— Поверьте, Вероника Олеговна, если вы решите раздеться прямо здесь, я тут же найду клубнику.

Так, главное не паниковать! Да я же вообще никогда не паникую! Я ручеек, спокойный такой, плавный, журчу себе…

Блин!

В принципе, пятнадцать минут — это не так уж и мало. Да мне на самом деле и пары хватит, чтобы сбежать, в случае чего. Ну вот, супер, план Бэ у меня уже есть, а это гораздо лучше, чем ничего.

Понимая, что просто так стоять и смотреть в стену как-то не слишком авторитетно, подошла к столу, кинула сумку, которую успела прихватить на ходу, на свободный стул, а сама опустилась на соседний, прямо перед четырьмя банками этой несчастной шоколадной пасты.

Так, делать умный вид и рассуждать логически.

С чего начать?

Это же элементарно! Врага нужно знать в лицо!

Именно поэтому я, не теряя времени, придвинула к себе одну из закрытых банок и повернула крышку.

Вау, на вид, как шоколадная паста. Поднесла к носу, вдохнула. Вау, пахнет тоже, как шоколадная паста. Ну просто блеск! И чем мне это может помочь? Вздохнула. Ладно…

Что там было в рекламе?

Не обращая никакого внимания на удивленный взгляд сидящего в своем (наверное) кресле Владислава Александровича, влезла в банку прямо пальцем и попробовала размазать добытую шоколадную пасту по тыльной стороне ладони второй руки. Этакий урок альтернативного мейкапа.

Ну, что я вам скажу. Во-первых, это выглядело ни хрена не аппетитно. Во-вторых, даже отдаленно не было похоже на то, что происходило в ролике. В принципе, я понимаю опечаленных итальянских любителей экспериментов с шоколадом. Я тоже бы, наверное, расстроилась, если вместо ожидаемого результата получила бы это…

— И чем он вообще думал? — буркнула себе под нос, однако Владислав Александрович услышал.

— Жопой. — Ну да, логично. — Хотя теперь это уже неважно, мы его уволили.

От этой информации проще не стало, накосячить-то этот гуру рекламы уже успел.

— Вы его хоть пастой шоколадной на прощанье натерли?

— И клубникой залепили, — уверил меня мужчина, заставив опасливо покоситься в его сторону.

Интересно, если я не придумаю ничего вразумительного, меня ждет та же участь? Даже не хочу думать о реакции родителей, если я появлюсь на пороге их квартиры от пяток и до ушей обмазанная ужасного вида шоколадной пастой.

Черт возьми, десять минут.

В поисках помощи с надеждой посмотрела на Владислава Александровича. Судя по хмурому выражению лица, губам, сжатым в тонкую линию, и сосредоточенному взгляду на экран телефона, ждать от него фейерверка идей было глупо. А мог бы, вообще-то, и устроить тут мозговой штурм, это как-никак и его проблема тоже. Это даже гораздо больше его проблема, чем моя. Надеюсь…

Вздохнув, перевела взгляд на сисадмина Костю. У-у-у-у… Нет, тут вообще без вариантов.

Ладно, надеяться можно только на себя.

Шесть минут! Блин!

Сохранять спокойствие, просто сидя на стуле, было практически невозможно, поэтому поднялась на ноги и подошла к окну, очень надеясь, что со стороны мое поведение выглядело как тяжелая умственная работа, а не как начинающаяся истерика.

Интересно, уже можно было признаваться в том, что я не в состоянии придумать ничего стоящего?

Все же я не Ника и никогда ей не стану. Сестра бы уже наверняка набросала парочку вариантов, еще бы и десятком законов эти варианты подкрепила.

Вздохнула и опустила руки, не желая поворачиваться к находящимся в кабинете мужчинам. Нужно было подготовиться, траекторию, в конце концов, рассчитать, как убегать лучше.

— Ну что ж, Вероника Олеговна? — нарушил тишину Владислав Александрович.

Ну, давай, Оль!

— Да. — Обернулась, натянув на лицо улыбку.

— Я вас слушаю.

— Ну… — протянула, понимая, что главное — начать, а потом с удивлением посмотрела на свою руку. Ту самую руку, которую я измазала пастой и последние пару минут держала рядом с батареей.

— Ну?

Не переставая улыбаться, едва сдерживая желание начать вопить о собственной гениальности, смело посмотрела на мужчину.

— В нашей рекламе нет ни слова лжи.

— Правда? — судя по лицу, Владислав Александрович уже успел прийти к выводу, что я двинулась, но меня так просто с истинного пути не собьешь, поэтому пришлось даже кивнуть для убедительности.

— Абсолютная. Просто во время съемок рекламного ролика температура в помещении была совсем не комнатной.

А дальше началось черт-те что. Честно, я даже сообразить не успела, как просторный кабинет начал быстро наполняться народом.

— Света, Гарика сюда. Быстро, — скомандовал Владислав Александрович, нажав на кнопку переговорного устройства, тем самым запустив какой-то адский механизм по превращению окружающего пространства в хаос.

Первым в кабинете появился мужчина лет тридцати. Изящный костюм, короткие волосы, очки в черной оправе, стаканчик с кофе в руке и взгляд, который кардинально отличался от взгляда сидевшего в кресле Владислава Александровича.

Если тот всем своим видом показывал нетерпение, то, видимо, Гарик, наоборот, был спокоен, даже как-то ленив в своих плавных движениях.

О моем существовании никто даже не вспомнил, чему я, в принципе, была рада. Дело в том, что на мою последнюю фразу о температуре так и не последовало никакой реакции, поэтому вероятности того, что я сморозила полную хрень, и того, что идея была действительно неплохой, были примерно равны. Хотя, помня о моем обычном везении, я все же ставила на хрень.

Именно поэтому, пользуясь тем, что Владислав Александрович переключил все свое внимание на Гарика, я подхватила сумку со стула и вернулась к окну, где, выудив из косметички влажные салфетки, принялась оттирать от рук липкую шоколадную пасту, попутно наблюдая за диалогом мужчин.

Гарик, который мог оказаться вообще кем угодно (я очень надеялась, что это все-таки не корпоративный психиатр, вызванный сюда для того, чтобы под рученьки увезти меня в домик с мягкими стеночками), несмотря на всю свою неспешность, отвечал Владиславу Александровичу быстро и четко. Их диалог был очень похож на игру в пинг-понг.

— Да чем он вообще думал, когда соглашался на этот вариант? Чем они ее поливали?

— Химозой какой-то.

— Придурок.

— Согласен, дебил.

— Ладно, а если бегущую строчку?

— Или внизу текст.

— Реально?

— Волоки юристов.

— Теперь только тихие семейные завтраки.

— Со счастливыми рожами и офигеванием от крутости продукции?

— С охренительно счастливыми рожами.

Нет, похоже, все же не психиатр, хотя…

С каждым новым словом въехать в суть разговора было все сложней, а когда в кабинет вошло еще человека три, а за ними еще человек пять, это и вовсе стало невозможно. Не имею ни малейшего понятия, как они друг дуга-то понимали, чего уж говорить обо мне, которая совершенно не была в курсе дел.

В общем, минут через пятнадцать, я поняла, что таким образом вселенная, видимо, намекает мне на то, что пора закругляться. Идея с работой изначально была бредовой, поэтому, пользуясь тем, что на меня никто не обращал внимания, я подхватила сумку и направилась к выходу из кабинета.

Обернулась лишь в дверях, чтобы выцепить взглядом из толпы Владислава Александровича. Мужчина по-прежнему сидел в кресле, окруженный со всех сторон сотрудниками, и внимательно смотрел на лежавший перед ним на столе листок. В одной руке он держал ручку, а пальцами второй лохматил густые темные волосы, выглядя при этом крайне сосредоточенным. Почему-то эта картина заставила меня улыбнуться, улыбнуться, а потом все-таки выйти в коридор, плавно прикрыв за собой дверь.

Вернувшись в тот кабинет, где изначально проходило мое собеседование, я обнаружила, что он пуст. Пуст, но, к счастью, не заперт. К еще большему счастью, на том столе, за которым во время нашего разговора сидела менеджер по персоналу, лежала папочка с документами Ники.

Теперь-то все точно было в порядке.