– Простите, дорогой Ханс, а где бы мне…

Кузнец оторвался от ножа и удивлённо посмотрел на гостя, как будто тот только что появился.

– Ах да… Вы, наверное, устали… Пойдёмте, герр Фауст, я положу вас в прекрасной комнате. У меня к вам, правда, есть одна просьба…

– Да, вы можете делать с этим лезвием что хотите, только не пытайтесь его расплавить.

– Ну что вы, герр Фауст! Что вы!..

Хозяин ещё что-то пытался сказать, но уставший гость вежливо выпроводил его из комнаты. Впрочем, он не особенно упирался – ведь в гостиной лежал тот самый волшебный клинок.

Скинув одежду, Георг бросил её на спинку кровати и, плюхнувшись на перину, мгновенно отключился.

Утро началось с ощущения чьего-то взгляда. Фауст сквозь сон почувствовал, как кто-то пристально смотрит на него. Неприятное, нужно отметить, чувство. Приоткрыв один глаз, учёный разглядел фигуру кузнеца. Бедняга с осунувшимся лицом стоял у кровати гостя и что-то тихо и растерянно бубнил себе под нос.

– Доброе утро, Ханс.

– Доброе, герр Фауст… Доброе… Я, собственно, и говорю, что это возможно и, мне кажется, я понял, в чём суть…

– Вы не против, – раздражённо спросил гость, – если я встану и приведу себя в порядок, а потом мы поговорим?

– Да, конечно, герр Фауст, конечно… Я и говорю – я, кажется, понял…

Осознав, что от съехавшего с катушек кузнеца ничего добиться не получится, Фауст поднялся и, натянув штаны, вышел из дома. Окатив себя ледяной водой из колодца, алхимик сделал несколько странных движений и, резко выдохнув, улыбнулся.

– Так-то лучше.

Вернувшись в дом, он обнаружил стоящего посреди комнаты в том же положении кузнеца, что-то говорящего самому себе.

– М-м-м… да, – протянул учёный, – боюсь, с завтраком мне сегодня не повезло.

Неожиданно хозяин дома повернулся к нему:

– Я приготовил вам завтрак, герр Фауст. У меня к вам одна просьба…

– Спасибо, милый Ханс, за заботу, но клинок я вам оставить не могу.

Мужчина сник и печально опустился на стул.

– Но, – весело заметил Георг, – я напишу вам формулу сплава.

– Да?!

Шмидт аж подпрыгнул вместе со стулом.

– А как… как я её прочту? Я же не умею… Я не…

– Учитесь, дорогой мой, учитесь, – улыбнулся Фауст, усаживаясь за стол.

– Да… Да, учиться… Но мне уже почти тридцать!..

Поникший хозяин налил гостю горячий отвар из трав в небольшую кружку и пододвинул тарелочку с нарезанными колбасами.

– Ну и что, что тридцать? Учение, уважаемый Ханс, – это не вопрос возраста, это вопрос качества ума!

– Что?..

– То!

Быстро позавтракав, учёный вытащил из кармана свой карандаш и начертил прямо на столе формулу.

– Вот, это то, что касается ножа. Спасибо вам за гостеприимство, герр Шмидт.

Фауст положил на стол две золотые монеты.

– Надеюсь, мы с вами ещё увидимся.

– Да… Да, конечно…

Кузнец засеменил вслед за учёным на улицу.

– Но как же мне прочесть её?.. Это же…

– Ну, попросите кого-нибудь перевести её вам.

– Перевести… Так они же сами захотят… Того, её…

Фауст остановился и посмотрел на мужчину в упор.

– Скажите, Шмидт у вас есть дети?

– Да, четверо. Три мальчика и дочь.

– Они учатся?

– Да, конечно. Они мне помогают…

– Вы не поняли. Я не спрашиваю о помощи вам. Я говорю: они учатся чему-нибудь такому, чему вас не учил ваш отец? Они познают мир, науки, новые ремёсла?

– Нет, герр…

– Нет? Тогда что вы от меня-то хотите?

Окончательно растерявшийся хозяин вывел запряжённую повозку Фауста за ворота.

– Так что мне…

– Что делать?

– Да.

– Учиться самому и учить своих детей, дорогой Шмидт!

Хлестнув кобылу, учёный направил её в сторону почти заросшей колеи, ведущей в лес.

Щебет немногочисленных птиц, белки, прячущие последние запасы, – всё это действовало на учёного умиротворяюще. Фауст с удовольствием наблюдал за почти облетевшим осенним лесом. Вот-вот наступит зима. Остановив повозку, учёный слез и направился в чащу. Присев на корточки, он раздвинул опавшую листву и потрогал крошечный росток дуба.

– Ты-то мне и нужен, дружок!

Аккуратно окопав ямку, учёный достал растение и понёс его в телегу Положив дубок в небольшой мешочек, Георг собирался уже было сесть в коляску, как вдруг почувствовал что-то острое у своего горла.

– Тихо!

– Простите?..

Фауст хотел повернуться, но клинок ещё сильнее впился в его шею.

– Не дёргайся!

Голос мужчины был грубым, с явным южным акцентом.

– Я учёный…

– Пень толчёный! – сострил кто-то сзади.

Несколько голосов дружно гаркнули в некоем подобии смеха.

– Простите, господа, но мне нужно ехать.

– А нам нужны деньги, – хмыкнул мужчина с клинком.

Подойдя ближе, он похлопал Фауста по сюртуку.

– О! Что-то звенит…

В следующую секунду алхимик заломил нападавшему палец и, выбив из рук наглеца короткую шпагу, приставил остриё к его горлу и огляделся. Метрах в семи от них стояли ещё четверо мужчин разного возраста. Судя по одежде и запаху костра, своё время компания проводила в лесу. Слегка ошалев от такого поворота, нападавшие замерли, но, быстро взяв себя в руки, выхватили клинки.

– Эй ты, отпусти его! – крикнул долговязый, стоящий поодаль.

– Отпустишь – останешься жив, – кивнул молодой.

– Вряд ли, – покачал головой учёный, – однажды все умрут.

– Да, – кивнул тот, которого крепко держал Георг, – но ты сможешь ещё немного пожить…

– Правда? Ну что же, пожалуй, я так и сделаю…

Неожиданно алхимик оттолкнул от себя нападавшего, и тот, выхватив из сапога нож, оскалился.

– А вот теперь тебе конец, умник!

– Нет, – спокойно покачал головой Георг, – сегодня мы все останемся живы. Но, боюсь, не все будут здоровы…

Его поразительное спокойствие заставляло разбойников нервничать. Глядя на этого странного путешественника, они никак не могли напасть на него, сами не понимая – почему. Фауст улыбнулся.

– Значит, вы убиваете людей ради денег?

– Чего?

Длинный явно начинал паниковать.

– Я спрашиваю: вы готовы убивать, чтобы получить жёлтый металл? Вот такой, например.

Вынув из кармана золотую монету учёный показал её нападавшим. Те заулыбались.

– Да!

– На большее ума не хватает?

– Что?..

– Я говорю: вместо того чтобы создавать, вы только разрушаете?

Бандиты снова напряглись. С подобной реакцией у одиноких путников они сталкивались впервые. Тот, что стоял ближе к Фаусту, видимо, был у них за главного. Прищурившись, он внимательно посмотрел на странного незнакомца.

– А тебе какое дело?

– Пока вы на меня не напали, никакого не было. Но теперь – это и моё дело тоже.

– Слушай ты, пень…

Длинный хотел что-то сказать, но Фауст поднял руку, и тот неожиданно для самого себя замолчал.

– Я понял тебя, мой долговязый друг, тебе не терпится приступить к делу. Ну, что же, пусть будет по-твоему.

В следующий миг учёный нанёс два коротких и быстрых удара ближайшему бандиту. Тот взвыл и схватился за лицо. Прыгнув в сторону, Георг увернулся от двух человек, вновь последовало несколько коротких ударов – и ещё двое нападавших корчились на земле, держась за глаза. Длинный кинулся на Фауста, но тот, перепрыгнув через повозку, зажал его клинок под сапогом и тут же врезал нападавшему рукояткой ножа по физиономии. Ещё прыжок – и учёный нанёс точно такие же удары длинному прямо в стремительном полёте. Последний из нападавших, увидев происходящее, попытался сбежать, но выхваченный алхимиком нож догнал его, воткнувшись точно в центр позвоночника.

Пятеро кричащих от боли и ужаса мужчин ползали по грязной осенней земле. Фауст отряхнулся и, подняв упавшее растение, положил его в повозку. Медленно повернувшись к разбойникам, он со вздохом заметил:

– Так вот, мои новые знакомые. Я продолжу! Будучи категорическим противником смертной казни, я, тем не менее, считаю, что человек должен выучить свои уроки, и не где-то там, в неведомой загробной жизни, а здесь и сейчас. А потому – я выколол вам глаза, а вам, молодой человек…