- Как ты посмела?

- Извини, я была уверена, что ты не придёшь. Я сейчас уйду.

- Неужели до тебя, наконец, дошло? А сейчас представь, как я, не глядя на тебя, прохожу мимо. Еще пара минут, и я буду в состоянии это сделать.

- Хорошо.

- Черт бы побрал эти дома без лифтов… - он перешагнул порог и закрыл дверь. – Ты не могла бы собираться быстрее?

- Дай мне минуту.

- Да ты сегодня послушная! Отлично. Тогда у меня к тебе ещё просьба. Иди на кухню, возьми нож и перережь себе, пожалуйста, горло. Впрочем, если хочешь, можешь сделать харакири – мне не принципиально. Осиновый кол я потом в тебя сам вобью.

- Ты имеешь право на меня злиться…но я, между прочим, не так уж виновата! – Марго вдруг сменила тон и схватила его за плечи. Он сбросил ее руки, как отвратительного паука.

- Не смей ко мне прикасаться. Ты убила мою жену и зачем-то вернула с того света меня. Я тебя просил всё сделать наоборот.

- Но ты пришел сегодня, значит, ты тоже хотел меня увидеть! – не сдавалась Марго.

- Не льсти себе, я прихожу сюда каждый день.

- Ты чуть не оставил нашего ребёнка сиротой… - прошептала Марго. – Как можно быть таким…

- Серьезно? Хочешь поговорить об этом? – Бенуа снял пальто и прошёл в комнату. – Ну, давай, расскажи. Какой я плохой отец, как я не оправдал твоего доверия, как я некультурно себя повел, когда отказался убить Адель, хотя ты так об этом просила…

- Ты ничего не знаешь, - Марго села на стул в другом конце комнаты. – Ничего этого не должно было произойти… Бенуа, мне так жаль…я не так хотела…

- Конечно! Ты хотела, чтобы она просто пропала без вести!

- Нет! Мне нужно было тебя проверить, но без жертв – совсем! Это был никакой не смертельный яд.

- Правда, что ли?! Объясни тогда, каким образом я умирал от него даже не один, а минимум, три раза…может, больше, но им потом было лень записывать такие мелочи… Да нет, ничего, я не жалуюсь, умирать – это вполне сносно, а в первый раз даже приятно было, а вот оживать – это отвратительно! Знаешь, на что это похоже? Будто мне в легкие воткнули нож, а в сердце – кривую раскаленную кочергу, дышать не можешь и схватить какой-нибудь скальпель, чтобы прекратить это – тоже, потому что руки и ноги отнимаются…Это у меня, nazzo, от самовнушения?!

- Бенуа, ты что-то принял до этого. Если бы не это – ты был бы в форме уже на следующий день!

- Я тебе не верю. Адель ведь ничего не принимала.

- Вот именно! У нее был сердечный приступ.

- Что за бред! Ей было 17 лет!

- Я тебя предупреждала насчет состояния её здоровья. И вообще, можешь ознакомиться с заключением патологоанатома.

- Ни с чем я не буду знакомиться! Я на 90% уверен, что она жива, и ты её просто где-то прячешь.

- Дорогой, я понимаю, ты не раз уже виделся с Богом, тебя баловали успокоительным, и вообще, у тебя дыра в башке…но ты уж возьми себя в руки! Ее собственный отец опознавал!

- Но не я! Я её не видел! Каким образом я могу в такое поверить? Знаешь, как мне об этом сказали? Я просто… - он стремительно начал бледнеть, Марго вскочила, но он махнул в сторону прихожей. – В кармане. Таблетки.

- Сколько?

- Можешь не волноваться. Как только глотаю больше трех, меня выворачивает, так что таким способом я с собой не покончу. – невесело усмехнулся Бенуа. – Две.

Не запивая, он разжевал их и продолжал:

- Мне недели две не говорили вообще ни-че-го. Этот отец Давид только и ворчал: «О себе пока думай. Вставай уже на ноги и выметайся отсюда…»

- С ним поговорят, - пообещала Марго.

- Нет! Даже не думай! Он отличный человек. Но я его довёл. Он прислал ко мне какую-то сестру. Она зашла, швырнула бумажный пакет и с ходу заявила: «Тут её личные вещи. Там же карточка с номером тела и адресом морга». Конечно, я в это не поверил! К тому же, там даже её обручального кольца не было… Я знаю, что кто-то потом звонил Симону, наплели ему что-то, а он вместо того, чтобы придушить меня, приходил и жалел! Это всё из-за меня, а он просил меня не отчаиваться и попытаться жить дальше! Это, по-твоему, нормально?

- Да, это простая христианская мораль.

- Да пошла ты со своей моралью! К чему ты всё это говоришь? Может, ты надеешься, что мы сейчас поцелуемся и помиримся? Ты и правда до такой степени неадекватна?

- На это я не надеюсь. Просто хочу убедиться, что ты в порядке.

- А я не в порядке! Я никогда уже не буду в порядке, даже если и проживу 15, или сколько они мне там ещё пообещали, лет! Я даже не понимаю, зачем вообще с тобой разговариваю. Это же, как глухому что-то кричать. Как я могу тебе объяснить, что чувствуешь, когда теряешь самого дорогого тебе человека?

- Я знаю. Я чувствовала это целую неделю.

- И когда же?

Марго даже задохнулась от возмущения.

- Если бы ты не разваливался на части, я бы тебе сейчас врезала! Откуда у тебя эта невыносимая надменность? Ты почему-то с самого начала посчитал, что слишком хорош для меня. А на каком основании? Nazzo, ну были у тебя в детстве какие-то достижения, но это всё в прошлом! Мы уже давно живем в новом мире, и я тут занимаю не последнее место!

- Это трудно не заметить. Тем более, что ты постоянно ставишь меня на место.

- Потому что ты не желаешь ничего замечать! Я ведь просто хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Да, черт возьми, даже если бы ты занимался бобслеем, я бы сделала для тебя трассу прямо тут! Все, что угодно, чтобы взамен получить не благодарность и бесконечную преданность, о любви я уже не говорю, а всего лишь понимание и сотрудничество! Это что, так тяжело или унизительно?

- Анна, брось это.

- Кто? – Марго подалась вперед и часто заморгала.

- Да помню я, как тебя зовут на самом деле, не надо делать такое лицо. И вообще, ты произнесла эту речь только чтобы довести себя до слёз, потом растрогать меня… Ничего нового. Но у меня-то чувства вины не возникнет, потому что я был идеален.

- Уж, конечно!

- Так и есть. Прямо с самого начала. Марко и Тано давно это поняли, а нам, между прочим, тоже нелегко было привыкнуть друг к другу. Думаешь, они были в восторге от моего общества? Я помню еще в Ницце Марко хватался за голову и говорил Тано: «Хорошо, что здесь почти нет электричества, а то бы его точно уже убило бы. Это надо же быть таким безруким!» Но я быстро учился. А за последний год в Париже тебе вообще жаловаться не на что: я был терпелив, внимателен, предупредителен, а потом опять терпелив, потому что ты была невыносима.

- Я и не про это. Ты временами отвратительно вёл себя со мной уже здесь.

- Это была вполне адекватная реакция. Ты уже давно не имеешь на меня никаких прав, а до сих пор ведешь себя, как брошенная жена. Это смешно и даже странно со стороны такого жутко религиозного и напичканного христианской моралью человека, как ты.

- Я не делаю ничего плохого, - упрямо сказала Марго.

- Ну, если ты в это веришь… - Бенуа поднялся. – Очень жаль, что ты сегодня зашла и сломала все мои планы, но надо признать, что беседы с тобой ничуть не менее интересны, чем с любым другим сумасшедшим. Ладно, пойду, пожалуй. Меня дома ждет отличное снотворное и расстроенная жена.

- Бенуа, у тебя нет жены.

- Уверяю тебя, есть. В некотором смысле…А что, я тебе не сказал, что недели две назад снова женился? Ох, Боже мой, вечно что-нибудь забуду! Извини, не принес свадебные фотографии, потому что их нет.

- Так вот почему ты всё ещё ходишь с этим кольцом…

- Нет, не поэтому. Это кольцо одела мне Адель, и я не вижу причин избавляться от него.