«Ачжунь — твое настоящее имя?» — настиг ее отзвук прошлого, на несколько мгновений выбив почву из-под ног. Ашилэ Сун меж тем неторопливо снял маску и уставился на нее холодным непроницаемым взглядом. Будто видел впервые.

Она опустила глаза, не в силах смотреть на равнодушное лицо, но чувствовала, что он продолжает буравить ее взглядом. Тегин молчал, когда она просила о милости для жителей Шочжоу, молчал, когда воины начали выкрикивать оскорбления и призывы к убийству. Чангэ успела подумать, что ее опасения оправдались, и Гунсун Хэн совершил ошибку, доверившись обещанию тегина Соколиного войска пощадить людей. Раскрывать свой план сожжения города было не самым лучшим решением, но у нее не оставалось ничего, кроме надежды на его благоразумие.

«Ненавижу угрозы», — сказал тегин и не задержался с наказанием, предложив ей подчиниться ему в обмен на жизни жителей города, что вызвало всплеск веселья и унизительных реплик среди его воинов, представивших командующего Ли в роли простого раба. Да, раба, бесстрастно подтвердил тегин, когда Чангэ недоверчиво переспросила, — прекрасно зная, что она не сможет отказаться.

Потом Чангэ схватили двое воинов и, протащив вслед за вошедшим в город Соколиным войском, привязали у столба на главной площади. На Чангэ тут же со всех сторон посыпались оскорбления, перемешанные с обвинениями в убийстве губернатора и в предательстве. Перепуганные жители знали только, что их защитник Гунсун Хэн мертв, а командующий Ли сдал город, и давали выход своему страху и негодованию, не желая слышать никаких объяснений. Впрочем, Чангэ и не думала оправдываться. Она ждала, нервно сжав кулаки и украдкой поглядывая на всадников, — тегина и его друга, — наблюдавших за происходящим со стороны и о чем-то тихо переговаривающихся. Ждала, по-прежнему сомневаясь, выполнит ли Ашилэ Сун свое обещание.

Лишь когда ей в лицо полетели обрезки овощей и вялая ботва, и кто-то уже наклонился, чтобы подобрать и бросить камень, друг тегина соскользнул с коня и подошел к ней. Повернувшись к сразу же настороженно замолчавшим жителям, он громко объявил:

— Губернатор Гунсун Хэн мертв. Великий Хан восхищен его отвагой, поэтому пощадит Шочжоу!

И, оглядев быстро повеселевших людей, с облегчением повторяющих его слова, чтобы убедить себя и окружающих, что им не придется умирать, при этом почти забывших про Чангэ, негромко произнес, обращаясь к Чангэ:

— Тегин Сун не нарушит своего обещания. Теперь тебе спокойнее?.. Посмотри на этих людей. Они ненавидят тебя. Никто из них не понимает твоей жертвы. Так стоила ли она того?

«Стоила», — вспоминая мгновение смерти Гунсун Хэна и глядя на просветлевшие лица получивших надежду людей вокруг, думала Чангэ. Она исполнила свой долг, сделала все, что было в ее силах, чтобы защитить тех, кто нуждался в защите. У нее не было сожалений.

И почти не осталось сил жить дальше.

Под недобрыми взглядами и перешептываниями жителей Шочжоу Чангэ простояла у столба несколько часов, пока те постепенно не разошлись по домам. Когда стало темнеть, ее, замерзшую и едва передвигающую ноги, отвели и заперли в сарае.

Здесь было немного теплее, чем на улице, и Чангэ, не спавшая предыдущие ночи, ненадолго отключилась, но вскоре вскинулась с бешено бьющимся от непонятной тревоги сердцем. Больше уснуть ей не удалось. Стоило закрыть глаза, она видела, как меч Ибукана вспарывает спину Адо; как падает возле забрызганных кровью белых цветов Гунсун Хэн; как врезается в ее плечо пущенная Ашилэ Суном стрела… После нескольких безуспешных попыток, закончившихся кровавыми картинами на грани яви и сна, остаток ночи Чангэ провела, уставившись взглядом в одну точку и пытаясь разгадать истинные намерения тегина Соколиного войска…

Когда резко открытая с ноги дверь распахнулась, Чангэ даже не подняла головы, лишь искоса посмотрела на вошедшего. Ашилэ Сун задержался у входа, окинул взглядом помещение, ее изможденное лицо, нетронутую еду. Бросил на сваленные в углу корзины охапку принесенной одежды, швырнул рядом теплые сапоги. И, встав перед ней, холодно произнес:

— Если ты умрешь, я никого здесь не оставлю в живых.

Чангэ вздохнула и спросила:

— Что ты собрался делать? Не забывай, я стал причиной смерти многих ваших людей. Если хочешь, чтобы я служил тебе, подумай, что сделает Ту Кашэ. И как к этому отнесутся Великий Хан и люди из других кланов.

— Командующий Ли мертв, — бесстрастно ответил тегин. — С этого момента ты просто раб Соколиного войска.

Чанге вскинулась, испытующе посмотрела на него, но взгляд тегина по-прежнему был непроницаем. С тревогой в голосе она спросила:

— Чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты исчез из Тан. Навсегда.

Вот так, Ашилэ Сун просто решил удалить помеху со своего пути завоевателя. Чангэ сглотнула внезапно разлившуюся во рту горечь и собрала остатки гордости, чтобы твердо произнести:

— Твои слова лишены смысла, тегин. Держать меня рядом с собой — все равно что пригреть змею за пазухой.

— Все зависит от твоих возможностей, — ответил тегин, явно не впечатленный ее словами. — Прежде, чем думать об этом, сначала выживи. В степи один закон: выживает сильнейший.

Он снова взглянул на нетронутую еду, кивнул на принесенные вещи:

— Мы уходим через час. Переоденься и поешь. В пути тебе никто прислуживать не будет.

Занятая своими мыслями Чангэ не оценила ни заботы, ни советов тегина, как не заметила и тревоги, промелькнувшей напоследок в его взгляде.

Два часа спустя, устало бредя среди двух десятков рабов, приведенных из Дайчжоу, вслед за конными воинами Соколиного войска в сторону северных степей, Чангэ мысленно прощалась с родными краями: «Позади меня разграбленный Шочжоу, жители которого избежали смерти. За ним горы. Тысячи ли к югу — моя родина, Чанъань. Я не смогу туда вернуться».

Хао Ду, безразлично наблюдавший издалека за отходом войска Ашилэ из Шочжоу, про себя обратился к принцессе: «Ты доблестно сражалась ради Тан, а теперь стала рабыней. Даже мне жаль тебя, Ли Чангэ». После он направил одного из своих людей проследить за ней и убить, если она вступит в сговор с Ашилэ. Хао Ду был уверен, что Ашилэ не оставят ее в живых, если она откажется служить им. И очень надеялся, что она предпочтет пожертвовать собой ради Тан, но не станет предательницей. В конце концов, именно такой Ли Чангэ представала перед ним раз за разом.

…

Только после окончания осады города Хао Ду смог послать в столицу доклад о положении на северной границе. Ценой пяти загнанных лошадей восемь дней спустя доклад о нападении Ашилэ, о смерти начальника северного гарнизона Сыма Ту и губернатора Шочжоу Гунсун Хэна, и о захвате Шочжоу был представлен советником Ду Жухуэем наследному принцу Ли Шимину.

Немедленно был издан приказ: направить войска для наведения порядка на северной границе, отогнать Ашилэ за пределы Тан, и восстановить гарнизоны для обеспечения безопасности местных жителей.

В тот же день почтовый голубь принес Хао Ду сообщение от посланного вслед Соколиному войску человека: «Цель убита людьми Ашилэ».

========== <Заметки на полях> ==========

Серии, посвященные защите Шочжоу, очень насыщены, как событийно, так и эмоционально. Принцесса оказывается решительным и изобретательным командующим, на лету выстраивая блестящие стратегические планы. Тегин Сун блистает выдержкой, дальновидностью и умением воспользоваться слабостями противника, на контрасте с тупым и несдержанным Ту Кашэ. И особенно выделяется образ Гунсун Хэна, губернатора старой закалки, верного не столько правителю, сколько делу защиты простых граждан своей страны, умного и предусмотрительного, хорошо разбирающегося не только в военных действиях, но, в первую очередь, в людях. Трагическая жертва, принесенная им ради спасения жизней обычных жителей Шочжоу, снова и снова вызывает при пересмотре сопереживание и острое сожаление о том, что такому человеку пришлось погибнуть.

Тем не менее, посреди увлекательного и напряженного действа порой ловишь себя на мысли, что даже лучшие мужчины порой ведут себя самонадеянно и эгоистично, а отдуваться приходится женщинам, в данном случае, Чангэ.