— Венченсе, ты знаешь, что был самым долгим моим партнером.

— Я знаю. И ценю твое доверие, но ты тоже должна меня понять… Возможно, когда у тебя будет свой ребенок…

— Ты сам понимаешь, что говоришь ерунду! — Анна вдруг начала всхлипывать. — Все же так хорошо складывалось!

— А теперь послушай меня внимательно. Да, я никак не планировал этого ребенка и узнал о нем всего два месяца назад, когда Сильвии понадобились деньги, но ведь сейчас Марио — практически единственный мой родственник, самый близкий. Маму я втолкнул почти в первый самолет, сестра с семьей в Америке уже семь лет, брат в какой-то тюрьме, да я и не видел его года четыре… А Сильвия — это совсем безмозглое существо, я и спал-то с ней всего пару раз… А позавчера она приходит и говорит, что ей обещают комнату и пособие, если она отдаст ребенка какой-то канадской паре. Я должен был тоже подписать какие-то бумаги. И я подписал! А потом все думал об этом, и сегодня понял, что не могу! Он же для меня как ты.

— То есть, в принципе, ты можешь бросить его, если тебе будет грозить опасность?

— О Боже! Да, это было ошибкой! Но мне же было всего восемнадцать, я ничего не соображал! Извини.

— Ладно. Я поеду с вами. Но ты должен дать клятву.

— Какую именно?

— Что я навсегда останусь твоей любимой маленькой девочкой, даже если у вас с мамочкой еще будут детишки, — просюсюкала Анна. — Ха! Как бы не так! Клянись, что больше никогда меня не бросишь. Что бы ни случилось. Даже если всем, кроме меня, достанутся билеты, ты, черт возьми, останешься тут со мной и будешь наблюдать конец света.

— Да, клянусь.

— Ты, я вижу, оптимист. Ладно, пошли, — они не спеша направились к месту своей стоянки.

— Тогда позволь встречный вопрос. Зачем тебе понадобился этот фигурист?

— Для дела.

— Извини, но я могу найти тебе сотни людей, которые годятся для дела гораздо лучше.

— Может, я вижу в нем образ отца.

— Твой отец был сорокалетним испанцем, бухгалтером, насколько я помню. Гнилая версия.

— Ну, ладно, ты прав, я не знаю, я просто чувствую, что так нужно. И еще… Я им сказала, что мне четырнадцать.

— Ох, если они поверили, и если так надо… Я тебя не выдам.

— Спасибо, Марко, — она быстро обняла его. — Если что, ты меня подкупил, а не уговорил.

Когда они вернулись и Марко уселся за руль, Тано вздохнул:

— Ну вот, Марко взял себе ребенка, Анна — фигуриста, а я должен остаться ни с чем? Давайте хоть котенка какого-нибудь подберем… Не хотите? Учтите, я тут единственный человек с оружием.

***

Навигатор перестал функционировать к вечеру следующего дня, тогда же отключились все радиостанции, которые еще работали.

— Будем ориентироваться дедовским способом, — вздохнул Марко и достал карту. — Но знак это недобрый.

— Да уж… Без всей этой связи они вряд ли решаться запускать самолеты, — добавил Тано.

— Может, у них есть резервные каналы, линии… — не очень уверенно сказал Марко. — О, смотрите, заправка! Техническая остановка, я пойду посмотрю, достанем ли мы отсюда бензин.

— Я бы уже был в Атланте… — трагические фразы Бенуа предпочитал говорить по-французски. Он сидел на переднем сиденье и только что получил свой первый урок вождения. За рулем они менялись: Марко и Тано вели по шесть часов, Анна — по два и, как ни странно, именно она понятнее всего объясняла, как водить. Может, потому, что она не употребляла никаких терминов, а называла все «эта штука», «та фигня», «эта палка» и не била Бенуа по рукам, если он что-то делал не так.

Как только Марко вышел, прижимая к себе снэки из магазина, и направился к машине, все почувствовали слабое, еле ощутимое колебание почвы.

— Ходу! — Марко бегом преодолел оставшиеся метры, и они рванули.

— Ерунда, этот толчок ничего не значит. Пока я была заперта, их было чуть ли не с десяток, но все дома до сих пор стоят, — сказала Анна. Все с ней согласились. Кроме Марио. Тот кричал, не останавливаясь. Не помогли ни дополнительное кормление, ни диск с колыбельными, ни те же колыбельные в исполнении Марко.

— Может, его надо грудью кормить? — предложил Бенуа.

— Я думаю, он понятия не имеет, что это такое, — стараясь скрыть истерические нотки в голосе, сказал Марко, — Его кормили из бутылок.

— Может, он по Сильвии скучает? — сказал Тано.

— Я же по ней не скучаю! И вообще, ему всего полгода, он еще ничего не понимает!

— Ты уверен, что ему полгода, а не меньше или больше? — спросила Анна.

— Да ни в чем я не уверен! В прошлый раз она сказала, что ему почти четыре… Как я мог проверить? Я же даже не помню, когда с ней встречался!

— А с чего ты взял, что это твой ребенок? Рим большой… — сказала Анна.

— Ну, хватит! И так понятно, куда ты клонишь! У меня нет причин не верить Сильвии!

— Конечно, ты же видел ее три, а то и четыре раза, — усмехнулась Анна.

Никто больше ничего не стал говорить, но все разом посмотрели на Марио. Н-да… на Марко он не походил… В данный момент он выглядел, как красный, мокрый детеныш, причем походил как минимум на три вида млекопитающих.

— Так, мы должны переночевать в помещении, — решительно заявил Марко. — Он плачет уже почти три часа, это вредно.

— Нет, мы потеряем слишком много времени, — возразила Анна, хотя ей самой больше всего на свете хотелось растянуться на кровати, забыться на несколько часов, а главное — удалиться от детского плача.

— Ну да, это рискованно, но с ребенком действительно нельзя так обращаться, — сказал Тано.

Бенуа принял их сторону, чтобы не оказаться заодно с Анной. Его было заподозрили в намерении сбежать ночью, но согласились, что это глупый поступок, если учесть, в какой глухомани они находятся.

С человеческим жильем они решили пока не рисковать и остановились в пустой гостинице. К их услугам были пятнадцать номеров, кухня, кладовка с едой — в общем, все блага, кроме электричества и, увы, водопровода. Все, с разной долей успешности, приняли душ из бутилированной воды и выбросили носки. Марко распеленал Марио, наморщил нос, но решил пока ограничиться влажными салфетками.

Ночью Марио действительно успокоился, а все взрослые члены группы собрались на совет.

— Я думаю, надо еще раз проверить радио и телевидение, приемник в машине — еще не показатель, — сказал Тано.

Все с ним согласились и принесли пять радиоприемников из разных номеров. Четыре из них могли работать на батарейках, поэтому тут же приступили к их испытаниям. Первый этап не дал ничего. То есть на всех волнах был одинаковый, ровный, ничем не нарушаемый шорох эфира. Все потерянно посмотрели друг на друга, но потом разом закричали, что, да, конечно, кухня — не лучшее место, тут полно техники, она создает заслон, помехи… Да, даже выключенная, она мешает! Но в том-то и дело, что не было помех. Ничего не было. Сколько бы они ни бегали по этажам, ни выбегали на улицу, ни залазили на крышу — результат был один и тот же. Только один из приемников имел три диапазона, на него возлагали больше всего надежд, но он их не оправдал.

Тогда стали проводить опыты с телевизором. Один портативный черно-белый с комнатной антенной нашелся за стойкой портье. Никакого чуда от него не ждали — оно и не произошло. Все опять закричали, что комнатные антенны — это дрянь, нужна спутниковая! Тано и Бенуа, прихватив телевизор, направились искать такую антенну. В темноте это заняло больше времени, но вернулись они мрачные и без телевизора.

— Он больше тут не пригодится, — объяснил Тано, — Нет ни одного канала.

— Нет, там один раз появилась полоса и еще круг, — возразил Бенуа.