как саннин поймал врача за руку, требуя от него никого в палаты его учеников не пускать.

«Молодец, что победила. Вы с Досу должны помнить о моём приказе. Я не хочу больше разочаровываться» — едва различимый кем-нибудь другим шёпот Орочимару достигал самых глубин разума затаившейся за углом Кетсуми, которая надеялась остаться для него незамеченной.

Больше её к друзьям не пускали, а наутро все эти палаты уже были пусты. Нигде она не могла найти и Досу. От дурного предчувствия колотилось сердце и сковывало дыхание. Медлить с возвращением в Отогакуре было невозможно и Кетсуми ринулась в путь.

Когда куноичи вышла за врата Конохи, перед ней предстал густой лес, который она намеревалась пересечь до того, как стемнеет, но уже на середине пути начало вечереть. Воспоминания нахлынули на неё. Перед глазами пронеслось время, когда генины Звука тренировались все вместе и сидели после них допоздна, как поддерживали друг друга во время экзамена… Она остановилась и просто смотрела на дрожащие от страха руки. Сил продолжать путь не было. Девушка облокотилась о дерево и смотрела на заходящий за линию горизонта ржавый солнечный диск, пытаясь перевести дыхание. Слёзы покатились по её обветренным щекам. Плохое предчувствие неотвратимо нарастало, сковывая руки и ноги, не давая мыслить трезво.

— Я не могу останавливаться! — сказав это вслух, словно желая пробудить себя от наваждения, куноичи пересилила себя и отправилась в путь дальше, все ускоряясь и ускоряясь. Теперь Кетсуми явственно чувствовала, что каждая минута на счету. Шаг за шагом она ускорялась всё сильнее; ей было страшно: за её спиной происходили ужасные дела. Она была в этом уверенна.

Комментарий к 3. Решающий бой

Заку Абуми, вспоминая себя в детстве: https://sun1-27.userapi.com/o7xM0pZOzUMMd6Ry9WQLqpNCq0CyawdacQPKfQ/p-ITRGFLu7Q.jpg

========== 4. Цена поражения ==========

Кетсуми добралась до Отогакуре, когда на небе замерцали первые звёзды. Она пересекала селение, будто вражеский шиноби: осторожно, стараясь никому не попадаться на глаза.

Внутренний голос указывал путь и куноичи прислушалась, побежав на свой страх и риск в самое логово Орочимару. Оно оказалось темным, сырым и разветвленным на множество коридоров зданием. Эхо от её шагов стихло и она оказалась окружена абсолютной тишиной. В этот миг Тессен ненавидела тишину — от неё становилось ещё страшнее и тоскливее. Сейчас она корила себя даже за то, что ранее здесь не побывала, когда представлялась такая возможность, а теперь не могла найти дорогу. Куноичи положила руки на холодный пол, чтоб прочувствовать любые вибрации от шагов или голосов. Все вокруг замерло, потому ей удалось ощутить слабый шум из самого дальнего крыла здания — скрип двери четвёртой лаборатории и бесшумные шаги, характерные Кабуто.

Когда тот скрылся за углом, Кетсуми беспечно вбежала внутрь, уже не отдавая себе отчёт, что загнала себя в смертельную ловушку. В лаборатории располагались четыре кушетки, две — накрытые простынями, а на двух других лежали Заку и Кин. Рядом стояло два саркофага.

— Нет! — застонала куноичи, инстинктивно зажав себе рот, стараясь не выдавать своего присутствия.

Подойдя ближе, она увидела, что все открытые части тела молодых людей были исписаны иероглифами из их собственной крови. Вытекая из порезанных вен, алая жидкость как будто сама растекалась в смертоносных письменах.

Заку открыл глаза, а Кин повернула голову в сторону подруги.

— Что он с вами сделал?! — её шепот перемежался со сдавленным криком.

— Нас принесли в жертву для техники Орочимару, — слабым голосом ответила Цучи.

— В жертву? Что это за ритуал?! — Тессен изо всех сил сдерживала вырывавшийся из горла крик.

— Он хочет кого-то оживить, чтоб атаковать Коноху. Для этого необходимо передать нашу жизненную силу в их тела, — объяснил едва слышимым, словно шелест опавшей листвы, голосом Заку.

— Сначала он… убил их… Хизоку и Кио. Но их сил не хватило, теперь… Он решил забрать наши, — Кин уже не могла говорить, её речь прерывалась, потому что она медленно теряла сознание.

— Как прервать эту технику? Как? Как?!

— Никак.

Кетсуми подбежала к Заку, скручивая жгут из бинта, и попыталась остановить кровотечение.

— Уже бесполезно, я не чувствую боли и ничего не вижу, — он раскрыл глаза и смотрел куда-то в сторону.

От бессилия у куноичи подкосились ноги и она рухнула на колени. Её сердце сгорало оттого, что она не могла ничего сделать, только рыдать и кричать. Девушка была слишком слаба, чтобы дать отпор саннину, который в своих низких целях убивал преданных ему учеников. Единственное, что пришло ей в голову, чтоб прекратить технику — попытаться стереть письмена, которые подобно змеям расползались от тел к начертанной на полу печати. Она стала оттирать их сначала от кожи, потом от ледяных плит, но всё тщетно. Кетсуми подняла упавшую потрёпанную ленточку с волос Кин и прокричала, уже не боясь, что её услышат:

— Не теряйте сознание, прошу! Кин! Кин! Пожалуйста, очнись! — она судорожно трясла её охладевающее тело. — Кин! — она уткнулась лицом ей в грудь и просто плакала. Она обернулась на Заку. Он держался. Его глаза то и дело закрывались, но он боролся.

— Не покидай меня! Умоляю! — сейчас ей была дорога каждая ускользающая секунда рядом с ними.

— Кетсуми… — слабо прошептал Заку.

— Да?

— Тише. Не плачь.

Эти слова заставили куноичи вновь залиться слезами. Она взяла его за руку и ловила последнее, угасающее тепло.

— Я плачу потому, что вас больше не будет со мной рядом.

— Не правда. Мы с Кин всегда будем с тобой. И даже Хизока с Кио, — он ухмыльнулся, подобно тому, как делал всегда. — Живи ради нас. И не плачь больше. Беги, если они тебя найдут здесь, тебе не спастись…

— Я не могу бросить тебя! Я буду с тобой до конца!

— Беги, ты должна выжить!

— Нет! — она обхватила его руками и крепко вжалась в его мерно вздымавшуюся грудь.

К лаборатории приближались шаги. Кетсуми осмотрела комнату, ища пути к отступлению. Она взяла Кин и Заку за руки и мысленно попрощалась с ними, допуская и то, что совсем скоро они воссоединятся.

Дверь распахнулась и внутрь вбежал один из охранников логова в тканевой маске. Девушка ошарашенно обернулась, осознавая, что у неё нет шанса даже вооружиться, но в этот момент она услышала характерный тихий звон и увидела, как Кин протягивает ей сенбон. Её глаза на миг приоткрылись — она решила в последний раз помочь подруге. Тессен взяла иглу и глубоко вонзила её в лицо врагу.