Мальчишка обладал тем, о чем шад мог лишь мечтать, и чего был лишен: у этого Ли Чангэ, как его назвала Мими, были преданные друзья, он пользовался поддержкой и надежной защитой Суна, доверием и близостью Мими. Шээр бессильно завидовал ему, и зависть эта испепеляла сердце сильнее ненависти, которую он испытывал к тегину.
…
Бесшумно проскользнув за спинами совершающих обход территории стражников, Сун ненадолго затаился, прислушиваясь, возле двери рабского барака, осторожно потянул на себя рассохшуюся дверь и вошел.
Утомленные тяжелым дневным трудом мужчины-рабы спали вповалку прямо на земляном полу, куда никто не озаботился даже набросать соломы. В Главном Шатре к рабам относились, как к расходному материалу: жизнь слабых и больных была недолгой, их просто заменяли новыми рабами, захваченными в других землях.
Чангэ среди спящих не оказалось. Сун тяжело вздохнул, борясь с разочарованием. Даже после того, как ее заставили выполнять работу, обычно поручаемую физически крепким мужчинам, у принцессы еще хватило сил идти искать приключений посреди ночи, игнорируя опасность. Тегин даже предполагал, куда она могла направиться.
Он мельком видел ее днем, напросившись пойти вместе с ханом, которого нетерпение подгоняло поскорее допросить схваченного и привезенного в Главный Шатер генерала Ло И. Генерал произвел на Суна хорошее впечатление. Раненый и избитый, он не потерял присутствия духа, а язык его был остёр и беспощаден. Хану не удалось ни унизить его, ни прельстить богатством. Ло И бесповоротно отказался предавать Тан.
Работая неподалеку от ворот, Чангэ наверняка видела, как привезли пленника и, возможно, узнала его, поскольку он был соратником ее отца. Искать ее скорее всего нужно было там, где заточен генерал.
Приняв решение, Сун неслышно вышел из барака, но не успел сделать и шага, как увидел Чангэ, неторопливо возвращающуюся из противоположной стороны. Сун вышел навстречу, облегченно улыбаясь, утянул ее в тень растущего неподалеку кустарника, подальше от проходящих мимо патрульных отрядов.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Чангэ, настороженно оглядываясь по сторонам.
— Великий Хан пригласил меня пожить в его шатре, — ответил Сун. — Так что я не могу отлучаться надолго. Вот, сбежал тайком, чтобы увидеться с тобой.
— Тебе не следует рисковать собой, приходя сюда. Со мной все в порядке, — отведя взгляд, сказала принцесса. В ее голосе звучало беспокойство за него, и это было приятно. Сдерживая желание прикоснуться, Сун ласкал взглядом нежный овал ее лица, застенчиво прикушенную губу, подрагивающие длинные ресницы…
— Кто-то помог тебе с перевязкой, — заметил он, глядя на тонкую светлую ткань, сменившую предыдущую грубую повязку.
— А, да, — неловко отозвалась Чангэ, трогая повязку. — Принцесса Ичэнь. А еще она дала мне немного еды и лекарства.
Катунь! Зачем она позвала Чангэ? Неужели шад рассказал матери…
— Чангэ, послушай, — убеждающе произнес Сун. — В Главном Шатре никому нельзя доверять. Даже если она родом с Центральных равнин.
— Ладно, — помолчав, согласилась Чангэ, задумчиво разглядывая мешочек, который на прощание вложила ей в руки служанка катунь Айя.
— Курултай совсем скоро, — снова обнадежил ее Сун. — Я придумаю, как тебя отсюда вытащить.
— А-Сун… — Чангэ запнулась. Сун терпеливо ждал, наблюдая, как она теребит зубами нижнюю губу, словно решаясь на что-то. Наконец принцесса подняла голову, взглядом моля о понимании. — Генерал Ло И… ты же знаешь, что его схватили? Я не могу просто оставить его здесь…
Сун отвернул голову в сторону, шумно выдохнул, глотая готовые вырваться слова раздражения. Когда это помогало? Сдержанно сказал:
— Чангэ, пытаться освободить Ло И — это безумная и смертельно опасная затея. Его уже не спасти.
— И тем не менее, я должна попробовать, даже если умру при этом! — с жаром воскликнула Чангэ. И добавила тише, немного смешавшись под его неотрывным пронзительным взглядом: — Надеюсь, когда это произойдет, ты не станешь меня останавливать.
Сун чувствовал, как печаль и отчаяние наполняют его сердце. Что бы ни сказал, Чангэ ему не переубедить. И пытаться удержать ее силой ни к чему не приведет, в этом он убеждался уже не раз. Чангэ играла с огнем и готова была сгореть в нем.
Ему оставалось только следовать судьбе. «Делай, что должно, и будь что будет», — безрадостно подумал Сун, шагнул к Чангэ и крепко обнял. Рука его ласкающе прошлась по ее волосам.
— Ли Чангэ. Ты должна жить, — выдохнул Сун, потом медленно отстранился, снова взглянул в ее потрясенно распахнутые глаза. — Мне пора.
И ушел, не оглядываясь, почти сожалея, что позволил себе эту слабость.
========== 4.4 Замыслы катунь ==========
Комментарий к 4.4 Замыслы катунь
timeline: 23 серия
— Достаточно, Айя. Можешь идти. — Слабым движением руки катунь отпустила помогавшую ей переоблачиться ко сну и расчесать волосы служанку. Айя отложила гребень, поклонилась и покинула свою госпожу, уходя в отделенную от основного помещения часть шатра, где ночевали прислуживающие катунь рабыни.
Принцесса Ичэнь посмотрела на свое отражение в бронзовом зеркале и удовлетворенно улыбнулась. Сегодня ей удалось сделать важный ход и передвинуть несколько фигур на шахматной доске, приближая воплощение в жизнь задуманного много лет назад плана.
Катунь, пережившая трех ханов, передававших ее словно трофей из одного супружества в другое, на самом деле не была робкой и покорной женщиной, как думали окружающие, и как считал хан Яньли. Последняя принцесса ушедшей династии Суй хладнокровно, расчетливо и с завидным упорством готовила свое возвращение на Центральные равнины, намереваясь с помощью войск Ашилэ свергнуть императора Тан и восстановить династию Суй, которая объединит под своей властью Центральные равнины и степные регионы.
Хан Шулэ, ее третий супруг, был неплохим человеком, если сравнивать с другими. Катунь была благодарна ему за Шээра. И за то, что по большей части он оставлял ее в покое, предпочитая пьянствовать и развлекаться с наложницами, которыми полнился его шатер. Но Шулэ был откровенно слабым ханом, не имеющим ни амбиций, ни значительной поддержки среди других степных кланов. Его младший брат Яньли, напротив, обладал способностью вести за собой и неукротимым стремлением к расширению своего могущества. Для планов катунь он подходил как нельзя лучше. И потому в конце концов ей пришлось избавиться от Шулэ.
Чтобы отвлечь от себя внимание хана Яньли, катунь использовала преданную ей Цзиньсы, предложив ее хану в наложницы. Юная красавица очаровала сердце сластолюбивого хана и, пользуясь его защитой, не упускала случая прилюдно унизить катунь. Никто не подозревал, что Цзиньсы делала это по приказанию самой катунь, помогая поддерживать безобидный образ бесправной униженной женщины, вызывающий у других людей жалость и сочувствие. А принцесса Ичэнь тем временем втайне внедряла шпионов и в шатре хана, и в его войске, неторопливо оплетая Главный Шатер сетью верных ей людей, готовых следовать только ее приказам.
Главным препятствием, до сих пор стоящим на пути захвата принцессой власти в Главном Шатре, было Соколиное войско, абсолютно преданное своему тегину, и сам приемный сын хана. Катунь смертельно ненавидела Ашилэ Суна. Этот безродный сын рабыни не только постоянно перетягивал на себя внимание хана, не давая Шээру проявить себя и укрепить свое положение молодого хана; он был отвратительно предан хану Яньли, даже зная, что тот терпит его ради мощи Соколиного войска, и только пока он послушен.
Катунь давно искала способ избавиться от тегина. Когда Соколиное войско лишится своего предводителя, подчинить его будет несложно. Однако, тегин был умен и изворотлив, в Главном Шатре почти не появлялся, и ошибок, которые могли бы стоить ему расположения хана, не совершал. До сих пор.
От Лей Мэна, втайне докладывающего ей обо всем, что происходит в войсках и вокруг ее сына, катунь узнала подробности происшествия на реке Вэй, и уже прикидывала, как лучше использовать смельчака, не побоявшегося сорвать планы Яньли, против Ашилэ Суна. Решение сложилось само собой, когда Айя привела раба, нечаянно спасенного ею от стражников возле места заключения генерала Ло И и оказавшегося девушкой с Центральных равнин.
