- Вроде как. Она была подписана.

Пока они разговаривали, кардиналы прошли в Паолинскую капеллу и пели гимн в сопровождении клира.

- У меня мурашки – это так торжественно! – срывающимся голосом прошептала Жюли.

- Аминь, сестра, - Бенуа внимательно посмотрел на экран, но никакая из фигур кардиналов не показалась ему более знакомой, чем остальные.

Гимн завершился, и кардиналы, опустив головы, направились к выходу. Картинка сменилась, и все смогли лицезреть диктора. Тоже в белом.

- Доброе утро, братья и сёстры! Через несколько минут нам представиться уникальная возможность увидеть фрагмент принесения кардиналами присяги. Наши камеры, установленные в Сикстинской капелле, покажут вам также церемонию запирания дверей. Через несколько часов, при благополучном исходе голосования, мы увидим белый дым из трубы и услышим колокола. Наш новый понтифик сразу же пройдет процедуры интронизации и коронации. Да-да, вы не ослышались! Мало кому из ныне живущих выдалось увидеть коронацию понтифика. Мы получим благословение – как единый народ! В перерывах в курсе событий вас буду держать я, Сандро.

Камеры дёрнулись и сцена снова изменилась. В кадре кардинал-декан зачитывал присягу. Когда звук, наконец, появился, люди услышали:

- Особенно мы клянёмся соблюдать величайшую тайну перед всеми людьми, как мирянами, так и служителями Церкви, относительно всего, что каким-либо способом касается выборов Римского Понтифика, также всего, происходящего во время церемонии выборов…

- Как таинственно, - прошептал Бенуа, - Что же они такое собираются там вытворять?

Жюли только закатила глаза.

После текста присяги кардиналы стали подходить к Евангелию в центре капеллы и, возложив на него руку, произносить на фритише:

- Пусть поможет мне Бог и это Святое Божие Евангелие, которого я касаюсь своею рукою.

На третьем присягающем камера стала отъезжать, звук затихать, а зрители смогли полюбоваться видами стен и потолка.

Впрочем, все детали разглядеть не удалось, потому что на экране утвердились двери, к которым подошёл служитель, строгим голосом произнес «Extra Omnes!» и запер ее. Оператор ещё подержал камеру на замке, чтобы все убедились, что ничего больше происходить не будет. Паузу прервал бодрый голос Сандро:

- Что ж, друзья, нам остается только ждать. О результатах нам объявит кардинал-протодьякон с балкона базилики Святого Петра. А теперь – празднуем!

- Спасибо, всем вольно, - сказал Бенуа.

Толпа стала перераспределяться, и рядом с ними материализовался Марко. Без попкорна. И в широкой белой рубахе.

- И ты, брат, - Бенуа опустил Марио на землю, - Что за конформизм?

- Это называется конфирмация, - Марко заметил в его руках бутылку и тоже отхлебнул. – Жюли, я договорился, нас на следующей неделе обвенчают. Тебе только нужно пройти крещение, исповедь…ну, ты понимаешь.

- Дорогой, я не уверена, что хочу этого.

- Ну, у тебя есть время подумать. Как тут наша девочка? Её не шокирует обстановка?

- У нее противоречивые чувства. Борются гены, - сказал Бенуа. – А Тано где? Если и он там окунается в религиозную муть, я чувствую, что это все кончится молитвами за столом.

- Да нет, наш брат помогает сестрам Кристоф с мебелью.

- Именно сегодня?

- Да, выходной ведь. Они к полудню должны закончить.

- Я хочу поделиться с вами своими подозрениями, - сказал Бенуа, - Мне кажется, у Жанны что-то с Тано.

- Не-ет, - рассмеялся Марко, - Он бы никогда…

- Он-то – нет, а вот она уже два раза приходила к нам, пока я был на работе. Обед готовила и совершала всякие другие хозяйственные поступки.

- У нее просто материнский инстинкт. Там же Ева была, - упорствовал Марко.

- Если ты забыл, она сдала её в дневной приют.

- Тогда у него нужно просто спросить.

- Да что вы к нему пристали, он сам разберется, - Жюли повернула коляску в боковую улицу. – У меня есть два талона, давайте устроим пикник.

***

- Ваши высокопреосвященства, сегодня у нас торжественный и очень ответственный день, - обратился к конклаву отец Романо. – Вы все в приватной беседе высказали согласие с нашей позицией в этом вопросе, но мне хотелось бы ещё раз заручиться вашим «да». Сейчас мир находится в сложной ситуации, это касается как душ людских, так и их бренных тел. Чтобы помочь страждущим и понять их, нам нужен человек из Мира. Но человеку этому должны быть не чужды вера и преданность нашей религии. С матерью Дольче я знаком долгие годы и смею утверждать, что более преданного делу, смиренного, разумного и чистого человека нам не найти. У вас могут быть свои сомнения, но помните, что в голове – разум, а в сердце – Бог. Свидетель Христос Господь, который является моим судьей, я отдаю свой голос тому, кто перед Богом считаю должен быть выбран, - кардинал написал на бюллетене имя и бросил его в урну.

Один за другим выборщики заполнили бюллетени. После этого отец Романо открыл контейнер и стал оглашать результаты:

- Кардинал Дольче Рамос…

Таким образом, с результатом 15:1 в Риме появился новый Понтифик – женщина.

- Ну что ж, мы все здесь, можем сразу продолжить, - поднялся кардинал-декан и подошел к новоизбранной Маме.

- Принимаешь ли канонический выбор тебя Верховным Первосвященником?

Дольче впилась ногтями в ладони и произнесла:

- Accepto. Принимаю.

- Каким именем хочешь, чтобы тебя звали?

- Александра IХ.

- Да будет так. Обер-церемониймейстер, проводите нашего понтифика в комнату плача.

Дольче последовала в красную комнату и, когда за ней закрылась дверь, ей действительно захотелось воспользоваться помещением по прямому назначению, но она только шмыгнула носом и шагнула к своему новому одеянию.

Она быстро скинула кардинальские одежды и облачилась в белую сутану, закрепила на волосах покрывало, которое служило альтернативой пилеолусу, пролезла в роше, застегнула моццетту. Последним элементом была красная расшитая стола. Все это заняло не более 10 минут, но Александра не спешила выходить. Она опустилась на колени и прошептала:

- Если я в чем –то ошиблась, если я вмешалась в Твой промысел, я готова принять кару. Но смею надеяться, что ещё могу Тебе чем-то послужить. Не оставляй меня. И не оставляй их из-за меня. Аминь.

Она поднялась и направилась в зал принимать поздравления от кардиналов.

Через некоторое время из трубы капеллы повалил белый дым в сопровождении звона колоколов. Когда площадь перед базиликой Святого Петра заполнилась, кардинал-протодьякон последовал в ложу благословения и возвестил:

- Я говорю вам о великой радости:

У нас есть…Мама!

По площади пробежал ропот, но кардинал не стал дальше выдерживать паузу.

- Высокопреосвященнейшая и достойнейшая госпожа,

госпожа Дольче,

Кардинал Святой Церкви в Риме Дольче Рамос,

которая взяла себе имя Александра IХ.

Примем же ее послание «Городу и Миру!»

Люди решили, что это заявление достойно радости и положительной реакции, но не знали, как ее лучше выразить. В конце концов, следуя за действиями передних рядов, они зааплодировали.

Через пару минут на балконе появилась фигура в бело-красном, осенила всех крестным знамением и произнесла неожиданно сильным голосом:

- Дети мои, сегодня мы собрались здесь не чтобы поздравить меня. Вы не мои подданные, это я ваша преданная слуга. Мое желание – служить вам, служить каждому из вас, нести слово Божие и молиться за всех нас. Ваша же задача – помогать своей семье, своим детям, ближним и соседям. Я обещаю благополучие каждому, кто будет честно трудиться и исполнять законы Божие и мирские. У нас нет врагов, кроме нас самих, и у нас нет друзей, кроме нас самих. Мы стоим не у Конца Света, а у начала Нового Мира. Мы были выдворены из мира обыденности, и остались теми немногими, кто попал сюда. Многие сожалеют об утраченной цивилизации, но подумайте, действительно ли то, что мы имели там, лучше и стоит наших сожалений? Только сейчас мы начали ценить каждого отдельного человека и каждую созданную вещь. Мы полностью перешли на путь созидания. Мы научились находить общий язык – во всех смыслах этого слова! Фритиш – это уже только наше достижение! Только мы решаем, каким будет этот мир. Нам пришлось многое пережить, и я не прошу вас забыть о прошлом. Это тоже часть нашей истории, и мы обязаны молиться и проливать слезы о тех лучших, кто уже не с нами… помолчим же о них… - Мама склонила голову, и над площадью повисла абсолютная тишина. В течение этой необыкновенно долгой минуты многие начали всхлипывать, в из числе и уткнувшаяся в плечо Марко Жюли.