Ну, серьезно, из наших людей во время операции базу покидали, от силы, два десятка человек, да и то занимались они, в основном, листовками, ну, может, пару раз содействовали в захвате сотрудников GRL, кто об этом помнит вообще?

Хорошо, положим, я похитил Бенуа, Тано и Влада, но это наше внутрисемейное дело, и мы давно в этом разобрались. Они меня никогда за это до конца не простят, но и каждый день уже не припоминают.

Сожалею ли я о жертвах из GRL? О некоторых. В это число точно не входит Мэри Макловски. Она сама во всем виновата. Хотя мы и делали вид, что её покушение на Дэйва было совсем идиотски спланировано и изначально обречено на провал, но, на самом деле, для человека с одной действующей рукой нож она метнула впечатляюще и промахнулась совсем чуть-чуть.

Можно ли меня серьезно винить в том, что я тут же метнул этот нож обратно в нее? Никто же косо не смотрит на птиц, защищающих свое гнездо! Потом еще Дэйв выпустил в нее целую обойму, но это потому, что мы не знали, что у нее было с собой, и не хотели, чтобы она взорвала себя вместе с нами или выкинула еще что-нибудь занимательное.

Кое-что, конечно, попахивает излишней и неоправданной жестокостью, вроде пыток того рыжего бородача, но, во-первых, ни Дэйв, ни я к нему не прикасались (не считая того, что я бросил его руку в багажник, где лежал Влад, но, черт, эта рука тогда провела уже много часов отдельно от тела, так что это не считается), в во-вторых, там проблема была в неточных инструкциях, что, определенно, является недочетом командования, но уж никак не намерением. К тому же, это все равно нам не помогло.

Скажем прямо, мы ничего не испортили. Александра (предавайте меня вашей анафеме сколько угодно, но я не буду называть Маму Ее святейшеством! Может, тетка, которая всю жизнь сохла по Бенуа и блаженная, но если учесть всякие мелочи, вроде перепихов с чужим мужем и хладнокровное убийство одной из его жен – прямо не знаю…) уже явно пересидела все мыслимые сроки и нуждалась в стимуле к выходу на пенсию. Население немного понервничало, но большую часть времени они были просто в недоумении.

А мы добились своего. И, одновременно, окончательно, катастрофически, безвозвратно все провалили.

(*Подробности упоминаемых в конце главы фактов содержаться в “Годе 0”. Мэтью в своих записях избегает описания определенных событий либо потому, что эти воспоминания блокировались, либо просто не хочет к этому возвращаться).

========== Акт 20. Миссия завершена успешно. Мы проиграли. ==========

А я ведь не так уж и ошибался в исходе всего этого предприятия. Единственное, чего я никак не ожидал – что останусь в живых. Это настолько не входило в мои планы, что теперь я в небольшой растерянности. А теперь возьмите предыдущее предложение и смело используйте его, как ярчайший пример преуменьшения.

Я абсолютно не знаю, что с собой делать. Я настолько дезориентирован, что до сих пор, спустя более полугода после ВСЕГО, просыпаясь, не могу понять, где я, и что мне нужно делать.

Нужно…нужно…Я знаю, чего ХОЧУ. Я хочу перестать бесцельно барахтаться во всем этом. Мне настолько несвойственна бесцельность, что я с трудом опознал это состояние. Ну, у меня сейчас есть каждодневные задачи, но нет глобальной цели. Я не испытывал ничего подобного лет с восьми.

Совпадение ли то, что в этом же возрасте я познакомился с Дэвидом? Нет, конечно! Я могу попытаться найти в своей жизни что-то более значимое, но ничего там не будет. Все эти годы мы менялись, приближались и отдалялись, взрослели, умнели и глупели, но я никогда не сходил с его орбиты. Мне и в голову не приходило, что это может измениться, что может быть какое-то ПОСЛЕ…

Ну, попробуйте представить свою жизнь без солнца, хотя бы чисто теоретически. Где останавливается ваше воображение и список планов на будущее без солнечной радиации? В какой момент единственным ощущением остается пустота, наполненная паникой? Когда вы начинаете осознавать, что даже если найдете другой источник тепла, все равно не сможете жить, потому что у вас больше нет привычной гравитации, еды, да и вообще, солнце не гаснет, как лампа, оно превращается в чертового красного гиганта, уничтожая все на своем пути!

Так глупо сдерживать обещания. Ну как он узнает, что я сломался? В тот момент, когда я понял, что ВСЁ, мои глаза, как самонаводимые снаряды, начали лихорадочно оглядывать комнату в поисках оружия. И я быстро локализовал его в руке одного охранника. Этот момент невыносимо вспоминать – как будто ты не добежал три метра до финиша, запнувшись за невидимое препятствие. Мой мозг уже все представил, это было так просто и так правильно. Пистолет даже не в кобуре был, да, f*ck! – я уверен, что он был даже не на предохранителе! Мне не обязательно было дотрагиваться, просто резко дернуться, и меня бы прикончили – дело двух секунд.

Но когда я попытался пошевелиться, я оказался парализован. Нет, не так. Сначала я хотел сдвинуть руку, которую держал над его сердцем, и он меня не отпустил. Я столько времени провел в прострации, что кровь свернулась, и я прилип. Это была микроскопическая задержка, но курс мой тут же сбился. Мне хотелось просто открыть рот и кричать, пока не потеряю голос, но у меня онемели связки, язык, щеки, я не чувствовал своего лица. Я помню, как сел (футболка с треском оторвалась от пола) и все вокруг так кружилось, что я не понимал, где потолок, а где пол. Я начал растирать лицо руками, и это усилило запах крови. Я слишком сильно ее втёр, она до сих пор не смылась.

Кажется, я начал раскачиваться взад-вперед и смог выдавить из себя какое-то шипение и мычание. Но очередном качке назад я ударился головой о чьё-то колено, рука прижалась к моей шее сзади, и кто-то сказал:

- Вставай.

Наверное, я с кем-то разговаривал, но отказывался вставать или отходить от Дейва. Меня просили, потом приказывали и угрожали.

Я помотал головой, и всё закружилось еще сильнее: по кругу, одновременно в вертикальной и горизонтальной плоскости. Сердце бешено забилось, и я почти перестал дышать – начался старый добрый приступ ПТРС, но если раньше это состояние меня пугало – теперь я ему обрадовался, потому что появилась надежда, что в этот раз я смогу дотянуть до сердечного приступа. Я знал, что, скорее всего, мои губы уже синеют, и смог улыбнуться.

Но тут меня уложили на пол и воткнули что-то в плечо. Я попытался бороться с вмешательством, но сил моих хватило только на то, чтобы перекатиться ближе к Денни.

Голоса надо мной спорили. Кажется, промелькнули слова «лекарство» и «убить». Меня потрясли за плечо, потом подошел еще один человек и сказал по-испански:

- Мы должны его забрать.

- Только через мой труп, - сказал я и вдруг встрепенулся. – Пожалуйста?

Они начали что-то обсуждать, но мне это стало уже не интересно. Я чувствовал, как мое тело расслабляется, наполняясь приятной усталостью и теплотой. Остатки сознания приказали мне лечь поперек Дэйва, чтобы никто не смог причинить ему вред, и я отключился, почему-то пребывая в полной уверенности, что теперь все будет хорошо.

Проснулся я от того, что мои зубы стучали от холода. В полумраке я видел пол (уже другой, не черно-белый комнаты наверху) и кусок стены. Нужно было срочно сфокусироваться и вспомнить что-то важное. На меня была наброшена куртка, в которой я только позавчера ушел с базы. Осторожно повернув голову, я увидел бесформенные очертания, прикоснулся к мешку и быстро понял, ЧТО это. Я тут же подполз ближе и стал шарить в поисках молнии, всхлипывая вполголоса:

- Нет, нет, нет! Что вы наделали? Вы с ума сошли? Вы хоть понимаете, для чего этот мешок?

- Эй! – окликнули меня. – Стой! Успокойся!

Мне было не до этого. Дурацкая молния застряла, и мне пришлось разорвать мешок у его лица. Я осторожно погладил его щеку, бормоча:

- Извини…извини… Я такой идиот… Не знаю, как это получилось… Я уснул, представляешь?