— Адо, Ачжунь заплатил за нас, — объяснила мальчику Чангэ, и он сконфуженно разулыбался.

— Мы собирались покинуть город, — сказал Ачжунь. — Шисы, не проводишь нас немного?

— Конечно, — не раздумывая согласилась она, снова заставив дрогнуть уголки его рта.

Выйдя за ворота города, они неторопливо двинулись по дороге, ведущей дальше на север, в степь.

— Шисы, — нарушил длившееся, но не тягостное молчание Ачжунь, — если у тебя нет веской причины, чтобы оставаться в Шочжоу, лучше уходи отсюда как можно скорее.

Казалось, он искренне тревожится за нее. Чангэ очень хотела бы знать, что он скрывает, потому что ему явно было известно что-то, что вызывало эту тревогу, что-то важное. Но она сама предложила не задавать друг другу подобных вопросов…

— Куда же мне пойти? — почти шутливо спросила она.

— Ты никогда не думал отправиться в степь? — слишком быстро ответил Ачжунь, глядя на нее с напряженным вниманием.

— В степь? Но я там никого не знаю.

— Ты знаешь меня.

Спутник Ачжуня и Адо одновременно вскинули на него удивленные взгляды. А в голове Чангэ снова как тогда, в Чанъане, промелькнула на мгновение мысль, что Ачжунь догадался о том, что она вовсе не парень. Как-то странно прозвучало это предложение, почти так же странно, как и его забота о том, чтобы она не оставалась в опасном месте… Но куда Ачжунь звал ее? Он ведь признался, что принадлежит к роду Ашилэ. Даже если его самого она не считала врагом, неужели он мог подумать, что она согласится жить среди врагов Тан?

— Спасибо за предложение, — неловко произнесла Чангэ, отводя взгляд. — Но я, пожалуй, откажусь.

В то же мгновение впереди послышалось конское ржание и за перелеском наперерез им промчались два десятка легко одетых всадников.

— Кто это? — спросила Чангэ, заметив быстрый обмен взглядами нахмурившегося Ачжуня и его друга.

— Передовой отряд войска Ашилэ. Они готовятся к нападению на город, — нехотя ответил Ачжунь, потом обратил к ней серьезный взгляд. — Шисы, на севере остались мои люди. Мне нужно позаботиться о них. Тебе лучше держаться как можно дальше от Шочжоу.

Чангэ кивнула. Было не время вступать в споры. Они коротко попрощались и разошлись в разные стороны.

— Учитель, что будем делать? — встревоженно спросил Адо.

— Вернемся в город, — твердо ответила Чангэ, срываясь на бег.

========== 2.2 Подготовка к нападению ==========

Комментарий к 2.2 Подготовка к нападению

timeline: 10-11 серии

Лагерь Соколиного войска встретил вернувшегося из Ючжоу тегина радостными криками ребятни, улыбками женщин, приветствиями воинов. И дружескими объятиями Му Цзиня, в отсутствие Суна вынужденного заниматься нудными управленческими делами, которые не вызывали у умного, но немного бесшабашного парня ни малейшего интереса.

Сун резко втянул воздух сквозь сжатые зубы и поморщился от боли в потревоженной ране.

— Ты ранен? — улыбка Му Цзиня уступила место тревожному взгляду.

— Долгая история, — ответил Сун. — Потом расскажу.

Позже, пока Му Цзинь, отчитавшись о делах Соколиного войска, обрабатывал загноившуюся под не слишком чистой повязкой рану, Сун рассказал ему о событиях в Ючжоу и о закончившейся ранением стычке с шадом, умолчав только о Шисы.

— Этот Шээр, как он посмел так нагло напасть на тебя! — возмутился Му Цзинь.

— Если бы я умер на территории Тан, с него никто не потребовал бы ответа. Я бы тоже воспользовался ситуацией, — пожал плечами Сун. Он уже давно перестал ожидать от Шээра какого-либо благородства, поступки шада почти не задевали его.

— Но ты поступил рискованно, Сун. Если он пожалуется Великому Хану…

— Он этого не сделает, — убежденно ответил тегин. — Шээр никогда не признается Великому Хану в своей неудаче. Если чего-то хочешь, будь готов к последствиям.

— Ты прав, — согласно кивнул Му Цзинь и, повертев в руках посеревшую от гноя полоску ткани, которую пришлось отдирать от раны, с отвращением пробормотал:

— Кто тебя перевязывал? Просто ужасно. Другой на твоем месте уже сдох бы от заражения!

Сун отобрал у него лоскут, усмехаясь. За несколько дней в дороге он даже не подумал снять старательно накрученную Шисы «перевязь»; воспоминание о ее заботе грело душу.

— Улыбаешься? Что-то от меня скрыл? — наклонился к нему, заглядывая в глаза, Му Цзинь. Потом проницательно предположил: — Это сделала девушка из Тан?

Быстро вошедший в шатер встревоженный Су Ишэ избавил Суна от настойчивости друга.

— Тегин, прибыл Ту Кашэ. Он уже у ворот лагеря.

Му Цзинь вскочил на ноги.

— Что здесь понадобилось предводителю Медвежьего войска?

— Быстрее, чем я думал… — задумчиво произнес Сун.

Великий Хан собирался развязать войну. Шочжоу, донельзя укрепленный город, до сих пор успешно отражавший нападения и обеспечивающий неприкосновенность северной границы Тан, должен был пасть, чтобы открыть войскам хана беспрепятственный доступ к сердцу вражеской империи.

Сун надеялся, что на подготовку к взятию Шочжоу у него будет хотя бы два-три месяца, но появление Ту Кашэ в лагере Соколиного войска означало, что время почти на исходе. Самоуверенный и жестокий предводитель Медвежьего войска ни умом, ни терпением не отличался, полностью полагаясь на грубую силу, и слушать умел только себя. То, что принесенный им приказ хана отдавал Медвежьему войску главенствующую роль при взятии Шочжоу, означало две вещи: если из-за неосмотрительности Ту Кашэ они потерпят поражение, виноватым окажется Соколиное войско; если же Шочжоу будет взят, Ту Кашэ заберет себе все заслуги.

— Ту Кашэ никогда с тобой не ладил. Вместо помощи он только присвоит наши успехи. Даже и думать не надо, кто за этим стоит, — хмуро пожаловался Му Цзинь, когда предводитель Медвежьего войска удалился.

Ответ Суна прозвучал почти безразлично:

— Шээр не был бы собой, если бы сдался после первой же неудачи.

…

Вопреки тому, что говорили и думали о нем друзья или враги, в глубине души тегин Соколиного войска ненавидел войны. Войны отнимали у женщин мужей и сыновей, оставляли сиротами детей, лишали свободы уведенных в рабство. Они уничтожали еще недавно процветающие города и разрушали жизни жителей. И никакое количество награбленного в побежденных и сдавшихся поселениях не могло вернуть близким погибших воинов. Тем более, что большая часть этих сокровищ уходила в Главный Шатер, служа материальной подпиткой жадных завоевательских планов Великого Хана.

Именно это внутреннее неприятие войн, о котором мог догадываться разве что Му Цзинь, делало Суна хорошим военачальником, заставляло быть предельно внимательным, изучать и тщательно планировать каждое предстоящее сражение, продумывая варианты развития событий и стараясь заранее предугадать возможные действия противника. Великого Хана не интересовала цена, которой его армиям доставались боевые победы, но тегин делал все возможное, чтобы Соколиное войско в боях несло как можно меньше потерь, и к тому же, не позволял своим людям быть чрезмерно жестокими к жителям покоренных поселений.

Месяц пролетел незаметно в изучении карт местности вокруг Шочжоу, обсуждении планов атак и сражений. Все осложнялось необходимостью учитывать участие и возможные несогласованные действия Медвежьего войска. Сун был почти уверен, что Ту Кашэ не станет делиться с ним своими намерениями и будет с тупой упертостью лезть вперед, стараясь первым заполучить город в свои руки. Он уже пребывал в нетерпении, в который раз вваливаясь без приглашения в походный лагерь Соколиного войска, чтобы поторопить Суна.

— Когда же ты собираешься начать атаку, а? — безуспешно пытаясь изобразить превосходство на жирном лице, вопрошал он. — Вон он, прямо перед нами. Мы могли бы уже давно растоптать этот городишко. О чем тут долго думать? Или у тебя кишка тонка, а, тегин Сун?

Сун молчал, холодно глядя на Ту Кашэ и не желая бесполезно тратить на него слова. Му Цзинь не выдержал:

— Этот «городишко» не смог взять сам хан Шулэ! Но ты вполне можешь попробовать.