— Губернатор, что вы имеете в виду? — стараясь не поддаться охватившей ее тревоге, спросила Чангэ.

— Я принял решение, — весомо произнес Гунсун Хэн. — Завтра мы откроем ворота и сдадимся. Ашилэ Сун уже пообещал мне, что позаботится о безопасности мирных жителей.

«Когда губернатор успел встретиться с этим Ашилэ Суном? Пообещал? Но ведь не по доброте душевной?» Пока Чангэ пыталась упорядочить лихорадочные мысли, губернатор и управляющий Цинь смотрели на нее одинаково испытующими взглядами.

— Какую цену мы должны заплатить за это? — тяжело сглотнув, наконец задала она вопрос.

— Цена? — губернатор грустно усмехнулся и постучал пальцем по виску. — Цена… моя голова.

Чангэ вскочила в панике, сложила перед собой руки и задыхаясь произнесла:

— Губернатор, дайте мне немного времени! Я придумаю более надежный план.

Он покачал головой.

— Этот план уже самый лучший. За все прошедшие годы роду Ашилэ ни разу не удалось захватить Шочжоу. Пока я жив, защитники города ни за что не сдадутся и будут сражаться до последнего человека. С другой стороны, Великий Хан до глубины души ненавидит меня из-за многочисленных поражений, которые я нанес ему. Только отдав свою жизнь я могу развеять его сомнения и смягчить накопленные обиды. И только так у людей в городе появится шанс на спасение.

— Нет, невозможно! — в отчаянии воскликнула Чангэ. — Должен быть иной путь!

Губернатор поднялся, сложил перед собой руки и поклонился. Управляющий Цинь последовал его примеру. Чангэ смотрела на них с недоумением, пока не услышала следующие слова.

— Доверить жизни жителей Шочжоу принцессе Тан, — торжественно произнес Гунсун Хэн, — это лучший конец для меня. Принцесса умна и талантлива. Вам предстоит великое будущее, впереди у вас долгий путь. Вы не можете закончить жизнь здесь.

— Вы знаете, кто я, — опустошенно произнесла Чангэ.

— Шесть дней назад, — вступил в разговор управляющий Цинь, — в поместье явился молодой человек с биркой дворцовой гвардии Чанъаня, который требовал вашей выдачи, хотя у него не было официального приказа на ваш арест. Господин губернатор убедил его не вмешиваться, и не было названо никаких имен, но из беседы с ним мы сделали вывод, что вы можете быть только отпрыском прошлого наследного принца.

«Это был Хао Ду? Как он нашел ее? О чем Гунсун Хэн говорил с ним?»

Чангэ подняла на губернатора виноватый взгляд, боясь увидеть в его глазах осуждение и разочарование, но он смотрел на нее с ободряющей улыбкой.

— На самом деле, не так важно, кто вы. Я с самого начала знал, что вы не обычный человек, но, какими бы ни были ваши изначальные мотивы, был уверен, что вы не собирались причинить вред мне или Шочжоу. Поэтому я оставил вас при себе.

— Губернатор, меня зовут Ли Чангэ, я дочь Ли Цзяньчэна, — гордо сказала Чангэ. — Единственное, чего я хочу сейчас, это сражаться рядом с вами. Поэтому, прошу вас, пересмотрите свое решение. Я сделаю все, чтобы защитить Шочжоу!

Но решение, принятое Гунсун Хэном, было необратимым. Вверив принцессе город и свою семью, он снял со стойки меч, вынул его из ножен, задумчиво изучил до блеска отполированное лезвие и, сдавленным голосом процитировав:

Мужайся и не доверяй пороку.

А, если надо, измени свой путь.

Гони коня — я покажу дорогу…{?}[Строки из поэмы Цюй Юаня «Лисао». Название можно перевести как «Скорбь изгнанника».]

внезапным решительным движением перерезал себе горло. Когда его кровь хлынула на белые цветы, украшающие кабинет, а сам губернатор беззвучно осел на пол, Чангэ пронзительно закричала, захлебнулась слезами и, потеряв сознание, упала бы, если бы ее не подхватил управляющий Цинь, со слезами скорби на глазах наблюдавший последние мгновения жизни своего господина, Народного Защитника Гунсун Хэна.

Комментарий к 2.10 На грани (1)

Адо был таким солнышком, и смерть его в дораме была слишком несправедливой. Мне не хотелось лишать его хотя бы призрачного шанса на жизнь.

Вообще, я не представляю, как Чангэ осталась в трезвом уме, в состоянии заниматься делами и не накосячить при этом, в течение двух-трех дней потеряв двух ставших очень близкими ей людей, даже трех, если считать и жену Гунсун Хэна. Такая сила духа!

========== 2.11 На грани (2) ==========

Комментарий к 2.11 На грани (2)

timeline: 15 серия

К ночи резко похолодало. Сильный северный ветер нагонял все густеющие тучи, бился в кронах деревьев, раскачивал ветви кустарников и наполнял ночь завыванием и неясными шорохами. Не обращая внимания ни на холод, ни на пронзительный ветер, Сун стоял на холме, задумчиво глядя на раскинувшийся перед ним Шочжоу, и изредка прикладывался к меху с вином.

Гунсун Хэн, должно быть, уже мертв. Хотя на удивление ничто не нарушало ночного спокойствия города, — все те же редкие огни, никаких криков или движения, — Сун не сомневался, что губернатор исполнил свое обещание. И сейчас где-то там командующий Ли, Ли Шисы, готовится открыть ворота города, из-за принесенной губернатором жертвы вынужденная без боя принять унизительное поражение.

На сердце у обычно хладнокровного тегина было неспокойно. Он переживал за Шисы. На плечи юной принцессы свалилось столько невзгод, что не каждому мужчине выдержать. Смерть родителей, преследование, предательство, сражения. Два дня назад на глазах у нее погиб ее юный друг, сегодня покончил с собой губернатор, к которому она, несомненно, должна была испытывать огромное уважение, а завтра ей придется умолять врага о пощаде, — и не для себя.

— Сун, вот ты где! — окликнул его появившийся на нижней тропе Му Цзинь.

Му Цзиню почему-то всегда было не по себе, когда друг исчезал из его поля зрения накануне какого-нибудь значительного события. Особенно, если тот прихватывал с собой мех с вином. Обычно в походах Сун довольствовался чистой водой, предпочитая сохранять ясную голову. Что-то тревожило его, и от этого Му Цзиню тоже становилось не по себе.

— Не ожидал, что Гунсун Хэн сдастся так быстро, — сказал он, подходя и заглядывая Суну в глаза в попытке понять, не с этим ли связано его ночное возлияние. — Или что ты так легко согласишься на его условия.

— Гунсун Хэн — герой, — отстраненно отозвался Сун, делая глоток, а потом полил вином из меха перед собой. — Следует отдать ему дань уважения.

— Наши братья еще не знают, что ты обещал Гунсун Хэну не убивать и не брать в рабство людей Шочжоу, — попробовал Му Цзинь зайти с другой стороны. — Им ты можешь просто приказать. Они послушают, потому что уважают тебя. Но как потом объяснить это Великому Хану?

Сун безразлично пожал плечами, снова прикладываясь к меху. Му Цзиня вдруг осенило:

— Постой. Ты с самого начала собирался пойти против воли хана? Поэтому рисковал жизнью, встречаясь с Гунсун Хэном? Я думал, ты просто хотел позаботиться о том, чтобы с этим твоим Ли Шисы все было в порядке. Сун, что ты творишь?

— Наша задача — захватить Шочжоу, — невозмутимо ответил Сун. — У меня нет желания убивать людей Тан.

— С каких пор ты стал таким милосердным? — возмущенно воскликнул Му Цзинь, но Сун перебил его.

— Не забудь завтра про Ту Кашэ и его людей. Чтобы они ничего не натворили.

— Помню. Не беспокойся, я обо всем позабочусь, — смиряясь, вздохнул Му Цзинь.

…

Чангэ пришла в себя недолгое время спустя на диване в гостиной, села и, почувствовав подступающую дурноту, опустила голову в сложенные ладони. Процитированная поэма и окропившая белые цветы кровь губернатора, — вот первое, что вернула память. Необратимо. Гунсун Хэн мертв, и ничего нельзя ни вернуть, ни исправить. «Доверить жизнь жителей Шочжоу принцессе Тан — лучший конец для меня». Губернатор переоценил ее силы. В душе было холодно и пусто, продолжать жить уже казалось тяжкой ношей, не то что нести ответственность за жизни других людей.

— Командующий Ли, — раздался рядом негромкий голос. Чангэ медленно подняла голову. Управляющий Цинь протянул ей чашку с каким-то отдающим травами зельем, с сочувствием глядя на нее печальными глазами. — Выпейте, это укрепит ваши силы.