— В таком случае, наши пути разойдутся здесь и сейчас, — холодно произнесла принцесса, разворачиваясь к выходу.

Тегин неожиданно грубо перехватил ее руку и, в момент растеряв свое хладнокровие, гневно воскликнул:

— Куда собралась? Не забывай, твоя жизнь принадлежит мне! Ты больше никуда не пойдешь!

Он не дал ей уйти, приказав двоим воинам связать и охранять ее, но когда принцессу останавливали подобные мелочи? Тегин заблуждался: ее жизнь принадлежала только ей самой. И она не собиралась оставаться в стороне, когда Тан был в опасности.

Когда на следующий день император Тан и Великий Хан встретились на мосту, принцесса, успешно сбежавшая из-под охраны, незаметно присоединилась к ожидавшим в засаде лучникам Волчьего войска.

После недолгих переговоров кубки были наполнены вином. Едва император поднес свой кубок ко рту, как с тонким свистом с лука в руках принцессы сорвалась стрела, ударила точно в кубок, вышибая его из руки Ли Шимина, и задрожала, вонзившись в ограждение. Мгновение замешательства с обеих сторон было кратким.

— Защитить Его Величество! — раздался громкий приказ командующего. Перед императором немедленно встал ряд солдат, щитами прикрывая его от возможных выстрелов с берега, а еще два десятка воинов, обнажив мечи, окружили хана и его посланника.

Раздался лязг выдвигаемых из ножен мечей ожидавших на берегу воинов Ашилэ. Быстро оценив ситуацию, Великий Хан резко приказал: — Не двигаться!

— Как вы посмели покушаться на жизнь императора?! — возмущенно воскликнул военный советник.

— Это недоразумение! — напряженно следя взглядом за невозмутимо-суровым императором Тан, движением руки хан подал сигнал вложить мечи в ножны и отступить.

Происходящего далее принцесса уже не увидела. Сидящие рядом в засаде лучники заломили ей руки, вжали лицом в траву. Она не сопротивлялась, ни когда ее связали и отвели в один из шатров, ни когда ее потребовал привести к себе разъяренный хан.

Принцесса знала, что жить ей осталось недолго.

========== 3.1 Пробуждение ==========

Комментарий к 3.1 Пробуждение

timeline: 16 серия, начало 17 серии

Давая обещание Гунсун Хэну, Сун еще не думал забирать Шисы из Шочжоу. Она отказалась от его предложения отправиться с ним в степи, и он хорошо понимал, что ее вежливый отказ означал нежелание оказаться во враждебном Тан окружении. После того, как Соколиное войско займет город, он хотел позволить ей уйти.

Но, спровоцированная призывами его воинов к убийству, принцесса раскрыла свой план сжечь город, если тегин не сдержит обещания, а он не собирался давать ей шансов продолжать рисковать собой. Мысль возникла внезапно, Му Цзинь быстро сориентировался и направил жажду крови воинов в новое русло. У Шисы не было выбора, ей пришлось стать залогом жизней горожан.

Беснующаяся от страха и ненависти толпа на площади, осыпающая Шисы обвинениями и проклятиями, только укрепила его решение. К тому же, как всегда настороженный и внимательный, он заметил и нескольких замешавшихся в толпу мужчин с военной выправкой, и не сводящего с Шисы взгляда парня, который хотел захватить ее в Ючжоу. Значит, принцессу все еще преследовали, и оставаться в Тан ей было опасно.

Му Цзинь по его просьбе позаботился о том, чтобы горожане считали командующего Ли погибшим при попытке нападения на тегина Соколиного войска. Заодно это решало и проблемы, которые мог создать Ту Кашэ, зная, что практически разгромивший его Медвежье войско командующий все еще жив.

Суна тревожило, что Шисы, выполнив свой долг по отношению к Шочжоу, словно потеряла волю к жизни. Она едва произнесла десяток слов: ни оскорблений, ни ненависти, ни упреков, которых он ожидал. Все три дня перехода от Шочжоу до лагеря Соколиного войска она молча шла среди других рабов, отрешенно глядя перед собой, отходила в сторону на привалах, отворачивалась от еды, которую пытался предложить ей сердобольный Яло, время от времени прижимала связанные руки к раненому плечу, морщась от боли. Сун старался не смотреть в ее сторону, но видел достаточно.

Она даже не подняла головы, чтобы оглядеться, когда Соколиное войско наконец добралось до лагеря, и безразлично последовала за другими к бараку, где ютились рабы-мужчины. Сун, остановившийся, чтобы отдать распоряжения о ревизии оружия и доспехов командирам воинских отрядов, проводил ее задумчивым взглядом.

— Сун, — негромко заметил Му Цзинь, глядя в ту же сторону, — смотри, какой Ли Шисы хлипкий, еле на ногах держится. Может, не стоит оставлять его с этими здоровыми мужиками?

— Мгм, позже, — неопределенно ответил Сун. — Ты заметил, что за нами следят?

— Да, человек из Тан, он всю дорогу шел за нами.

— Он следит за Шисы… Му Цзинь, сделай кое-что для меня. Нужно убедить его, что Шисы мертв.

Му Цзинь вопросительно приподнял бровь, но, так как дальнейших объяснений не последовало, подумав, кивнул:

— Ладно, сделаю. А что с Ли Шисы?

— У Нуэра шатер достаточно большой, и живет он один. Отведи его туда, пусть Нуэр пока за ним присмотрит.

Му Цзинь не всегда одобрял действия Суна и не стеснялся высказывать свои сомнения или неудовольствие, зная, что он прислушается к его мнению, даже если и поступит в конечном итоге по-своему. Но он никогда не спорил с уже принятыми решениями и не откладывал их выполнение. Поэтому следующей же ночью соглядатай покинул их лагерь, абсолютно убежденный в том, что Ли Шисы был убит у него на глазах, а принцесса, которую Му Цзинь вырубил в ходе разыгранного представления, очнулась некоторое время спустя в шатре немногословного Нуэра, который ответил коротким: «Распоряжение тегина» на ее вопрос о том, что произошло, и больше не обращал на нее внимания.

Однако, на следующий день Нуэр появился в шатре Суна, выглядя крайне озадаченным.

— Тегин, тот… Ли Шисы, он с ночи с места не двинулся, сидит и смотрит в одну точку. Яло принес ему укрепляющий отвар, но он даже не пошевелился.

Сердце Суна тревожно забилось, но он сохранил внешнее спокойствие. Поразмыслив, поднялся с места.

— Идем. Я поговорю с ним. Последи, чтобы у этого разговора не было свидетелей.

— Да, тегин.

Прижав руку к ране, Шисы действительно сидела на покрытой шкурами лежанке, немигающе уставившись перед собой и никак не реагируя на вошедшего Суна. Безучастное, осунувшееся лицо, темные круги вокруг глаз, потрескавшиеся губы, — смотреть на нее было страшно. Сун с трудом проглотил вставший поперек горла ком, быстро подошел к ней и, взяв за подбородок, приподнял ее голову, заставляя Шисы посмотреть на него.

— Ты был на грани уже в Шочжоу, потом всю дорогу сюда ничего не ел, — с опасной вкрадчивостью в голосе произнес он, наклоняясь ближе и отводя ее руку от раненного плеча. — Ли Шисы, только не говори мне, что решил таким образом свести счеты с жизнью?!

Взгляд ее ожил, в нем на мгновение промелькнул… страх?.. Шисы вздрогнула и дернулась от него прочь. Сун задержал свою руку на отвороте ее серого халата раба.

— Боишься, что я с тобой что-то сделаю? — ровно спросил он. — Не переживай, принуждать женщин не в моих правилах. Кажется, рана беспокоит тебя. Я погляжу, что можно сделать.

— Откуда ты?.. — глядя на него расширенными глазами, выдохнула Шисы.

— Я знал, что ты девушка, почти с самого начала. Но, поскольку ты хотела это скрыть, я не стал разоблачать тебя.

— Так ты… забавлялся все это время! — горько прошептала она, снова опуская голову.

— Думай как хочешь. — Сун решительно стащил халат с ее плеч, отодвинул повязку. Рана затянулась, но все еще была сильно воспалена. — Так и думал, — тихо пробормотал он, доставая захваченную из своего шатра склянку с заживляющей мазью на травах, которой его регулярно снабжала собирательница трав тетушка Юэй.

Пока он осторожно наносил и втирал мазь, возвращал на место повязку и запахивал на ней халат, Шисы не двинулась и не издала ни звука. Выпрямившись, Сун сказал:

— Заканчивай голодовку и выпей укрепляющий отвар, который принес Яло.