— И они будут нас слушать?

— Карло считает, что добровольно — нет. Вот тут и потребуется некоторая сила. Их двенадцать, нас — четверо, но они старики, а мы — натренированные и вооруженные бойцы. Ну, трое из нас. Мое оружие не будет заряжено. И не спрашивай почему — это очевидно. Ну, как тебе такой план?

— Он ужасен. Начиная с того, что ты уйдешь в монастырь, и заканчивая тем моментом, когда нас пристрелит охрана Совета Старейшин.

— Поведение охраны мы скорректируем на месте. К тому же в Совете у нас будут свои люди. Карло — старейшина провинции Ницца, будем опираться на его связи, парочку стариков он уболтает. Но слабые места в плане действительно есть. Никому не говори, но меня до сих пор пугают грузовики! Я в этой кабине за рулем как комар на ветру! Будет очень обидно, если моя душа воссоединится с создателем сейчас… То есть, обидно для всех остальных, я-то буду прогуливаться, посвистывая, в райских кущах.

— Ну, и когда великий день?

— Совет через сорок дней. За это время мы должны наполнить фуры и доставить их в Грац… Боже, я ждала этого всю жизнь, а теперь осталось каких-то жалких сорок дней…

***

— Слушай, сестра, нам нужны грузчики, — заявил Тано, опуская на погрузчик очередной ящик. — Работы осталось на один день, и при таких объемах и нагрузках я не то что переворот устроить, я на ногах держаться не смогу.

— Нельзя, они все растащат! — Маргарита кивнула на пустоты на соседних полках, где еще час назад стояли ящики с коньяком. — Здешние дикари уже годы не видели новых носков, лейкопластыря, туалетной бумаги и прочего богатства, что мы доставили.

— Да плевать! Они же тащат уже со склада, а нам главное, чтобы кладовщик внес все наши достижения в базу, а он это делает у грузовиков.

— Эх, жаль, нельзя было его подкупить… Ну вот что предложить человеку, который распределяет блага и руководит всеми коррупционными схемами? Ох, нет, грешные помыслы! — она перекрестилась. — Хорошо, ты прав, свисти грузчикам и встречаемся в нашем месте.

***

— Марго, еще не поздно передумать, — Марко разливал смесь из термоса. — Мне не жаль, что мы уже приложили столько усилий: забираем все самое лучшее — и обратно. Пусть Старейшины дальше барахтаются. Может, что у них и получится…

— Перестань, ей и без этого тяжело, — Тано подал Маргарите кружку. — Но если у тебя и вправду есть сомнения…

— Не отговаривайте, а то она еще передумает, — Бенуа закурил. — А я уже решил переехать в ее комнату, там совсем не слышно шума транспорта в час пик.

— Это с каких пор ты куришь? — Марко внимательно посмотрел на него и прищурился. — Никогда за тобой такого не замечал.

— Я замечала один раз… или два… тогда еще… в молодости, — сказала Марго, внимательно разглядывая свой псевдо-чай. — Но вы чего-то рано начали со мной прощаться. Вы, видимо, думаете, что меня завтра же закутают в мантию, напялят на меня митру и вручат скипетр… Я пока просто начну пилить сук, на котором сидят Старейшины, но разгонять их рано — они мне еще пригодятся. Так, а теперь последние новости и закрепление материала. Карло обещал, что обыскивать нас не будут, а вот он нарисовал Зал Совета, — она развернула небольшой листок, вырванный из блокнота. — Благодаря их дурацкой привычке подражать встречам на высшем уровне, мы знаем, кто где будет — у них там таблички с именами на столах — все, как у взрослых! Их там двенадцать, стол овальный. Лицом к двери сидит Глава — его мне придется взять на себя, вы добежать не успеете, а я все равно подойду принимать благодарности… Теперь запоминайте, где сидят наши, чтобы не тратить на них силы. Здесь, справа от Главы — Карло, — Марго обвела стул на рисунке, — через три человека от него — Старейшина Брюсселя, у него седая коса, легко узнать. Он в курсе, его отметаем, — второй круг на схеме. — Еще через три человека против часовой стрелки — Старейшина Роттердама, он носит какой-то огромный орден на ленте, его невозможно не заметить, — она изобразила последний круг. — Теперь ваши места. Между Карло и Брюссельским — Марко, во втором промежутке — Тано, Бенуа замыкает круг.

— Что, это мне всего двое достаются? Я что, самый неспособный? — Бенуа давно бросил сигарету, потому что с ней было заметно, как у него дрожат руки. — А впрочем, меня устраивает такое недоверие.

— Отлично, только потрудись вспомнить, где у автомата курок, и научись там эффектно чем-нибудь щелкать, — бросила ему Марго и повернулась к Тано. — Брат, у тебя будет небольшой пистолет с глушителем, и ты продемонстрируешь серьезность наших намерений. Стреляешь в спинку стула главы — над правым или левым плечом, как тебе будет удобнее. А теперь, внимание, самое важное — мы никого не хотим убивать!

— Определенно! — воскликнул Марко. — Я бы очень хотел обойтись без ранений, увечий и смертей с обеих сторон! И вообще, я договорился с Жюли всего на две недели — потом я должен забрать Марио.

— Марко, мне тоже этого крайне не хочется, — вздохнула Марго. — Но! Есть мизерная вероятность, что они всполошатся, начнут вскакивать и бросаться на вас… Ну, у людей же сносит крышу в моменты опасности… В этом случае мы, то есть, вы, убиваете одного, желательно этого, — она поставила на плане крест, — Карло говорит, он самый упертый. Я не налагаю эту обязанность ни на кого в особенности — выполняет тот, у кого свободны руки, но выполняет быстро. После того, как мы расположим их к дружелюбному и конструктивному диалогу, я излагаю свой план устройства мира, Старейшины, обработанные Карло, сначала неуверенно, потом все с большим энтузиазмом поддакивают, вносят свои исправления и дополнения, мы подписывает тайное соглашение и определяем день назначения меня Мамой Римской.

— Подожди, кем? — Марко в недоумении, почти в ужасе уставился на нее.

— Ну, мой титул должен указывать на обширность и в то же время духовное происхождение моей власти. Прилагательное «римская» не является окончательным, но так звучит привычнее для слуха. Вот, кажется, и все. Рекомендовала бы на всякий случай сходить на исповедь, тут поблизости очень приличная церковь Святого Михаэля, кажется, лютеранская, но не все ли равно в такое время?

— Спорим, те священники услышат самую захватывающую в их жизни исповедь, если мы пойдем туда? — Бенуа поднял свой рюкзак. — Но сначала зову вас всех на ужин. Я по пути обменял пару вещей на настоящее мясо.

— Я не буду снова есть друзей человека, — заявил Марко.

— Та собака была ничья и не друг! А это точно кролик, мне отдали его целиком, так что можешь убедиться.

— Ладно, идем на базу, может, кухня свободна, — Марго допила остатки смеси и встала.

***

Посреди ночи Бенуа почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и дышит в лицо винными парами.

— Марко, чего тебе? — проворчал он, не открывая глаз.

— Это не он.

Услышав эту фразу, произнесенную заплетающимся языком, Бенуа тут же сел.

— Марго! Что с тобой?

— Я немного выпила. И мне стыдно. И страшно. И странно. И не хочу я больше никем быть.

— Ты все перепутала. Это наш текст. Мы тебе говорим, что не надо ничего делать, а ты отвечаешь, что это твой долг, что, кроме тебя, некому, и вообще, ты давно мечтала править этими жалкими, никчемными людишками. Я так полагаю, что если ее святому величеству можно выпить, то мне — тем более. У тебя с собой?

Маргарита кивнула и подняла с пола фляжку.

— Церковное. Подумала, так лучше… А чего у тебя такой мороз? Может, камин разжечь?

— А ты тут надолго, что ли? Я думал, пожалуешься да уйдешь. Мне завтра еще беззащитных стариков убивать, а перед этим советуют выспаться…

Но Марго так на него посмотрела, что желание шутить немедленно пропало. Он еще отпил из фляжки и достал спички.