— Чангэ отказалась оставаться в Чанъане, — ровным голосом отверг Сун предложение. — Я хочу, чтобы она делала то, чего желает сама. Кроме того, я не могу покинуть род Ашилэ.

Он решительно отодвинул от себя шкатулку.

— Второй выход гораздо сложнее, — посерьезнел Ли Шимин. — Готов ли ты рискнуть жизнью для Чангэ?

— Без раздумий.

Ли Шимин снова вздохнул.

— Тогда, прежде чем покинешь Чанъань, ты должен поговорить с одним человеком.

…

Представительство Ашилэ покинуло Чанъань утром в день подписания договора на глазах у всех посланников пустыни. За высокомерно поглядывающей по сторонам катунь гордо следовал освобожденный из императорской темницы шад, а после — окруженный охранниками Ичэнь, закованный в цепи тегин Соколиного войска. С ними вместе уехала и Мими Гули, по приказу катунь раскрывшая накануне перед главами кланов пустыни настоящую личность принцессы Мобэй.

Чангэ постаралась как можно правдоподобнее изобразить неверие и разочарование в Мими. Мими, конечно же, не скрыла от нее приказа Ичэнь, но теперь это было кстати. Шуюй рассказал Чангэ о том, что Ичэнь согласилась на предложенные императором условия освобождения шада, но потребовала передать ей и Суна. Потерпев поражение в срыве переговоров, она, скорее всего, рассчитывала заставить Суна вернуть Соколиное войско, ведь у нее в руках было замечательное средство давления на тегина — его приемный отец. К тому же, по словам Мими, Лей Мэн разоблачил и бросил в темницу пробравшегося в Динсян Му Цзиня. Сун пойдет на многое ради спасения друга… Могло быть и по-другому. У Суна могли быть и свои планы. Его положение сейчас казалось безнадежным. Но было ли оно таким? В любом случае, Чангэ намеревалась последовать за ним, как только договор между Тан и кланами пустыни будет подписан. Для спасения или помощи — это она решит на месте. А Мими поможет ей проникнуть в Динсян.

Отъезд Ашилэ взбудоражил глав кланов пустыни. Они не могли понять, как мог император Тан отпустить преступников, готовивших покушение на наследного принца. Было это признаком слабости? Или говорило о сговоре Тан с Ашилэ? И что с бывшей принцессой Тан, возглавлявшей посланников пустыни от имени Мобэй? Как поступит с ней Тан?

Обсуждения резко прервались с появлением в зале императора Тан. Ли Шимин занял свое место и спокойно оглядел притихших посланников, едва заметно улыбаясь. Наконец молодой глава Чивэй решился нарушить молчание.

— Ваше Величество, принцесса Тан притворилась принцессой Мобэй. Это ваших рук дело?

— Хотел бы я, чтобы это было так, — усмехнулся Ли Шимин, взглянув на Чангэ. — Жаль, что эта принцесса предпочла стать принцессой северной пустыни, а не вернуться в Чанъань.

— Господа посланники, — поднялась со своего места Чангэ, — обиды между Тан и мной это личное дело, и причины их здесь я называть не стану. Поскольку я представляю северную пустыню, то делаю это с разрешения короля Мобэй, как вам всем известно.

— Верно, — подхватила принцесса Тудзя. — Я готова подтвердить это. Король Мобэй пришел к согласию с моим отцом, что нам следует объединить силы с Тан.

— Разве личность этой принцессы имеет значение для заключения союза с Тан? — непринужденно задал вопрос Ли Шимин.

— Конечно, нет, — ответил глава Чивэй. — Это внутреннее дело Тан и не имеет к нам отношения. Меня больше интересует другое: если вы вступили в сделку с Ашилэ и отпустили шада, зачем делать вид, что хотите заключить союз с кланами пустыни?

Другие посланники закивали, поддерживая заданный вопрос. Ли Шимин сделал знак Вэй Шуюю, и тот прошел по залу, передавая главам кланов длинные списки. Чангэ бегло проглядела список и подняла на Ли Шимина изумленный взгляд, осознав масштабность его плана.

— Это полные списки ваших людей, находящихся в плену рода Ашилэ, — пояснил Вэй Шуюй. С самого начала мы планировали вернуть их из плена.

— Ваше Величество, вы поэтому отпустили шада? — догадалась принцесса Тудзя.

— Шад планировал покушение на жизнь моего сына, — величественно ответил Ли Шимин, — и приказал убить его личного стража. Эти списки — единственная причина, почему я освободил преступника. Все эти люди уже освобождены. К тому времени, когда вы вернетесь на свои земли, они уже будут дома.

Он помолчал, давая посланникам осознать сказанное, потом продолжил:

— Заключенный союз будет бессрочным. Если вы не пожелаете подписать его сейчас, я не буду принуждать вас. Тем, кто не хочет вступать в союз, тоже не нужно волноваться — ваши пленные все равно вернутся домой в целости и сохранности.

— Вы говорите, что мы можем спокойно уйти, даже если не подпишем договор? — спросил другой глава клана.

— Вы совершенно свободны, — подтвердил Ли Шимин. — Я обещаю, независимо от того, подпишете вы договор или нет, вам не о чем волноваться. А своим союзникам Тан всегда окажет полную поддержку, если в будущем потребуется наша помощь.

Среди глав кланов послышались приглушенные возгласы: «Какое облегчение слышать это!», «Звучит впечатляюще!», «Он уже отправил наших людей домой!», «Да, замечательно!».

Глава Чжиси поднялся первым и провозгласил:

— Я, Чжиси, едва избежал смерти. Говоря об этом, я действительно в долгу у Тан. Тан заслуживает доверия. Клан Тилэ подпишет договор о союзе!

Он решительно подошел к столу с разложенным свитком договора, взял лежащий рядом нож, чиркнул им по пальцу и выдавил каплю, позволив ей упасть в чашу с водой, стоящую рядом. Потом приложил палец к договору.

Следом таким же образом договор подписала принцесса Монаня, а за ней потянулись и остальные. С трепетом в груди Чангэ наблюдала, как один за другим главы кланов пустыни оставляли свои отпечатки, кровью скрепляя так непросто доставшийся союз. Ни один из присутствующих не уклонился от подписания. Чангэ поставила свой отпечаток последней.

А потом к столу подошел император Тан, оглядел новоприобретенных союзников, резким движением взрезал ладонь и под ошеломленные вздохи дружно поднявшихся посланников поднял руку над чашей, позволяя крови стекать вниз ручьем.

— Сегодня Тан и кланы пустыни принесли клятву крови. Отныне, будь то несчастье или войны, Тан и кланы пустыни будут справляться с ними вместе. Я никогда не нарушу этого обещания.

========== <Заметки на полях> ==========

Итак, что мы здесь имеем?

Чангэ приходит в голову идея государственного масштаба. Изложив эту идею в послании императору Тан, она, уверенная в том, что ее поддержат, успешно вбивает ее в головы королей пустыни, а затем и других предводителей кланов.

Короли пустыни — это отдельная песня. Они настолько необыкновенные и разные, что создают замечательный тандем, дополняя друг друга. Эльфоподобный Пуса — умный, сдержанный, дальновидный и с чувством юмора — понравился мне тем, что не отмахивается от предложений Чангэ только потому, что она молодая девчонка неизвестного происхождения, а дает ей высказаться, внимательно слушает, обдумывает и принимает ее предложения, если они целесообразны. Бородач Йинань, может быть, не такой умный, легко взрывается и спешит с выводами, зато он самым очаровательным образом любит свою единственную дочь, взбалмошную, но милую Чжэньчжу. Хоть номинально Мобэй и Монань враждуют из-за каких-то земель, на самом деле они не враги.

Вообще, они показались мне похожими на Суна и Шээра, пусть не внешним сходством, и даже не поведением, но каким-то внутренним взаимодействием и взаимопониманием: они могут враждовать и драться между собой, но перед лицом общей опасности для их народов — они быстро становятся союзниками, почти друзьями, хорошо понимая друг друга, даже если и постоянно огрызаются между собой.

Сун тем временем, опять же с подачи Чангэ, обретает независимость от рода Ашилэ, сымитировав «гибель» Соколиного войска. И посвящает эту независимость Чангэ, потому что наконец понял, что должен доверять ей, и что если удержать Чангэ от ее опасных затей невозможно, то следует поддерживать ее и стараться защитить от опасностей, которые она к себе притягивает. А еще потому, что, будучи серьезно раненым, много чего услышал от Чангэ, сделав для себя вполне логичный вывод, что ее чувства к нему ничуть не слабее его чувств к ней, просто Чангэ пока слишком занята делами государственной важности.