И вообще, составление расписания было хорошей идеей, потому что наши дни были забиты занятиями, спортзалом, бассейном, стрельбищем, работой над Проектом и встречами со всякими, не всегда приятными, людьми.
До моей первой командировки развлекательное мероприятие было всего одно – свадьба Шварценбахера. Конечно, пришлось потратиться на подарок (мы не ограничились банальным кухонным комбайном, о нет! Чета Шварцев заслуживала, минимум, яхты, но пришлось сойтись на круизе), зато не пришлось покупать мне костюм, подходящий под дресс-код: на такие события можно было являться в парадной форме.
Я до этого никогда не был на свадьбах, и почему-то был уверен, что это жутко скучно. Но нет! Там была куча еды, идиотской музыки, несколько знакомых по академии, сотни возможностей сделать глупые фото, да и вообще, атмосфера праздника и расслабленности. Я перетанцевал с обеими миссис Шварценбахер: мамой и женой Йохана. Его мама внезапно оказалась довольно молодой женщиной (по сравнению с Камиль – абсолютное дитя), которая охотно взлетала и наклонялась во всех поддержках.
Тара тоже весьма преуспела, но ее платье сильно ограничивало выбор движений. Потом я еще перетанцевал несколько Шварцевых и Тариных сестер, теть, бабушек и даже пару двоюродных братьев. Дэйв благословил меня на это, но сам на танцпол не вступал, только подносил мне очередной бокал с шампанским и подсказывал, кто больше всего жаждет оказаться следующим в моей танцевальной карте.
Я думал, что у меня на выпускном градус экзальтации был невероятно высок, но тут был какой-то совершенно новый уровень. Я не знаю, как молодожены еще не прогибались под грузом поздравлений! Все постоянно обнимались и целовались. Я перецеловал Шварца раз 10, чуть меньше – новую миссис Шварц, раза три – взрослую миссис Шварц и бабушку Шварц, по одному разу – сестер Тары и кадета первого класса Гейтса (который, конечно, сказал, что это неуместно, но он понимает мое настроение. Но танцевать со мной он отказался наотрез).
В перерывах я всегда уделял внимание Денни, сначала просто чмокал его в щеку, но чем темнее становилось, и чем более праздничной делалась обстановка, тем больше я задерживался на его губах, пока он не утащил меня в беседку в глубине сада, где мы смогли лицезреть фейерверк. Это не эвфемизм, там, правда, был чертов фейерверк! Надеюсь, Йохану не придется отдавать долги за этот вечер до конца жизни…
В общем, я так всем проникся, что сказал:
- Если это так проходит, то да, я хочу за тебя замуж…жениться…неважно, что угодно.
Дэйв усмехнулся.
- Думаю, ты догадываешься, что в нашем случае все будет несколько по-другому.
- Например, почти вся твоя семья придет, но будет поздравлять нас с чем-то абсолютно не тем. Скажем, с присвоением нового звания.
- О, да, и при этом они подарят нам два отдельных подарка.
- А моя мама будет избегать знакомства с твоим родственниками, заявляя: «Бенуа, это же все равно не по-настоящему, так что они нам никакая не семья!»
- А так как мероприятие это и устраивается для семьи…
- То нам оно не светит, - закончил я. – Отстой.
- Да, ладно, все равно никто из нас не смог бы влезть в свадебное платье… И я бы никогда не подумал, что ты фанат таких церемоний. Мне представлялось, что даже если это когда-нибудь случиться, то ты обязательно придумаешь что-нибудь безумное и с неожиданным поворотом. Как, например, прыгнуть с парашютом и попытаться поймать друг друга и обменяться кольцами в свободном падении. А когда это не получится, ты скажешь: «Ну что ж, неудачник, попробуй в следующем году». Или у нас просто стропы запутаются, и мы умрем в один день. Или такая же штука в параллельном дюльфере, где мы обязательно сломаем друг другу, минимум, один палец, а потом ты обгонишь меня, крича «Пока, неудачник!».
- Ну, у меня не такая бурная фантазия. А этот фейерверк, это такой намек, что пора расходиться?
- Думаю, да, иди, скажи пока своим новым друзьям, и поехали домой.
Домой… Это слишком сильно сказано, так как мы снимали квартиру-студию не намного превосходящую нашу бывшую комнату в общежитии. У нее, правда, был один гигантский плюс: туда удалось затолкать большую кровать! Это был просто эволюционный прорыв после солдатских двухъярусных коек, пола и шатающихся столов с небольшими просветами, вроде отелей и дома Дженкинсов.
Когда я вскользь упомянул в разговоре с Камиль, что мы с Дэйвом снимаем квартиру, она не замедлила высказать свою уверенность в том, что мы не справимся с бытовыми аспектами совместной жизни. О-ля-ля, мама, ты, совершенно определенно, не поняла, где я был предыдущие три года… Хотя, как она могла понять, если я почти ничего не рассказывал? Да она и не особо и интересовалась, так что мы отличная команда. Хм…
В общем, казарма военной академии - это не то место, где ты можешь позволить себе даже помыслить о беспорядке, даже в таких мелочах, как пыль на шкафу или неровно стоящая обувь. И это параноидальное, сначала навязывание, а потом уже привычка, логично организовывать пространство вокруг себя, не допускать захламления и немедленно возвращать все на место и приводить в рабочее состояние не отпускает, наверное, до конца жизни. Может, это связано не только с привычкой, но и с постепенно развивающимся умением организовывать свои мысли, время, и соответственно, пространство вокруг себя. Ну да, скорее всего, так и есть! Потому что я видел, как живут рядовые во время операций – это тот еще бардак. Я не хочу сказать, что офицеры намного умнее (хотя, давайте признаем, что выпускника военной академии и выпускника школы с GPA ниже среднего абсолютно неуместно сравнивать), но они явно лучше понимают ценность порядка и дисциплины.
К чему это я все? Ах да, бытовые проблемы. Их не было. Может, еще и потому, что у нас не было двухэтажного особняка с террасой и газоном, а было всего 80 квадратных футов на двоих.
Джес по этому поводу сказала, что в таком пространстве невозможно выжить, не надоев друг другу (что не мешало ей останавливаться у нас, когда она приезжала в Нью-Йорк. Видимо, для двоих людей это слишком тесно, а для троих – в самый раз).
Какое там надоедание! Я хотел, чтобы Денни был всегда как можно ближе, даже если это означало, что с кровати можно было открыть холодильник. А то, что в зоне кухни удавалось разминуться только как следует притеревшись друг к другу – вообще было огромным плюсом, а не неудобством.
Кстати, про кухню. С едой тоже особых поблеем не возникало: было дежурство (ну, как без этого!), и мы готовили что-нибудь съедобное. Да, это означало, что я никогда в жизни не слышал фразы: «Дорогой, сегодня на ужин салат с рукколой, ростбиф и овсяные печенья с шоколадной крошкой», но с другой стороны, и мне ни разу не довелось произнести подобное.
В декабре я отправился в первую командировку. И хватит об этом. Потому что это не рассказ о войне, я же уже говорил. Моей основной целью было и остается донести то, каким Дэвид был на самом деле. Нет, стоп! То, каким знал его я, что ближе к правде, и смею утверждать, что я гораздо более надежный источник, чем его родители, сестра, психиатр или священник.
Дэйв не был военным. При том, что он им был, потомственным офицером, блестяще закончившим академию, отлично проявившим себя во всех кампаниях, несмотря на то, что это карьера, казалось бы, абсолютно органично подходила ему, как и все виды формы, еще раз говорю, не был он военным. И, наверное, я единственный человек, который об этом догадывался, потому что моя ситуация похожа, хотя мне морально все это давалось проще, чем ему.
Мы не могли обойтись без армии, так как очень многие ее составляющие нужны были нам, как инструменты. Хотя тут тоже легко запутаться в причинах и следствиях, и это было почти единственное, что мы с Дэвидом никогда не обсуждали: этот его первый импульс нацелиться на военное направление. Он, наверное, стал бы изо всех сил отрицать, но я думаю, что в начале было давление семьи. Он был уже четвертым поколением military brats{?}[military brat - человек, чьи родители находятся на действительной службе или в запасе. Обычно большая часть жизни таких людей так или иначе связана с армейской культурой], и уж не знаю, вербально или нет, но все считали само собой разумеющимся, что он пойдет по стопам предков.
