– Это ненадолго, поверь. Сейчас разводят достаточно быстро, хоть меня никакая печать в твоём паспорте вообще нихрена не смущает.

– Да кто бы сомневался, что слово «чужая» применительно к женщине так мало для тебя значит.

Моя жизнь, моя опора, моя семья дала основательную трещину задолго до сегодняшнего дня. Но на своём я буду настаивать до последнего. Я Колю знала достаточно хорошо. И если он остался таким, как прежде, то отступится он нескоро. Вопрос: от чего?

– Просто знай. Меня это не остановит.

Мне нужно всё высказать сразу. Как можно популярнее.

– Я ещё раз повторяю. У меня своя семья. Своя жизнь. У меня любимый мужчина, – на этом слове его глаза темнеют, а взгляд становится жёстче. – А ты для меня никто. Нам вообще разговаривать не о чем.

– Какое красивое слово. Семья. Я всегда с тобой хотел её создать. Жаль, не успел. А твоя, кстати, где, я не понял? Твоя семья? Где благоверный твой? – я не пойму, с чего он издевается? – Дети-то где, Аль?

Он знает настолько много? В курсе, что у нас с Денисом детей нет? Картинка не складывается совсем.

Он всё это время был в тени где-то рядом? Вёл с моим мужем общий бизнес, но на арену вышел только сейчас?

– А тебя, кстати, моя жизнь вообще не касается, – возвращаю его саркастический тон. И напускаю на себя скучающий вид. Уже собираюсь развернуться и выйти из переговорной, но…

– Ты до сих пор не научилась скрывать эмоции. Слишком честная. Всё такая же искренняя. Ты для меня, как открытая книга. Я каждый твой шаг наперёд знаю.

Я молчу, не зная, как реагировать. Хочется замахнуться и треснуть по его наглой физиономии, прочертив бордовые полосы. Стереть высокомерное выражение лица с наигранным участием, припоминая всю ту боль, через которую он меня заставил пройти. Но вместо этого я лучше выйду молча, оставив его одного в этих удушающих стенах.

– Давай.

Резкий тон заставляет меня поджать губы. И напрячься.

Чего он ждёт от меня?

– Давай же. Ударь меня. Ты же этого хочешь. Разодрать мне лицо в кровь. Ну же… я с удовольствием буду носить твои следы на коже… Вперёд, не стесняйся, – его поза расслаблена, на губах играет едва заметная ухмылка. Этот мужчина удивляет меня даже сейчас.

Весь запал вдруг куда-то исчезает. Просто испаряется. Я чувствую невероятную усталость.

В последнее время морально я нахожусь в точке кипения. А сейчас ощущаю, что внутри вдруг всё опустело. Мне бы лучше вообще с ним не говорить. От Долохова нужно поскорее отодвинуться и ни в коем случае не прикасаться. Потому что он обязательно ответит мне.

Нет. Конечно, он никогда не ударит. Он просто завалит меня на ближайший стол, попытавшись задрать одежду. Всё это мы с ним уже неоднократно проходили. Наши ссоры были не такими яростными, как страстные примирения.

Я тоже многое о нём помню. Помню нас, какими мы были раньше.

– Я тебя даже до стола тащить не буду. Прямо здесь нагну, Аль. Так, как мечтал. Каждый день мечтал из прошедших семи лет, – больше всего добивает необъяснимая тоска и печаль его слов. Удивительно чувствовать такую печаль в мужском голосе. И странно. – И мне плевать, что ты замужем. Потому что я мысленно уже все кости твоему Крецкому переломал. Давно.

– Ты больной?!

– Смотря, с какой стороны посмотреть.

– Да с какой не посмотри!

Нет. Я к такому не готова. Это для меня слишком. И в такие игры я играть не привыкла.

– Я уже не та девочка, с которой ты можешь сделать всё, что вздумается. Я выросла и превратилась в женщину, с чьим мнением необходимо считаться.

– Да, я вижу. Но я помогу тебе изменить своё мнение обо мне.

Уверенный шаг в мою сторону.

Что за глупости? Не слишком ли поздно играть в кошки-мышки?

Невозмутимый вид этого мужчины выбил из меня дух, как только я узнала своего бывшего любовника в человеке, который так рьяно отчитывал своих подчинённых.

А теперь он нарочно медленно приближается ко мне.

Мне бы бежать отсюда подальше. Я ведь не обязана ему ничем.

Сейчас я просто отвернусь и пойду в сторону двери. Молча. Опущу вниз металлическую ручку и преспокойно выйду в коридор, а Коля вряд ли за мной последует…

– Вверх поднимай.

Кажется, что каждый раз ему удаётся ввести меня в ступор заново.

– Ты о чём?

– Ручку, чтобы дверь открыть, нужно наверх поднять.

С какой это стати? С ручкой никогда раньше не было проблем.

Но на самом деле меня беспокоит другое. Как ему удаётся знать, о чём я думаю?

Тяжело сглатываю, и, не сводя взгляда с хищного мужественного лица, я медленно отступаю назад. Я, наверное, из ума выжила, потому что реально ожидаю «нападения», невольно вспоминаю его руки на своём теле. И самое страшное, если Коля понимает ещё и это…

Какое-то помутнение рассудка. Ей-богу.

Спокойно разворачиваюсь и, приподнимая ручку вверх, открываю дверь.

Не обманул.

Ещё пять минут, и я окажусь в безопасности своей машины.

С глупой надеждой вновь набираю номер супруга, но в ответ раздаётся лишь холодный, автоматический голос оператора, сообщающий, что абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Неужели где-то Денису так хорошо, что он с высокой колокольни плюёт абсолютно на всё? Или есть что-то ещё?

С работы я освободилась только около восьми вечера.

На всякий случай вновь набрала номер супруга. Безрезультатно. Ужасные мысли приходят в голову. Лучше уж пускай он будет с другой, чем с ним что-то случится.

Я решила поговорить с родственниками мужа и позвонить его маме и сестре. Аккуратно пояснить, что у Дениса проблемы с телефоном, и некоторое время придётся налаживать связь, восстанавливая старую сим-карту. Потому что о них он вряд ли подумал. А его мама, не дозвонившись, точно перепугается. Это нехорошо.

Свекровь повздыхала-повздыхала и попросила передать ему трубку. Мдаа… Он не у неё.

Сестра сказала, что разговаривала с ним несколько дней назад, и он был в довольно взрывоопасном состоянии.

– Поругались?

– Нин, не хочу об этом. Он не заезжал?

– Нет. Если буду разговаривать, передам, что ты искала. А что, телефон отключил?

– Угу…

– Странно, он обычно так никогда не делает, у него что ни свободная минутка, так звонок с работы.

Можно подумать, я сама об этом не знаю.

– Да, я в курсе. Серьёзно поругались, поэтому… Он хлопнул дверью. А я переживаю, но бежать за ним не могу, – это самое безобидное и определённое объяснение, что я могу себе сейчас позволить.

– Лесь, да он сам потом приползёт.

– Всему есть предел.

– Ладно, я своему старшенькому засранцу мозги вправлю, как дозвонюсь.

– Не надо. Ты просто черкани мне сообщение, когда он объявится. И всё. Этого будет достаточно, – а я подготовлю ему тёплый приём.

– Без проблем. Я сейчас маме наберу. Может, он у неё.

– Нет его там, я звонила.

– Слууушай, а может, он на завод уехал? А телефон потерял? – ну, да, конечно, учитывая наш разговор накануне. – Он говорил, что у него там какие-то проблемы. Стекло трещит, по срокам не укладываются. Леська, ты не накручивай!

– Стекло трещит…? – вторю рассеянно.

Странно, закалёнка* никогда не трещит, не бьётся. У Дениса таких проблем отродясь не было. Раньше… Пока Коля не появился.

Прим. Автора: Закалённое стекло* – листовое стекло, получаемое нагревом до температуры закалки (650—680 °C) с последующим быстрым равномерным охлаждением холодным воздухом с обеих сторон.

Безопасное и механически прочное. Разбиваясь, такое стекло разрушается на множество мелких осколков с тупыми гранями, которые не способны причинить серьёзные травмы (за исключением, попадания в глаза). Единственной уязвимостью такого листового стекла является чувствительность к ударам в торец. Подобный эффект часто используется в дизайне (пример: трехслойные столешницы или двери с эффектом «битого стекла»).