Фил мрачно кивнул.

– Я понимаю, – сказал он, озвучивая свои мысли. – Тогда он сказал бы, что он и профессор Гиннесс по-прежнему партнеры, и радиевая руда будет принадлежать ему. Очень мило. Очень мило....

Он вернулся к активным действиям и, не говоря больше ни слова, взвалил мексиканца себе на спину и понес в хижину. Там он промыл рану, наложил тугую повязку и привязал мужчину к одной из коек. Он привязал его таким образом, чтобы тот мог дотянуться до еды и воды, которые поставил рядом с койкой.

– Ты бросаешь меня? – спросил мексиканец.

– Да, – сказал Фил и направился к двери.

– Но что ты собираешься делать?

Фил мрачно улыбнулся и бросил ответ через плечо.

– Я? Я собираюсь починить проводку на тех дезинтеграторах в буровом станке твоего друга Куэйда. Тогда я спущусь за ним. – Он остановился и повернулся, прежде чем закрыть дверь. – И если я не вернусь , что ж, это будет слишком плохо для тебя!

И вот, немного позже, снова тихую пустынную ночь разорвал яростный рев звука. На этот раз он донесся из узкого каньона. Крутые склоны отбрасывали рев назад и обратно, и эхо разрасталось до сотрясающего землю взрыва звука. Продолговатая хижина, из которой он доносился, покачнулась и чуть не упала; затем, когда шум начал стихать, она покачнулась на фундаменте и наполовину сползла в неровную дыру, просверленную внутри.

Спуск был кошмаром, который Холмс никогда не забудет. Машина Куэйда была намного грубее и менее эффективна, чем сфера, спроектированная Дэвидом Гиннессом. Ее защитная изоляция оказалась совершенно недостаточной, и по мере того, как бурильщик копал, жара быстро становилась невыносимой. Фил почувствовал слабость, ему стало душно, и по его телу потекли струйки пота. И спуск также был ухабистым и неровным. Часто он был вынужден останавливать управление и работать над механизмом дезинтеграторов, когда они давали сбои и грозили остановиться. Но, несмотря ни на что, стрелка глубиномера постепенно перевалила за три тысячи, и за четыре, и за пять....

После первой мили Холмс придумал способ более быстрой смены воздуха, и стало немного прохладнее. Прищурившись, он следил за показаниями глубиномера и, когда тот достиг трех миль, Холмс осмотрел свою винтовку. На расстоянии трех с половиной миль он остановил бурильщика, думая попытаться услышать шум, производимый другим аппаратом, но его барабанные перепонки были настолько парализованы ужасающим громом внизу, что, когда он остановился, казалось, что шум едва ли стал тише.

Его планы были расплывчатыми; они должны были быть составлены в соответствии с условиями, которые он обнаружил. В трубообразной внутренней части буровой установки находился моток веревки, и он надеялся найти пещеру или расщелину в земле для бокового исследования. Он остановится на глубине четырех миль, там, где он должен был быть очень близко к траектории шара профессора.

Но Фил так и не увидел, как стрелка на манометре поднялась до четырех миль. Произошла внезапная катастрофа.

Он знал только, что был ужасный момент полной беспомощности, когда бурильщик дико ринулся вниз, и пол с тошнотворным звуком вырвался у него из-под ног. Его с силой швырнуло на приборную панель, затем вверх, к заостренному верху, и в то же мгновение раздался оглушительный грохот, лишивший его чувств....

Все так, как я и думал, – сказал Джеймс Куэйд в наступившей тишине, когда затихло последнее эхо и осели осколки стали и камня. – Видите ли, профессор, этот бурильщик принадлежит мне. Да, я тоже его построил. Но, к сожалению, я не смог заставить его работать должным образом – то есть вовремя, чтобы спуститься сюда первым. В конце концов, я не ученый и мало что помнил о планах вашего бурильщика.... Вероятно, это юный Холмс заглянул к нам. Посмотрим?

Дэвид Гиннесс и его дочь потеряли дар речи от ужаса. Куэйд направил прожектор на бурильщик, и, повернув головы, они могли ясно видеть его. Было слишком ясно, что машина была полной развалиной. Она завалилась набок, ее панцирь треснул и был непоправимо искорежен. Вокруг нее валялись гротескные куски покореженного металла. Ее наклонный курс отбросил ее в пятнадцати ярдах от сферы.

В молчании старик и девушка наблюдали, как Куэйд неторопливо подошел к аппарату, держа пистолет в правой руке. Он дернул длинную узкую дверь, но она была так сильно погнута, что какое-то время он не мог ее открыть. Однако, в конце концов, она открылась, и Куэйд заглянул внутрь.

Через мгновение он сунул руку внутрь и вытащил винтовку. Он отнес ее к ближайшему камню, разбил приклад, а затем отбросил ее, бесполезную, в сторону. Вернувшись к бурильщику, он снова заглянул внутрь.

Сью была готова закричать от мучительного ожидания, когда он, наконец, выпрямился и оглянулся на бледнолицую девочку и ее отца.

– Мистер Холмс оказался крепче, чем я думал, – сказал он с тонкой улыбкой. – Он все еще жив.

И, когда Сью вздохнула с облегчением, он добавил:

– Ты бы хотела его увидеть?

Он грубо вытащил бесчувственное тело молодого человека на пол. На его лице и голове было несколько сильных ушибов, но в остальном он, по-видимому, не пострадал. Когда Куэйд стоял над ним, лениво поигрывая пистолетом, он пошевелился, заморгал и, наконец, с усилием приподнялся на локте и посмотрел прямо на тонкие губы и прищуренные глаза человека, стоявшего над ним. Он покачал головой, пытаясь осмыслить, затем невнятно пробормотал:

– Ты… ты – Куэйд?

Куэйд не успел ответить, потому что Сью Гиннесс закричала:

– Фил! С тобой все в порядке?

Фил тупо огляделся по сторонам, заметил двоих, которые лежали связанные на полу, и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Сью! – воскликнул он, облегчение и понимание наполнили его голос. Он направился к ней.

– Стой, где стоишь! – резко рявкнул Куэйд, и пистолет в его руке поднялся. Холмс всмотрелся в него и остановился, но его залитое кровью лицо превратилось в жесткие морщины, а тело напряглось.

– Так лучше, – продолжил Куэйд. – А теперь расскажи мне, что случилось с Хуаном.

Фил заставил себя быть спокойным.

– С твоим приятелем? – резко сказал он. – Он лежит на койке в твоей хижине. Он поранился, играя с пистолетом.

Куэйд предпочел не заметить, как Фил это сказал, но немного учтивой самоуверенности исчезло с его лица, когда он сказал:

– Что ж, в таком случае мне придется поспешить обратно на поверхность, чтобы позаботиться о нем. Но не пугайтесь, – добавил он более бодро. – Я вернусь за вами через час или около того.

При этих словах Дэвид Гиннесс отчаянно боролся со своими путами и кричал:

– Не верь ему, Фил! Он собирается оставить нас здесь, умирать с голоду! Он сказал нам об этом как раз перед тем, как ты спустился!

Лицо Куэйда заметно дернулось. Его глаза бегали.

– Это правда, Куэйд? – спросил Холмс. В его голосе прозвучали стальные нотки.

– Почему— нет, конечно, нет, – поспешно сказал другой, не зная, лгать или нет. – Конечно, я этого не делал!

Фил Холмс посмотрел ему прямо в глаза. Он блефовал.

– Ты не можешь бросить нас, Куэйд. У тебя кишка тонка. У тебя кишка тонка.

Его лицо и глаза горели презрением, которое было в его словах. Это задело Куэйда за живое. Но он не мог избежать взгляда Фила. Он смотрел на них целую минуту, слегка дрожа. Медленно, по дюймам, он начал пятиться к сфере; затем внезапно он побежал к ней изо всех сил, Холмс за ним. Куэйд добрался до нее первым, и внутри, когда он включил прожектор, захлопнул и запер дверь, он закричал:

– Ты увидишь, ты, проклятый щенок! Ты увидишь! – И раздался сдавленный звук полуманиакального смеха....

Фил навалился всем своим весом на металлическую дверь, но это было бесполезно, и он это знал. Он собрался с духом для нового порыва, когда услышал крик Гиннесса:

– Назад, Фил, назад! Он включит боковые дезинтеграторы!

Обезумевший от ярости молодой человек сразу увидел опасность и отпрыгнул в сторону – только для того, чтобы чуть не упасть на распростертое тело профессора. Торопливыми, дрожащими пальцами он развязал путы пары, и они с трудом поднялись на ноги, сведенные судорогой и окоченевшие. Тогда именно Фил предупредил их.