Старик глядел на нее с каким-то детским любопытством и казался совершенно безобидным. Второй выглядел немногим старше Чангэ, был высок, красив и носил волосы забранными в высокий хвост на манер свободного воина. Он сидел рядом со стариком, опираясь на убранный в ножны меч, и с интересом разглядывал Чангэ.

— Кто вы? — настороженно спросила Чангэ. — И где мы?

— Ты не помнишь? — нахмурился старик и протянул к ней руку. Чангэ резко отстранилась, с запозданием понимая, что он всего лишь хотел послушать пульс, и втянула сквозь зубы воздух, ощутив вспышку боли в потревоженном плече. Он тут же отдернул руку и почти обиженно пробормотал: — Этого не может быть! Она не ударялась головой, почему ничего не помнит?

Юноша приобнял его за плечи, как бы успокаивая, и доброжелательно улыбаясь, произнес приятным голосом, странно выговаривая, почти напевая, слова:

— Ладно. Если не помнишь, я расскажу тебе. Я Сыту Ланлан, бродячий мечник. А это монах Сунь, врачеватель и мой благодетель. Мы просто проезжали мимо. Я спас тебя полумертвой от воинов Ашилэ, а он нашел способ сохранить тебе жизнь. Вот и все. Не нужно чувствовать себя обязанной, мы привычны лечить больных и спасать умирающих.

Его слова оживили воспоминания. Стрела преследующего ее Лей Мэна прошибла плечо насквозь, сбрасывая Чангэ с лошади. Десяток воинов Волчьего войска приближались к ней, чтобы довершить то, чего не сделала стрела. Уже теряя сознание, Чангэ увидела, как всех их буквально смело ураганом промчавшегося человека с мечом, лица которого она разглядеть не успела. Сыту Ланлан.

Следом за этим воспоминанием вернулись и другие. Скошенный мечом Лей Мэна генерал Ло И. Кровавое пятно, расплывающееся вокруг безжизненного тела Айи. И горькие обвиняющие слова Суна: «Ты подвергла опасности себя, меня и все Соколиное войско! Это цена твоего своеволия!.. Если бы не твое упрямство, разве умерла бы моя мама?!»

— Оставьте меня в покое, — едва слышно проговорила она, не в силах смотреть в глаза спасшим ее людям. Переглянувшись, они понятливо покинули повозку, а Чангэ осталась сидеть, обхватив колени и сжавшись в комок от затопившего ее тягостного чувства вины. «Прости, А-Сун. Айя умерла из-за меня. Мне бесконечно жаль».

…

Едва забрезжил рассвет, Му Цзинь снова появился в шатре Суна, неся поднос с едой. Тегин сидел склонившись над разложенной на столе картой и что-то отмечал на ней, обводя чернилами. Оплывшие свечи на столе и темные круги вокруг глаз Суна выдавали проведенную им бессонную ночь.

— Новости? — с надеждой поднял Сун голову.

— Ничего… Поешь, Сун, — с искренним беспокойством предложил Му Цзинь. — Ты не ешь, не пьешь, не спишь. Прежде чем Великий Хан потребует объяснений и назначит наказание, ты загонишь себя сам.

Сун не ответил. Му Цзинь присмотрелся к сделанным им отметкам на карте.

— Что это?

— Я отметил подходящие пастбища и водоемы, — не поднимая головы, ответил Сун. — Если… если Главный Шатер когда-нибудь откажется от Соколиного войска, переместишь людей туда.

— Что значит «когда-нибудь»? — возбужденно воскликнул Му Цзинь. — Ты не собираешься дальше быть с Соколиным войском? А, понимаю, это твой план, да? Собираешься отказаться от всего и уйти искать Чангэ? Один?

— Я занят, — безучастно отозвался Сун. — Иди кричать куда-нибудь в другое место.

— Не уйду я никуда, — снизил голос Му Цзинь. — Хочешь все на себя одного взвалить? За кого ты меня принимаешь? За кого принимаешь наших людей? Ты — тегин Соколиного войска. Только скажи…

— Му Цзинь, послушай меня…

— Тегин, — прервал его торопливо вошедший в шатер Яло, — лазутчики только что доложили, что к нам направляются люди из Главного Шатра. У них флаги Великого Хана и Волчьего войска. И они будут здесь очень скоро!

Сун переглянулся с Му Цзинем и опустил взгляд.

— Полагаю, никто не собирается слушать моих объяснений, — устало произнес он.

— Сун, хочешь, я подниму конницу? — предложил Му Цзинь отчаянное решение.

Сун покачал головой.

— Нет, — он отложил кисть, которую все еще держал в руках, и поднялся. — Противостояние только навредит Соколиному войску. Я хочу защитить всех вас. Му Цзинь, что бы ни произошло позже, помни, ты не должен бездумно лезть на рожон. Выполняй мои распоряжения… И еще. Готовься принять нового тегина.

— Тегином Соколиного войска я признаю только Ашилэ Суна, — упрямо возразил Му Цзинь. — И все воины Соколиного войска скажут тебе то же самое.

— Сделай, как я говорю, — глядя в глаза друга, больше попросил, чем приказал, Сун. «Я не хочу больше терять близких людей», — прочел в его взгляде Му Цзинь.

========== 4.11 Разрешение ==========

Комментарий к 4.11 Разрешение

timeline: 25-26 серии

Не слишком медленно, но и не ускоряя шага, Сун приближался к воротам, оценивая свои шансы. Великого Хана сопровождал отряд в полсотни воинов. Как обычно. Еще полсотни под флагами Волчьего войска. Нет, меньше, поправил себя Сун, наблюдая, как двое воинов вытолкнули вперед Су Ишэ, заломив ему руки за спину. Они привели обратно схваченных воинов Соколиного войска. Значит, меньше сотни. Немного странно. Хан был осторожным и подозрительным. Если он решил казнить Суна на месте, то должен был привести большое войско, ожидая сопротивления, если не от него самого, то от верных ему воинов. А так, Су Ишэ и его люди казались заложниками, призванными заставить тегина хорошо подумать, прежде чем совершать что-то необдуманное. Может быть, отец все же решил оказать последнюю милость и сначала выслушать его оправдания. Оправдания, которых у Суна не было.

— Тегин! — воскликнул Су Ишэ. Сун коротко взглянул на него и едва заметно покачал головой. «Ничего не делай».

Великий Хан тем временем спешился и вышел навстречу Суну. В руках его не было оружия, а в тяжелом пристальном взгляде — ожидаемого Суном гнева. Следом, прихрамывая, за спиной хана появился Шээр. Он отводил взгляд и выглядел так, словно ему было немного не по себе. Сун не хотел думать о шаде и его мотивах; он и не ожидал от него ничего хорошего. Прямо встретив взгляд хана, остановившегося в трех шагах от него, тегин задержался на несколько мгновений, а потом опустился на колени и склонил голову, поднимая руки с вложенным в ножны мечом перед собой.

— Отец, я знаю, для чего ты приехал, — сдержанно произнес он. — Мы были отцом и сыном многие годы. Ради того, что было в прошлом, надеюсь, ты пощадишь жизни Соколиного войска.

Сун был готов, действительно готов даже к тому, что хан схватит предложенный меч и снесет ему голову. Но тот лишь неопределенно хмыкнул.

— Вставай. Поговорим в шатре, — рыкнул он и, обогнув Суна, направился к его шатру. Шад захромал следом, так и не взглянув на тегина. Немного сбитый с толку, Сун не сразу поднялся с колен и поспешил за ними.

— Когда я получил донесение о том, что произошло в Главном Шатре в мое отсутствие, — пристально глядя на опустившего глаза Суна, заговорил хан после недолгого молчания, — я был так зол, что собирался собственными руками свернуть тебе шею. В донесении говорилось, что люди Соколиного войска помогли бежать преступнику Ло И, из-за чего напали на Волчье войско и тяжело ранили катунь.

Хан шумно и протяжно выдохнул, словно ярость по-прежнему кипела где-то глубоко в нем. Сун слушал, не испытывая никаких эмоций от заведомой лжи. Он предполагал, что подобное может произойти, когда решил спасать Чангэ. Однако, в том, что говорил отец, ему почудилось невысказанное «но». Произошло что-то еще?

— Сун, тебе пришлось нелегко, — неожиданное продолжение, произнесенное редким для хана мягким тоном, заставило его поднять взгляд. Видимо, отец заметил удивление и вопрос в его глазах, потому что принялся за объяснение:

— Да, я был зол. Слава богу Сириуса, Шээр не стал скрывать от меня правду и рассказал все в подробностях. Как вы оба отправились схватить Ло И, что похвально, но поссорились, решая, кто получит награду. — Не веря своим ушам, Сун повернулся к стоящему рядом шаду. Шээр ответил ему взглядом, в котором читался скрытый вызов. «Что он теперь задумал?» — недоумевающе подумал Сун. А хан продолжал, с неприязнью глядя на шада: — Он рассказал и про случайную смерть Айи. Я знаю, сын, ты не хотел ранить катунь. В любом случае, Айя умерла от меча Шээра. Он виноват. Шээр, извинись перед Суном.