Но она только отвернула голову, упрямо сжав губы. Сун горько усмехнулся и сухо произнес:

— Ли Шисы, я удивлен, что ты оказалась такой слабой. Люди в Шочжоу целы и невредимы. Я сдержал свое обещание. Теперь твой черед. Не забывай, твоя жизнь теперь принадлежит мне.

— Хочешь, чтобы тебе служил человек Тан? Это просто смешно, — глухо отозвалась принцесса. — Лучше убей сразу, чтобы не пожалеть потом.

— Повторю еще раз: твоя жизнь принадлежит мне. Если хочешь это изменить — сначала выживи, — сказал Сун.

Он заметил быстрый взгляд, метнувшийся к ножнам у него на поясе, намеренно пропустил движение ее руки, схватившей кинжал. В ее нынешнем ослабленном состоянии у Шисы не было и тени шанса ранить его. Сун почти без усилия перехватил ее руку, потом еще раз, когда она вывернулась из его захвата, чтобы направить кинжал к собственной шее, и резко встряхнул, заставляя кинжал отлететь далеко в сторону.

— По-другому ты проблемы решать не можешь?! — теперь он по-настоящему разозлился.

— Это лучше, чем жить в бесчестии и терпеть от тебя унижение, — сквозь зубы процедила Шисы, гневно сверкнув на него глазами и, наконец, почти похожая на себя. Не хватало лишь последнего толчка.

— Унижение?! Да я просто не хочу, чтобы ты вот так умерла! — возмущенно воскликнул Сун. — Ли Шисы! Умереть проще всего. А ты найди способ выжить! Чтобы однажды посчитаться со мной. Чтобы отомстить за смерть Гунсун Хэна!

— Отомстить?..

Сун видел, что его слова пробили кокон безнадежного отчаяния, которым она окружила себя еще в Шочжоу, и попали точно в цель. Шисы словно пробудилась от затяжного кошмарного сна.

— Да, отомстить, — уже спокойнее подтвердил он. — За Гунсун Хэна. За воинов и жителей Шочжоу. Уже забыла?! Как мог Гунсун Хэн довериться такой трусихе? На твоем месте я постарался бы удержаться в Соколином войске, завоевал доверие окружающих и дождался момента, чтобы нанести удар… Если не хочешь подвести его, стисни зубы и живи!

— Да, — после короткого молчания тихо сказала Шисы, — я не могу умереть вот так. Только не здесь.

Сун еще несколько мгновений смотрел на задумавшуюся принцессу, которая больше не походила, как еще несколько минут назад, на живой труп, потом подобрал свой кинжал и молча удалился.

…

— Тегин, мы закончили перепись захваченных в Шочжоу трофеев, — доложил Су Ишэ, своим приходом прервавший разговор Суна с Му Цзинем. — Отослать ее в Главный Шатер?

— Да, и подбери для этого нескольких надежных людей, — распорядился Сун.

— Не поедешь сам? — спросил Му Цзинь, когда Су Ишэ вышел. — Это же твой успех. И преданность Великому Хану показать не мешает. А то, с его подозрительностью, он может решить, что ты замышляешь недоброе.

Сун хмыкнул, прогоняя непрошенную горечь, вызванную упоминанием недоверия, постоянно выказываемого ему приемным отцом, и бесстрастно ответил:

— Обычно я не езжу сам. Если появлюсь на этот раз, он точно заподозрит что-нибудь.

Му Цзинь бросил на него быстрый сочувствующий взгляд и согласно кивнул. Но сказанное навело его на новую мысль.

— Как ты собираешься поступить с Ли Шисы? Я не понимаю. Ты столько сделал, чтобы вытащить его из Шочжоу, даже инсценировал его смерть. Он же тебе ничуть не благодарен, смотрит с ненавистью. А теперь ты и сам не обращаешь на него больше внимания, позволяешь братьям его задирать. Зачем ты вообще привел его в степи?

Сун коротко взвесил, не рассказать ли Му Цзиню всю правду. Но, хотя он доверял другу как самому себе, что-то удерживало его от излишней откровенности.

— Мне не нужна его благодарность, — ответил он. — Чем больше внимания с моей стороны, тем ему тяжелее. Вместо того, чтобы ненавидеть себя, пусть лучше перенесет свою ненависть на меня.

— Ты ведешь себя странно. Он тебя околдовал? Позвать шамана? — полушутливо возмутился Му Цзинь.

Сун привычно игнорировал его выпады. На самом деле Му Цзиня беспокоила возможная реакция Великого Хана на то, что он не выполнил приказ убить всех жителей Шочжоу. Ли Шисы была одной из причин, почему он так поступил.

— Я не могу следить за каждым его действием. Он должен сам закрепиться в Соколином войске, — спокойно сказал он.

— Да кто он такой?! Подумаешь, умный парень с Великих равнин. Хрупкий и слабый, он просто здесь не выживет. Стоит ли он твоей заботы?

Серьезно глядя на друга, Сун ответил: — Он сильнее, чем кажется. Я надеюсь, он сможет выжить.

За последние дни он несколько раз видел Шисы на улице, наблюдающую жизнь в лагере, улыбающуюся при виде играющих ребятишек, задумчиво бродящую среди пасущихся на лугу овец. Она выглядела гораздо лучше, чем в день их последнего разговора. Сун не подходил к ней, зная, что если ей будет что сказать, она придет сама.

Словно в ответ на его мысли полог шатра распахнулся, впуская невысокую фигурку, сопровождаемую звоном цепи на ножных оковах.

— Эй, ты что тут забыл? — бросился ей навстречу Му Цзинь, но Шисы, не обращая на него внимания, обратилась прямо к Суну.

— Я должен тебе что-то сказать.

Сун на мгновение отвел взгляд. Судя по решительному голосу, Шисы, возможно, собиралась высказать все, что думает. О нем, о Соколином войске, обо всем роде Ашилэ. Было бы лучше поговорить с глазу на глаз, без присутствия Му Цзиня.

— Видел? Сун не хочет с тобой разговаривать. Уходи.

Му Цзинь попытался оттеснить ее к выходу, но Шисы ему было не остановить.

— Я буду твоим военным советником, — уверенно отчеканила она.

«Интересно!» — усмехнулся про себя Сун, поднимая голову, и оценивающе взглянул в ее пылающие решимостью глаза.

========== 3.2 Военный советник ==========

Комментарий к 3.2 Военный советник

timeline: 17 серия

Тегин Сун с самого начала знал о том, что она девушка. Знал и не воспользовался своим знанием. Могло ли быть, что именно поэтому он помогал ей в Ючжоу, поэтому предупреждал, что идти в Шочжоу опасно, — ведь он, конечно же, знал о предстоящем нападении? И может быть, только может быть, предложение подчиниться и стать рабом было сделано вовсе не ради того, чтобы поглумиться над потерпевшим поражение, а чтобы спасти ей жизнь, когда воины Соколиного войска жаждали смерти командующего Ли.

Признаваться себе в этом было непросто, но после хлестких и не очень приятных слов, заставивших отступить летаргию, в которой она пребывала последние несколько дней, Чангэ начала по-другому воспринимать некоторые события в Шочжоу, и больше не могла видеть в тегине только врага.

Мазь, оставленная тегином, оказалась очень действенной, хорошо снимая воспаление и унимая боль. Помогли и отвары, которые продолжал, вместе с едой, приносить словоохотливый Яло, каждый раз пытавшийся вовлечь ее в разговор, но вынужденный довольствоваться лишь парой слов, сказанных Нуэром, хозяином шатра. Тот был молчалив, но не враждебен, и Чангэ чувствовала себя с ним в безопасности.

На четвертый день пребывания в лагере Соколиного войска Чангэ решилась выйти из шатра. Никто не обращал на нее внимания, никто не останавливал. Она впервые видела, как живут в степи обычные люди. Незнакомый язык, другая одежда и непривычные по виду жилища, — а в остальном все не так уж и отличалось от жизни в Тан. О чем-то судачили между собой женщины, занимаясь домашней работой, гоняли по пустырю плетеный мяч мальчишки, несколько мужчин возводили новый шатер, девчушка лет десяти гладила пасущихся овец, пропуская меж пальцев густую шерсть…

В другой раз она увидела, как стайка ребятишек окружила вышедшего из своего шатра тегина, оживленно что-то выспрашивая у него. Он улыбнулся, что-то ответил, потом кивнул на своего друга, и тот поставил перед ними короб с игрушками. Наблюдая последовавшую веселую кутерьму, за которой взрослые наблюдали с мягкими снисходительными улыбками, Чангэ с грустью вспомнила, как в детстве они с Лэйянь радостно бросались к вернувшемуся Ли Шимину в предвкушении всегда привозимых им из военных походов подарков.

Снова и снова она повторяла про себя слова Гунсун Хэна: «Сражаться или сдаться — всего лишь стратегические решения. Важно, чтобы люди жили стабильной жизнью, не страдая от военных действий». Сражения, завоевания — это не было тем, чего желали простые люди, неважно, на Центральных равнинах или в степном канагате. Так же, как подданные Тан, жители степей радовались спокойному мирному времени и страдали от войн. Чангэ надеялась, что тегин Сун так же заботился о безопасности своих людей, как это делал Гунсун Хэн. И постепенно она приходила к пониманию того, чем могла быть полезной, не предавая себя.