========== Акт 15. Блистательный герр Шварценбахер раздаёт индульгенции ==========

Дальше все идет еще более пунктирообразно. Дэйв стал первым лейтенантом после окончания курсов и капитаном после пятой командировки, меня в лейтенанты произвели вскоре после ранения, а в капитаны – за 7 месяцев до Того дня. На той же неделе Дэйв стал майором, и у меня был реальных шанс догнать его за пару кампаний, связанных с разведкой.

Еще я помню день, когда мы последний раз встретились с Йоханом. Он пригласил нас на брит-милу своего первенца. Ну, знаете, эта та церемония, где встречается нож и некий орган младенца мужского пола? Шварц-младший был дней семи от роду и такой крошечный, что я всерьез опасался, что одно неосторожное движение может лишить его, как минимум, ноги, и ребе, или как там его, нелегко будет выкрутиться и сделать вид, что это часть ритуала.

- Они дают ребенку морфий? – спросил я у Дэйва.

- Думаю, вряд ли. Не беспокойся, он ничего не запомнит, говорю по своему опыту, хотя я-то был в больнице - может, мне там в молочную смесь что-то подмешивали. Не понимаю, как ты этого избежал.

- К счастью, мои родители не помешаны на отрезании кусков своего ребенка.

- Не сообщай свое мнение Шварценбахеру.

Младенец Самюэль оказался стойким чуваком и дико верещал всего минут пять, но мне этого хватило, чтобы захотеть выразить ему мои соболезнования. Когда я взял его на руки, все тут же начали умиляться: «О, вы такие симпатяги!», а еще крайне невежливо вторгаться в нашу личную жизнь и спрашивать, когда у нас будут дети. Такие вопросы разве не должно считаться незаконными? Это разве не так же невежливо, как спрашивать у одноногого, когда у него вырастет нога?

- Камиль должна это увидеть, - сказал я, протягивая Йохану телефон. – Дэйв, счастливое лицо.

- Для справки: я считаю, что вы милые и без добавления к портрету младенца, - сказал Шварц, возвращая телефон и забирая Сэма.

- Спасибо, чувак. Мы должны что-то сказать по поводу этого мини-человека?

- Можно сказать, что он похож на меня или просто восхититься и сообщить, что это самый красивый ребенок на свете.

- Но это как бы противоречащие друг другу утверждения, нет? – усмехнулся я. – Ничего, если я напишу Камиль, что это наш ребенок?

- Валяй.

- Надеюсь, ты не сообщил ей свой план про усыновление ребенка с последующей продажей на органы?

- Шварц, не слушай его, я хотел продать ребенка целиком, а не по частям, это совсем другое. И нет, я ей ничего такого не говорил… О, она уже ответила!

- Поздравляет нас, конечно?

- Ну да. Цитирую: «Думаете, я хоть на секунду в это поверила? Сейчас же отдайте его в ту еврейскую семью, где взяли!» - конец цитаты.

- Мама у нас – жутко проницательная женщина. Напиши ей, что как только я дослужусь до полковника, тут же уйду в декрет и перееду к ней.

- Нет уж, это вызовет вал ироничных сообщений, и столько веселья за один вечер я не выдержу.

- Но серьезно, когда уже я попаду в гости в ваш дом? – спросил Йохан.

- Когда мы накупим бронежилетов по количеству гостей, - сказал Дэйв.

- Кстати, Шварц, давно хотел сказать, мне кажется Сэм – вылитый ты , - сказал я.

- О черт! Я же буду по вам скучать!

- Да ладно тебе, - я обнял его за плечи, стараясь не раздавить Шварца-младшего. – Смотаемся в какую-нибудь Боливию и к лету снова будем здесь.

- Ну да, - он отвел взгляд. – Так и есть.

Я посмотрел на него, потом на Дэйва, который почему-то начал разглядывать потолок, и тут до меня дошло.

- Ты рассказал ему! – в ужасе прошептал я.

- Что? Нет!

- Да, конечно, рассказал, - вздохнул Шварц. – Еще когда вернулся из первой командировки.

- Шварценбахер, ты обещал нести на себе всю скорбь мира и не выдавать меня!

- Он сам догадался.

- Поверить не могу! – я почему-то чувствовал не только возмущение, но и облегчение. – Мы же договаривались!

- Но это же Йохан, - только и смог сказать Дэйв.

- Мэтти, Дженкинс иногда тоже имеет право на нервный срыв.

- У меня не было нервного срыва, мне нужен был взгляд со стороны! – возмутился Дэйв.

- А, точно, - согласился Шварц и громко прошептал в мою сторону, - Он был в истерике и почти на грани помешательства… Хочешь узнать, что я думаю по поводу всего этого?

- И так знаю, - пробурчал я. – Считаешь нас сумасшедшими и советуешь сдаться властям.

- Ну да, первый порыв был именно такой, - признался он. – Но когда Дженкинс посвятил меня в детали… Не знаю… Я не думаю, что они имеют больше прав на свои эксперименты, чем он. Не скажу, что очень верю в успех, но зато не сомневаюсь, что то место не превратиться в фабрику органов или рабовладельческий рынок.

***

По дороге домой я не смог удержаться и не сказать:

- Ну что, не смог не попытаться получить индульгенцию хотя бы от Шварца?

- Еще пару лет назад тебя беспокоило бы только то, что я пошел за утешением не к тебе.

- Я полагаю, ты не мог говорить обо мне со мной самим? Да, ладно, думаешь, я не догадываюсь, что это было про твои угрызения совести насчет меня опять? «Шварц, если бы не я, он бы сейчас заканчивал бизнес-школу по спортивной стипендии, а может, даже встречался бы с девушкой! Что я наделал!»

- Я не говорил ничего подобного.

- Ну, конечно, нет! Да я уверен, что там было что-то еще более слюнтяйское! Только я не понимаю, почему?

- Не понимаешь?

- Нет. Серьезно. Потому что мы давно все обсудили. Если бы я передумал, я бы сообщил об этом и попросил сутки форы, чтобы сбежать в Чили. А следуя твоей логике, тут требуются какие-то постоянные подтверждения намерений. Давай тогда еще и в любви друг другу признаваться каждый день! Знаешь, звонишь и говоришь: «У нас кончился кофе и туалетная бумага. И кстати, я все еще люблю тебя». Так, что ли?

- Когда это мы поменялись ролями?

- О. черт, правда! Похоже, это иногда случается.

- И кстати, я все еще люблю тебя.

- Ого, чувак! Ты, похоже, сегодня попал в поток эстрогена среди Шварцевых родственниц! Да, ладно, я не против. И да, я тоже.

***

Дома эти странности продолжились. Вроде бы нужно было радоваться, но меня охватило нешуточное беспокойство. А уж когда я начал мыть посуду, а Дэйв поцеловал меня и сказал:

- Давай я. – у меня, практически, началась паника. Это было не его дежурство! Ну нет, конечно, мы обменивались обязанностями, когда возникало непредвиденное дело, но чтобы на ровном месте… Я выключил воду и посмотрел ему в глаза.

- Дженкинс, что происходит?

- Ничего.

- Ты умираешь? Я умираю? Ты мне с кем-то изменил на брит-миле?

Он отрицательно мотал головой, а на последнем вопросе даже возмутился.

- Мэтт, да я от тебя даже не отходил там!

- Кстати, да! Точно происходит какая-то жуткая хрень! Я не хочу узнать об этом внезапно или в неподходящий момент!

- Я тебе говорю, ничего ужасного, просто у нас снова дефицит бюджета.

- Ну, давай что ли не будем пить кофе за пределами дома и начнем покупать дешевую зубную пасту.

- Спасибо за такие жертвы, но, боюсь, этого будет недостаточно.

- И сколько еще нам нужно?

- Пока я думаю о 1,5 миллионах.

- Holy fuck! Это же дефицит в 150%!

- Вот именно.

- И где нам их взять? Вторую ипотеку нам не дадут.

- Ты понимаешь, что вообще существует мало способов столько заработать меньше, чем за 2 года?

- Даже если мы ничего тратить не будем, мы и близко к этой сумме не подберемся.

- Поэтому я решил продавать наркоту.

Не знаю, что тут на меня подействовало: то, что мы в последнее время только и делали, что боролись с наркоторговцами или то, что идея сразу показалась мне безумной, но моя рука тут же дернулась к его лицу. Оцените скорость моей реакции: я еще успел вспомнить, что пообещал себе перестать распускать руки, и разжал кулак, так что в результате получилась какая-то несуразная пощечина. Дэйв еще и рассмеялся.