- Пошли, - сказал я.

- Куда? – спросил он, размазывая по щеке грязь.

- Найду тебе что-нибудь переодеться.

- Я…я в порядке. Честно.

- Не говори глупостей. – я взял его за плечо и развернул к подъезду. – Вперёд. Четвертый этаж.

Когда я открыл дверь (замками мы обычно не пользовались), Маурицио бросил один взгляд в комнату, почти всхлипнул, порывисто схватился за меня и выдохнул:

- Бедный ты мой.

Я неловко обнял его одной рукой, кашлянул и сказал:

- Да в чем дело-то?

Он поднял на меня глаза.

- Только не говори, будто ты думаешь, что это нормальное жилье! Я убью Бенуа!

Я пожал плечами и зашел в комнату, которая…да, была далека от идеала. После солнечной и не такой уж холодной улицы особенно хорошо можно было почувствовать промозглость и сырость. Обстановка была, определенно, спартанская: узкая кровать с не самым лучшим матрасом, складной стул, маленький стол, несколько крючков на стене, раковина, зеркало размером с лицо, газовая горелка и крошечная электрическая плита (электричество иногда исчезало), над которой висела одна полка с посудой (да и это было уже излишней роскошью – я, в основном, ел в столовой). И, конечно, душ, отделенный от комнаты только шторкой. Вещи я хранил в одной коробке и рюкзаке. Я не потрудился привнести какой-то дизайн, поэтому освещение предоставлялось одной лампочкой, а стены украшали только небольшие трещины.

Я присел перед коробкой и достал со дна «гражданскую» футболку и джинсы.

- Думаю, это не слишком большое для тебя. Я буду на улице.

Маурицио вышел через пять минут и сел рядом со мной на ступеньки.

- Мэтью, ты не можешь тут жить.

- Уверяю тебя, могу. Как и еще 320 человек.

- Я точно знаю, что, как минимум, 2 человека практически переехали к моим знакомым девушкам.

- Ты знаешь больше, чем я.

- Серьезно, Мэтт, ты мог бы переехать к нам.

- Нет, спасибо. Я покину это место последним, сначала нужно пристроить всех остальных.

- Я не могу это так оставить. Тебе хватает еды?

- Никто тут не умирает от голода.

- В твоей комнате почти нет вещей, в которых я мог бы порытся. Где ящики и шкафы?

- У меня, типа, дневник есть.

- Видел. Он на английском.

Я удивленно посмотрел на него, но не смог почувствовать раздражение. Зато смог почувствовать что-то другое, когда увидел крошечную родинку на мочке уха, которую не замечал раньше. Это меня почему-то ужасно смутило и, чтобы занять руки, я принялся перешнуровывать кроссовки.

- Этторе на следующей неделе 14, - сменил тему Маурицио, видя, что я не поддерживаю разговор, - Это главный День рождения в жизни человека. К тому же, первый раз можно праздновать без взрослых. Считай себя приглашенным.

- Я вообще-то взрослый.

- Не льсти себе, - Маурицио хлопнул меня по спине, - Мы пойдем в клуб. Я зайду за тобой.

- Там дресс-код?

- Что?

- Ну, какая форма одежды?

- Не сверхроскошно… Хм, у тебя, наверное, нет ничего даже низшего уровня роскошности?

- Нет, зачем мне? Разве что парадный мундир. Он должен быть в кладовке.

- О! – его глаза расширились. – Подойдет!

Внезапно он смутился и почти отвернулся.

- Ну, и ты…можешь с собой кого-то взять… Я просто не знаю, может, ты с кем-то встречаешься… Вокруг же полно прекрасных… девушек…людей…

- Не спорю. Но как-то не хочу об этом думать. И, знаешь что? Я, пожалуй, переведу для тебя кое-что из своих записей. Просто, чтобы не говорить это вслух, и не смущать никого из присутствующих.

- Да? Ты сделаешь это? Это прямо как Пасха!

Не ручаюсь за правильный перевод последней фразы. Но что-то типа того. Выражение радости, короче.

***

Через пять дней я почему-то чувствовал себя не особо здорово, натягивая парадный мундир. Он странным образом сидел на мне свободнее, чем раньше, но не висел – и на том спасибо. Я заканчивал бриться, когда Маурицио постучал.

- Привет, - бросил он, заходя. – Думаю, дойдем пешком. Автобус только через полчаса.

- Ладно, - я вытер пену и оглянулся. И лишился дара речи. Фигурально выражаясь. Потому что я смог произнести:

- Nazzo! Что с твоим лицом?

Маурицио испуганно схватился за щеку и отпихнул меня от зеркала. После пристального разглядывания себя в течение минуты он облегченно вздохнул.

- Тьфу ты! Я думал, случилось что-то.

- Конечно, случилось! Что…это? И прочее… - о, как не хватало лексики! Я мог только делать неопределенные жесты руками. Потому что человек, который стоял передо мной, своим видом унизил бы солиста любой самой выпендривающейся глэм-рок группы. Он был в обтягивающих штанах с блестками, свободной темно-зеленой…штуке, которая плавно переходила в капюшон и сзади была длиной почти до пола, а спереди, наоборот, начиналась (или заканчивалась?) где-то у нижних ребер. А обувь! Это были высокие сапоги. На шпильке. На чертовой гигантской шпильке! Неудивительно, что он внезапно оказался даже выше меня. И его глаза выглядели просто неестественно огромными из-за макияжа. И ногти у него, конечно же, тоже были накрашены. Темно-зеленым лаком.

Я не слепой и уже имел возможность наблюдать до чего доходит даже повседневная мода в ЕМ. Но все это было, как оказалось, сдержанно по сравнению с…ЭТИМ.

- Так праздник же, - не моргнув глазом, сказал Маурицио.

- Да…точно. Я просто не догадывался, что ты…э-э…любишь женскую одежду.

- Мэтт, это не женская одежда. Там совсем другой крой.

- Крой. Ага, - я глупо кивал, раздумывая, как нам незаметно пройти через двор. Мои солдаты были на удивление толерантными людьми, учитывая все наши обстоятельства, но я не хотел давать им повода для лишних разговоров. Но ведь он уже как-то пришел сюда! Черт! Я надеялся, что ему хотя бы никто не свистел вслед.

- Прости, я не думал, что тебя это так удивит. Ну все, привык?

- Мне нужны годы на это.

- Мы не можем сидеть тут до 18-летия Этторе, так что, пошли.

- Ты не навернешься с этого? – я махнул в сторону шпилек.

- Нет, с чего?

- Действительно…Что ж…

- Стой! Фуражка, - он нахлобучил на меня фуражку, как следует отцентровал ее и еще поправил мой воротник. Я не знал, куда девать глаза, потому что одновременно хотел пялиться и отвернуться. И еще у меня было ощущение, что вот сейчас он притянет меня за галстук и поцелует. Потому что я всегда раньше делал так с Денни. Или он со мной. Но пора было очнуться.

Это был другой человек. СОВСЕМ ДРУГОЙ. Я прямо слышал, как Дэйв усмехается: «Ну что, Кёрк, ничего общего со мной? Может, вот ЭТО твой тип?».

Конечно же, как еще это могло произойти! – когда мы спустились, куча людей шла на ужин. Многие промолчали, но некоторые не удержались:

- Полковник! Вы сегодня такой…полковник! Что за особый случай?

- Карнавал, непонятно, что ли? – огрызнулся я.

- Маурицио, и это твой +1? Дружище, ты можешь лучше! Две минуты – и я буду готов!

- Пол, чувак, в другой раз. Но – спасибо! – Маурицио хлопнул его по руке. Он совсем не выглядел смущенным. Он так безукоризненно притворялся или, правда, чувствовал себя комфортно?

***

В клубе я смог выдохнуть, потому что на незнакомых людей мне было плевать, а знакомые воспринимали все, как должное. Да и вообще, Маурицио был там далеко не один такой. На мой вкус вокруг было слишком много детей, но я нашел себе компанию в лице Влада, который смог ответить на некоторые мои вопросы касаемо модных тенденций. По его мнению, это было как-то связано с предыдущими сложными годами, отсутствием строгих правил и подавления в воспитании, толерантностью, которая начиналась с института семьи и проникала во все остальные сферы жизни, и отсутствием развитой индустрии развлечений. Этот разговор чуть не усыпил Бубу, и она ушла танцевать.

- Дюбуа было 17, когда мы поженились, - внезапно сказал он.

- Спасибо, что поделился. А я что, спрашивал? Кстати, а где ваша…1/3?

- Мы разводимся с Тони.

- Печально. То есть…что вообще говорят в таких случаях? И это «мы» - этот брак работает вкруговую? Он и твой муж?