…

— Как я и говорил, у степного волка девять жизней, его не убить так просто, — удовлетворенно хмыкнул Пуса, когда на следующий день Чангэ и Сун ступили во дворец, чтобы встретиться с королями пустыни. Король Мобэй, занятый до их прихода разговором с королем Монаня, махнул рукой, приглашая Суна и Чангэ занять места за столом напротив себя и Йинаня. — Что ж, давайте сразу к делу… Ашилэ Сун, я знаю, ты человек прямолинейный. Так что скажу без обиняков: тот, кто пытался убить тебя, был подослан родом Ашилэ. Больше нет нужды сомневаться. Я обещаю, если Соколиное войско станет служить Мобэй, к тебе будут хорошо относиться.

Чангэ не скрывала, что тегин вряд ли поведет Соколиное войско против Ашилэ. Предложение, на которое согласились короли пустыни, говорило о его невмешательстве в конфликт между родом Ашилэ и кланами пустыни. Пуса ставил на то, что почти удавшееся покушение на его жизнь могло изменить решение тегина.

— Король Мобэй милостив, — невозмутимо ответил Сун. — Однако, раз мы притворились мертвыми, я не позволю моим людям снова рисковать жизнями ради кого-то другого.

— Куда ты можешь податься, кроме северной пустыни? — не проявляя недовольства, спросил Пуса.

— Куда угодно. Даже быть в изгнании лучше, чем проводить дни на поле боя.

— Но тогда твой талант в ведении войск будет потерян, — возбужденно вмешался Йинань. — Если захочешь, Монань…

— Соколиное войско не будет никому служить! — чуть громче повторил Сун со стальными нотками в голосе, жестко пресекающими дальнейшие попытки переубеждения.

На некоторое время повисло молчание. Чангэ наблюдала за безмолвным сражением пристальных взглядов, которое вели между собой король Мобэй и Сун, сравнивая про себя этих непохожих внешне, но схожих духом мужчин.

— Хорошо, — прервал наконец молчание король Мобэй. — Если ты поручишься, что Соколиное войско не станет вмешиваться в военные конфликты против нас, твои люди могут оставаться в Мобэй.

— Благодарю, король. — Сун должен был чувствовать облегчение, что воины Соколиного войска оставались на свободе, но в его спокойном, полном достоинства ответе это никак не отразилось. — Так или иначе, наше пребывание на землях Мобэй не продлится долго. Я даю слово, что Соколиное войско не будет выступать против кланов пустыни.

Чангэ посчитала, что теперь пришло ее время.

— Раз все высказали то, что думают, я бы тоже хотела кое-что сказать.

— Продолжай, — разрешил Пуса.

— Идея уничтожения Соколиного войска принадлежит не Великому Хану. Мы думаем, катунь подчинила себе Главный Шатер. Именно поэтому происходит его перемещение в Динсян. Действуя от лица Великого Хана, она намеревается развязать войну с Тан. Сейчас кланы пустыни оказали сопротивление, нарушив ее планы. Но не думаю, что Ичэнь сдастся. Все больше людей в роду Ашилэ верят ее лживым утверждениям и втягиваются в предстоящую войну. В настоящее время, если мы хотим сохранить мир, у нас есть только один выход — заключить союз с Тан.

Короли пустыни переглянулись между собой, потом взгляд Пусы переместился на Суна, однако, тегин никак не отреагировал на слова Чангэ, невозмутимо глядя перед собой. Чангэ же продолжала:

— Союз с Тан означает появление третьей стороны в конфликте. В таком случае Ичэнь подумает дважды, прежде чем решит развязать войну. Вмешательство третьей стороны может предотвратить военный конфликт.

— Другими словами, ты изначально хотела встречи с нами ради Тан? — сделал вывод Йинань.

— Нет. Ради всех мирных жителей, которые страдают от войн, — уверенно ответила Чангэ. — Будь то в Великой пустыни, в роду Ашилэ или в Тан. Потому что простые люди не должны зависеть от воли тех, кто готов жертвовать тысячами, чтобы получить желаемое. Мы в ответе за своих людей.

— Я думал, у тебя есть блестящий план, — разочарованно хмыкнул Пуса. — Союз с Тан? Вспомни-ка, мы все были врагами Тан.

— Точно, — согласно кивнул король Монаня. — Кто поручится, что в лице Тан мы не получим второй род Ашилэ?

— Этого не случится! — горячо заверила Чангэ. — В нынешней ситуации только Тан может помочь кланам пустыни и остановить Ичэнь. Насколько я знаю Ли Шимина, Тан никогда не станет вести себя, как род Ашилэ. Если вы позволите Тан сдерживать род Ашилэ, кланы пустыни выйдут из противостояния без потерь. Разве это не лучшая стратегия? К тому же, вы уже объединились со многими кланами против Ашилэ. Как можно отказываться от такого сильного союзника?

— Ашилэ Сун. Ты не сказал ни слова, — с легким пренебрежением обратился к Суну король Мобэй. — Твой военный советник ведет смелые речи. Значит ли это, что хотя ты отказал Мобэй, Соколиное войско готово служить Тан?

Чангэ замерла. Она не ожидала подобного вопроса и, зная мнение Суна, боялась услышать резкий ответ, который оттолкнет королей пустыни и нарушит ее план.

Сун несколько мгновений сверлил короля Мобэй нечитаемым взглядом, потом, скорее всего реагируя на высокомерие Пусы, холодно ответил:

— Я повторю: Соколиное войско никому больше не будет служить… Стремления Чангэ близки и мне. Это значит, если возникнет необходимость, Соколиное войско окажет поддержку тому, кто старается сохранить мир. И мне известно, что Тан не жаждет войны.

Чангэ незаметно выдохнула с облегчением, а Йинань быстро заговорил, стараясь разрядить возникшее между королем Мобэй и тегином напряжение:

— Замечательно, мы тут все это обсуждаем, но меня волнует другой вопрос: ради чего Тан вступать с нами в союз?

Три пары глаз вопросительно уставились на Чангэ. Она кивнула и убежденно ответила:

— Думаю, мы узнаем об этом через несколько дней.

…

Ждать так долго им не пришлось. Уже на следующий день в Мобэй прибыл посланник Чанъаня, некий Вэй Шуюй, своим появлением вызвав задумчивое: «Тан? Так быстро?» от короля Мобэй и недовольное: «Ли Чангэ что-то скрыла от нас!» от короля Монаня. По словам Вэй Шуюя, императорскому двору Тан стало известно о том, что род Ашилэ принудительно набирает солдат в пустынных кланах, поэтому он был послан, чтобы пригласить кланы пустыни в Чанъань для обсуждения дружественного союза.

Король Мобэй предложил посланнику задержаться на несколько дней, чтобы без спешки обсудить приглашение вместе с главами союза пустынных кланов, и вышел проводить его. Именно в этот момент мимо проходили Чангэ и Сун, решившие проведать Соколиное войско.

— Вэй Шуюй! — удивленно воскликнула Чангэ, увидев посланника. — Что ты здесь делаешь?

— Чангэ! — тот мельком взглянул на Суна и, вежливо поклонившись королю Мобэй, увел Чангэ к пустующей беседке напротив. Сун за ними не пошел, оставшись стоять возле одной из колонн, обрамляющих вход во дворец. Ему не нравилось, как другой мужчина смотрел на Чангэ, к тому же, он вспомнил, что тот был посланником в Ючжоу, и Чангэ лила слезы из-за потерянной дружбы с ним. Но сейчас ее глаза сияли от радости. Не ему решать, с кем ей дружить. Он просто не собирался спускать с них глаз.

— Чангэ, как ты оказалась в Мобэй? — спросил Вэй Шуюй. Благодаря своему тонкому слуху Сун слышал практически каждое произнесенное напротив слово. — Мы с Лэйянь очень беспокоились, когда ты исчезла в Лояне.

— Лэйянь, как она?

— Принцесса в полном порядке. Наблюдает за работой земледельцев и заботится о простых людях. Она очень сильно изменилась за последнее время.

— Это хорошо… Шуюй, скажи, Ли Шимин… нет… скажи, что ты здесь делаешь?

— Его Величество получил тайное донесение. Прочитав его, он направил меня сюда обсудить возможность формирования союза… То донесение было от имени Шочжоу. Это ты послала его?

Вэй Шуюй смотрел на Чангэ с плохо скрытой нежностью. Чангэ улыбалась ему. Сун стиснул зубы, кроме хищного взгляда ничем больше не выдавая своего неудовольствия.

— Да, я.

— Не ожидал, что ты все еще заботишься о Тан.

— Тан все еще моя родина.

— Этот мужчина — твой друг? — спросил Вэй Шуюй, поглядев в сторону Суна.

— Да, это мой друг Сун, — ярко улыбнулась Чангэ, и взгляд Суна на мгновение смягчился. — Это он предупредил, что Хао Ду устроил засаду, и помог мне в Лояне.