- Бред какой-то! С чего ты вообще взял, что Бог плюет?

- Это очевидно. Он на многих плюет.

- Да уж, особенно на тебя. Ты же самый несчастный человек на свете!

- Нет, у меня всё в порядке, ну, почти всё. А вот у тебя, видимо, нет. Выкладывай уже.

- Помнишь Фабриса и Фабьена?

- Интересно, что ты об этом заговорил. Их разыскивают. Предлагаешь разделить вознаграждение за поимку?

- А ты знаешь, что они наделали?

- Как-то не прислушивался. Что-нибудь интересное?

- Очень. Если кратко… - Марко изложил неприятность, приключившуюся с братьями Жакризи.

- Мне их искренне жаль, - дослушав, сказал Бенуа, - Я отлично представляю, как легко подвести человека под какой угодно приговор… Но я-то здесь при чем? Мне их у себя спрятать? Или загримировать?

- Тебе нужно с Марго поговорить. Уж она-то сможет что-нибудь придумать.

- Кому это в голову вообще пришло? Тебе или Тано? Вы представляете, что может случиться, если мы встретимся? Да она просто убьет меня! На костре сожжёт или четвертует, не знаю, что у них там теперь модно… У меня ребенок, я не могу пойти на такие жертвы.

- Прекрати преувеличивать. Ну, не получиться ничего, ладно, но наша совесть будет чиста. Но мне почему-то кажется, что Маргарита тебя послушает.

- С чего ты взял?

- Если я скажу, ты опять начнешь психовать.

- Да говори уже!

- Ты пытаешься огорошить меня своим сарказмом, но, честно говоря, косвенно, ты действительно получил эту должность через постель. Откуда появился твой проект? К чему относиться твой комитет?.. То-то же. И много ты людей знаешь в Ватикане?

- Да я уже понял, что ты никогда не признаешь моих способностей! Ты и представить себе не можешь, как я работаю!

- Всё я могу представить. Но согласись, что вряд ли только благодаря твоей целеустремленности проект ледового стадиона оказался важнее медцентра, образования и прочих важных сторон жизни. В общем, решай сам, как поступишь. Но прими к сведению, что лично связаться с Марго и назначить встречу можно будет только через пять дней на Высочайшей исповеди. Я зайду к тебе на шестой день. Хочу встретиться с Евой. И только попробуй мне запретить!

- Что? А, нет! Заходи, если хочешь, - Бенуа смотрел мимо него.

- Nazzo, так тебе и вправду ни разу не пришло в голову, что Марго могла поспособствовать твоему благополучию? – удивился Марко. – Ну, извини. А ты так и не расскажешь, что за девушка обитает у тебя дома?

- С ума сошел! Это не девушка, а ребёнок! Не расскажу. То есть, да, потом. До встречи, мне действительно пора тебя покинуть.

- Пока, - сказал Марко, испытывая радость хотя бы от того, что Бенуа не стал требовать с него извинений.

***

На следующее утро Борис пришел на работу, как ни в чем не бывало. Бенуа удивился его выдержке и, пытаясь перекричать отбойный молоток, позвал его:

- Д’Экрипье, ко мне в кабинет!

- Нет, хозяин, мне сейчас не хочется с тобой уединяться, - прокричал в ответ Борис под смех рабочих.

- Schwilze, урод, заткнись и иди! На тебя донос поступил.

Борис сразу изменился в лице и быстро пошел за Бенуа. В кабинете на столе лежала пачка фотографий.

- Это ты? – спросил Бенуа. – Надеюсь, что ты скажешь нет.

На лице обвиняемого, как ни странно, появилась самодовольная ухмылка.

- Ну я, и что?

- Это принес сегодня один злой мужик.

- Муж ее, наверное. Не знаю, как у них там дела между собой, но у нас всё было по обоюдному согласию. Я тебе больше скажу, она сама на меня накинулась. Настоящая шлюха! Но я её не виню. Передо мной сложно устоять!

- Какая же ты свинья… Это был её отец. Сколько ей лет, по-твоему?

- Не знаю, около 19, - уже менее весело ответил Борис, пристальнее вглядываясь в одну из фотографий.

- Сядь. Ей 13.

- Fatinn!

- Похоже на то. Насколько я понял из его криков, у него есть ещё один свидетель, который и фоткал. Да и сама девушка заявила, что действовала по принуждению.

- Да это подстава какая-то! Бенуа, она же сама, честное слово!

- Меня-то ты зачем убеждаешь? Я тебе ничем не смогу помочь. Например, меня попросят охарактеризовать тебя, как работника и коллегу…

- Слушай, друг, извини! – Борис схватил его за плечи и быстро зашептал:

- Я не хотел, честное слово! Я говорил им, что не хочу тебе вредить, что твоя семья помогала мне и Этьену еще в Париже… Но они сказали, что дело касается безопасности государства, что им нужно убедиться, что ты предан делу, морально устойчив, ответственен… Но я всегда рассказывал про тебя только хорошее!

- Стой, приятель. Кто это «они»?

- СБВ.

- ПСВ?

- Да нет же, СБВ! Служба безопасности Ватикана! Подчиняюсь лично отцу Романо.

- Абракадабра какая-то! Это сугубо гражданский проект! При чем тут все эти святые отцы?

- Не знаю, я просто выполняю работу. Бенуа, мне-то что делать?

- Извини. Давай прикинем: если ты спрячешься где-то здесь, тебя разыщут в течение недели… Да нет, раньше! Друзья твои из СБВ тебя и поймают, как только узнают, что ты тут всё провалил. Я вижу только одно направление: Заграница.

- Ты что! С таким же успехом я могу отправиться в лес на съедение диким зверям!

- Вот уж ерунда! Я был там ещё шесть лет назад, и уже тогда они организовали общественное хозяйство. Отсидишься у них, а когда выйдет срок давности: лет через 10…а еще лучше, 15, сможешь вернуться сюда. Если, конечно, захочешь. Но тебе нельзя терять ни минуты! Папаша её уже сидит в отделении службы порядка и показывает твое фото. Еще два часа – и ты не сможешь покинуть город.

- Вот дерьмо! А я сегодня даже талоны на топливо с собой не взял! Пешком-то мне далеко не уйти.

- Бери мои, - Бенуа залез в карман и отдал ему свои талоны вместе с пачкой банкнот. – В Загранице принимают наши деньги.

- Спасибо, друг и…будь осторожен. Вместо меня пошлют кого-то другого, и он уже не будет так деликатен.

- Учту. Через запасной выход отправляйся, я скажу, что не видел, когда ты ушел.

Борис так и сделал, а Бенуа упал на стул и сгреб в стол пачку фотографий. Нельзя было радоваться раньше времени: вот если Д’Экрипье не покажется и завтра, и через неделю, можно будет выдохнуть.

Но как легко оказалось скомпрометировать и удалить человека! Страшно легко. И это без особых затрат и связей. А какие надежды были, например, у братьев Жакризи? Бенуа решил по дороге домой купить «Газету Единого Мира» и выяснить, в каком месте проводят Высочайшую исповедь.

***

Александра IX в глубине души не считала День Высочайшей исповеди важным религиозным событием. Настоящие преданные и тихие верующие и так регулярно исповедовались, не ища для этого ни особого повода, ни специального лица с высоким саном. К Маме же приходили любопытные или, по её мнению, слишком много о себе думающие. Работать с ними было довольно муторно, но политика Ватикана в отношении связей с общественностью этого требовала, так что Александра, как верная слуга своего народа, неукоснительно всё исполняла. Четыре раза в год она входила в Большую исповедальню, нестандартные размеры которой объяснялись бронированными стенками, усаживалась в кресло и выслушивала этот нескончаемый поток, мало похожий на покаяние. Так происходило и на этот раз.

- Доброе утро…ваше святейшество. А там правда Вы? – услышала она дрожащий от волнения голос.

- Да, дочь моя. Грешила ли ты?

- Думаю, да…но точно сказать сложно. Понимаете, я взяла кое-что чужое. Но может ли это считаться преступлением…то есть, грехом, если я не знала, что это принадлежит кому-то? Я маляром работаю, и мы дом ремонтировали. По сведениям бюро регистрации, дом не заселён. И та квартира, она была не менее грязной, чем остальные! А потом оказалось, что там мужик какой-то живет…