То, как удачно еще в первые дни был найден мертвым единственный из глав пустынных кланов, активно призывавший отказаться от союза с Тан, и нашелся даже свидетель, утверждавший, что завтрак ему принесла служанка принцессы Мобэй. Позже в покоях этой служанки, которой оказалась Мими Гули, был найден флакон с ядом.
Чтобы защитить Мими, Шээр перевел подозрение на себя. Потому что Ли Чангэ не могла быть той, кто стоял за отравлением. А найденный флакон был в руках Мими, когда они встретились накануне.
Мими была напугана и чем-то потрясена. В других обстоятельствах она скорее всего промолчала бы, но, поскольку он не отпускал ее, настойчиво убеждая вернуться вместе с ним в Главный Шатер, сорвалась и выпалила правду об их отношениях три года назад. В то время, как Шээр был счастлив и наслаждался искренней, как он думал, привязанностью понравившейся ему девушки, для Мими это было полное страха время, потому что ее и ее брата жестоко наказывали каждый раз, когда он оказывался чем-то недоволен или раздражен. «Каждый раз, видя вас, я испытывала страх, который не могла даже показать. Зачем вы спасли нас тогда? Лучше бы мы умерли, чем испытывать все те мучения», — с тихим отчаянием призналась ему Мими. Спеша уйти, она выронила вещицу, которую прятала за спиной. Шээр видел ее лишь мгновение, но был уверен, что точно такой же изящный флакон с красной пробкой он однажды видел в шатре матери…
Позднее оказалось, что Ли Чангэ была в курсе дел и предотвратила настоящее отравление. Глава клана оказался жив, а тот, кто выступил свидетелем, обвинив в отравлении принцессу Мобэй, покончил с собой. К тому времени Шээр уже почти уверился, что история с отравлением — дело рук катунь, пытавшейся уничтожить доверие посланников пустыни к Ли Чангэ, и таким образом сорвать переговоры с Тан.
Шээр тоже не приветствовал союз Тан с кланами пустыни. Но он прекрасно помнил слова Ли Шимина, которыми тот определил свою позицию во время противостояния на реке Вэй: «Мне не нравится война. Но я не боюсь ее». Род Ашилэ только что потерял две самые сильные армии, и Великий Хан был серьезно болен. А Тан был могучим противником. В сложившихся обстоятельствах провоцировать его, по мнению Шээра, было губительно для их рода. Невозможно, чтобы матушка этого не понимала. Тогда чего она добивалась на самом деле?
========== 6.11 Ради Чангэ ==========
Комментарий к 6.11 Ради Чангэ
timeline: 43-44 серии
С самого раннего утра Чангэ занималась несвойственным ей делом — вышивала кролика на алой полупрозрачной ткани, натянутой на круглые пяльцы. Кролик получался хоть и узнаваемым, но страшненьким, поскольку, как она ни старалась, стежки выходили неровными и некрасивыми, не желая укладываться в благородную гладь, как это получалось у Лэйянь. Однако, Чангэ не собиралась сдаваться, полагая, что при достаточном усердии сможет добиться хорошего результата.
Так было и пять лет назад, когда она впервые решила взять в руки иголку с ниткой, чтобы приготовить подарок ко дню рождения для своей лучшей подруги и любимой сестры. Лэйянь нравились кролики, потому, не долго думая, Чангэ схватила тогда первый попавшийся под руку моток ниток и с завидным терпением, которого ей не хватало в обычной жизни, целый день вышивала мешочек для душистых трав, то и дело путая нитку, распуская и снова нанося корявые стежки. К концу дня кончики пальцев ее были исколоты в кровь, но уродливый зеленый зверек, вышитый на мешочке, имел несомненное сходство с кроликом. Лэйянь, знавшая, как ненавистны Чангэ «женские» занятия, приняла подарок с искренним восхищением и уверенно заявила посмеивающемуся над выбором цвета отцу, что зеленый кролик получился изумительным. И по сей день поистрепавшийся со временем мешочек бережно хранился в ларце с самыми ценными для нее вещами.
На этот раз Чангэ тщательно выбрала белую нить. Ли Шимин одобрил брак Лэйянь и Хао Ду, и, поскольку здоровье министра Ду, приемного отца Хао Ду, стремительно ухудшалось, свадьба должна была состояться, как только завершатся переговоры с кланами пустыни, что теперь, после устранения основных препятствий, было делом нескольких дней. Чангэ, приехавшая в Чанъань как принцесса Мобэй, не могла присутствовать на свадьбе принцессы Тан, поэтому хотела, чтобы хотя бы ее подарок напоминал Лэйянь о ней в этот день.
Лэйянь и Хао Ду. Чангэ теперь знала, что связало холодного и неприступного стражника и нежную принцессу, еще год назад до дрожи пугавшуюся одного его вида. Лэйань все рассказала ей, придя поделиться радостными новостями после того, как получила благословение отца. Чангэ была счастлива за сестру, которая наконец переросла свою детскую восторженную влюбленность в Вэй Шуюя и осознала свои истинные чувства. Хао Ду в конечном итоге оказался неплохим человеком.
Задумавшись, Чангэ неловко двинула рукой и вскрикнула, больно уколов подставившийся под иглу палец.
— Чангэ, что ты делаешь? — Услышав ее вскрик, едва вошедший в покои Сун опустился рядом и потянул к себе ее руку, с упреком разглядывая выступившую на кончике пальца каплю крови. Потом наклонился и быстро слизнул ее, нежно улыбнувшись в ответ на возмущенный взгляд Чангэ. — Если не умеешь вышивать, лучше обратиться к вышивальщице.
— Я не смогу быть на свадьбе Лэйянь, — пожаловалась Чангэ. — Поэтому хочу вышить ей в подарок лунный веер невесты. Но посмотри, как ужасно получается.
Она повернула пяльцы к нему. Сун забрал их и тихо фыркнул от смеха, приглядевшись к неумелой работе.
— Почему ты смеешься? — немного обиженно спросила Чангэ. Все же хотелось, чтобы он подбодрил ее, а не насмехался. Сун, очевидно, понял это по ее виду.
— Симпатичный. Я думаю, у тебя замечательно получается, — заявил он, улыбаясь.
— Я найду лучшую вышивальщицу в Чанъане, чтобы научила меня, — немного воспряв духом от его дружеской поддержки, пробормотала Чангэ. — Уверена, я смогу вышить очень красивого кролика.
Сун вздохнул, задумчиво глядя на алую ткань. Потом поднял пяльцы перед лицом Чангэ.
— Чангэ. А когда будет свадьба у нас с тобой?
— Кто сказал, что я выйду за тебя? — смутилась Чангэ, отбирая у него пяльцы. — В Тан нужно соблюсти определенные свадебные традиции, спросить благословения родителей… — Она споткнулась и на мгновение замерла. — Но мои родители уже умерли. Я не знаю, пришелся бы ты им по душе или нет…
— Я верю, что пришелся бы, — накрывая ее руку своей ладонью, серьезно сказал Сун. — Всем родителям важно, чтобы мужья хорошо заботились об их дочерях. Клянусь богом Сириуса, я всегда буду хорошо с тобой обращаться.
Стараясь убедить ее, он приносил священную для жителей степи нерушимую клятву. Чангэ улыбнулась, дотронулась рукой до его сложенных в клятвенном жесте ладоней, побуждая опустить их.
— Остановись, — тихо сказала она, стирая со щеки непрошенную слезинку. — Это не потому, что я не верю тебе. Просто… так жаль, что мама не может увидеть тебя…
Сун немного помрачнел. Чангэ решила, что он вспомнил о своей приемной матери. Айя хотя бы видела ее до своей смерти… Она решительно вскочила с места, отвлекая его от грустных мыслей.
— Довольно об этом. Я иду в мастерскую Хонсю. Говорят, там работают лучшие вышивальщицы Чанъаня. Переговоры вот-вот закончатся, у меня не так много времени, чтобы научиться. Увидимся позже, А-Сун.
…
Когда Чангэ ушла, Сун снова взял в руки незаконченную вышивку и задумался.
Он не много знал о свадебных традициях Тан. Письмо родителям невесты с предложением брака. Подарки. Встреча с родителями. Красные одежды. Поклоны земле и небу, родителям и друг другу…
Он был серьезен в своих намерениях. Чангэ пережила множество потерь. Сун хотел подарить ей новый дом, стать ее семьей, помочь ей забыть о невзгодах и снова обрести счастье. Может быть, у них не будет такой свадьбы, о которой мечтают девушки Тан. Но Сун собирался соблюсти традиции, насколько это возможно. Ради спокойствия душ ушедших и уверенности живых.
— Я скажу твоей маме, что хочу жениться на тебе, — негромко произнес он вслух, приняв решение.
