Он прикрыл глаза и с нескрываемым удовольствием довел свою речь до конца:
— Более того, ты даже не можешь проверить, существует ли вообще Фомальхива.
Лукас чувствовал, как его лицо каменеет. Он осознал, что не может больше приводить аргументы против солипсизма. Господи, да он убежден в своей правоте! Что разумного можно ответить на такую глупость?!
— Куда там! Я не так уж убежден, да и на самом деле это неважно,— ответил на его мысли фомальхиванин.— Проблема, о которой мы говорим, заключается не в одном лишь недостатке доказательств. Дело в том, что эта определенность тебя беспокоит, а я к ней равнодушен.
Он улыбнулся:
— Это неважно, Лукас. Со временем все уладится.
Лукас сжал губы. Да, Аш~шад был прав: проблема не в трех гипотетических трупах, а в разнящихся философских взглядах — из чего следовало, что в конечном счете они так ни к чему и не придут.
— Раз тебе все равно, просто покажи мне руку!
— Почему бы и нет? Но предупреждаю — если ты настаиваешь на этом, я попрошу тебя о том же,— сказал фомальхиванин все тем же успокаивающе добродушным тоном.— Тайна за тайну — обмен! Слушай, ты будешь еще высказываться на тему свободной воли, или я могу начать тренироваться?
— Тренироваться?! Ты ведь и так уже долго тренируешься.
— Вовсе нет. Горхант — лишь подготавливающая медитация.
— Ага. В таком случае не отвлекайся,— сказал Лукас с безразличной улыбкой и потянулся за своим «Астрофизическим вестником»
С него хватит. Честно. Ему надоело постоянно проглатывать раздражение, отвращение и ярость. Но он не мог ничего сделать. Лишь проглатывать дальше.
Весь последующий час ему аккомпанировали напряженное дыхание фомальхиванина и шум кондиционера, который решил, что в воздухе слишком высокая концентрация влажности и органических соединений. На маленьком Корабле было некуда спрятаться от пыхтящего пришельца. А Ранганатан Лукаса бросил: очевидно, он пришел к выводу, что его новый пассажир — опасный безумец, так что закрылся за звуконепроницаемой стеной и не показывал нос из кабины пилота. Лукас пытался читать, но его не переставали мучить беспокойные мысли — особенно о том, почему они с фомальхиванином так фатально расходятся в базовых взглядах. Изредка поднимая глаза, он видел тело фомальхиванина — ровное как доска,— в тысячный раз поднимающееся на дрожащих руках, и ноги, мелькающие в воздухе, и так снова и снова. В движениях Аш~шада уже не было удивляющей легкости — лишь чудовищное судорожное усилие. В какой-то момент его туловище поднялось одновременно с головой Лукаса. Их взгляды встретились.
Лукас пришел в ужас. Без предупреждения его поглотила пропасть отчаяния, трепещущая в глазах фомальхиванина.
— Остановись уже, Аш~шад! Это ведь не поможет,— сказал он, не успев подумать.
Фомальхиванин с трудом принял позицию сидя, обнял руками колени и оперся на них подбородком.
— Почему ты так думаешь? — спросил он.— Это разумнее, чем напиваться. Мне уже намного лучше.
Лукас лишь пожал плечами и в замешательстве отвел глаза. Но его преследовала мысль: он сам не свой от горя.
Лукас был уверен, что Аш~шад больше не повторит того, что говорил ему сегодня. Не станет и горевать вслух. Имя Рут Дэш, вероятно, не произнесет больше никогда в жизни.
За этой мыслью последовала другая. «Если хотя бы тридцать процентов сказанного им не было ложью, ему было чертовски нелегко уехать со мной».
— Почему ты решил полететь со мной? Ведь мое предложение не могло тебя удивить,— тихо спросил Лукас.
Глаза фомальхиванина заискрились.
— Какое предложение ты имеешь в виду? Что ты отвезешь меня на Землю? — весело спросил он.— Ты прав. Оно меня не удивило.
— Тогда почему ты согласился?
— Потому что меня совершенно поразило твое истинное предложение, Лукас. То, которое ты не произнес вслух.
— Не понимаю, о чем ты.
— Вполне вероятно.
Фомальхиванин оперся на руки и с усилием встал.
— На самом деле ты решил ничего конкретного мне не предлагать. Дать мне выбрать все, что угодно. И ты готов дать мне что угодно. Что угодно из своего. Что угодно из того, что для тебя важно.— Он засмеялся.— Так что, Лукас… приступим к действиям. Есть ли у тебя лишняя одежда, которую ты мог бы мне одолжить вместо этого отвратительно потного комбинезона?
* * *
Ей снился «Пейзаж в бурю».
Это был сон из тех, где человек куда-то падает, или блуждает, или опаздывает на самолет: весьма гнетущий, безрадостный, полный страха. Воплощение плохой погоды не обошлось без воображаемых гектолитров дождя, порывов ветра и града. Фиона вязла в грязи, ноги скользили. Чем больше усилий прикладывала, тем больше отдалялась от цели — это было бессмысленно. Она была покрыта вонючей грязью с головы до ног. Как здорово! На каждый шаг вперед приходились два шага назад.
Вдалеке она видела сияющие ворота. В них стоял человек в белом. На его шее висел амулет из серебристого металла — может быть, стилизованная ладонь или же буква. По сравнению с ӧссенскими знаками она была до смешного простая. Немного напоминала руну — то есть именно то, что древние германцы, приложив все усилия, смогли бы высечь долотом на камне. Фиона ждала, пока мужчина заговорит… но тут она проснулась, и сон прервался на самом интересном месте.
«Мог ли это быть один из ТЕХ снов?» — подумала она. Но в нем не содержалось конкретной информации. Ничего, что бы стоило безотлагательно записать. Она даже не потянулась за ручкой.
Фиона какое-то время смотрела в темноту и пыталась вспомнить, где находится. «Съемная комната на Деймосе II. Рё Аккӱтликс!» В то же мгновение она вспомнила и о своей неудаче, и лицо ее скривилось от горечи.
Она включила нетлог. В Н-н-Йорке было раннее утро, здесь же шесть вечера. Ей было совершенно не важно, что она проспала целый день,— все равно через двенадцать часов она улетает, так что не было смысла пытаться приспособиться к местному времени. Фиона посмотрела под иконку на дисплее. Под ней был пропущенный вызов от Роя Стэффорда и сообщение о том, что она должна позвонить в диспетчерскую межпланетных звонков. Ей ничего не хотелось. Все было бессмысленно. Все было совершенно ужасно.
Фиона оделась и отправилась на завтрак-ужин. Только она вышла в коридор, как ей снова позвонила девушка из диспетчерской.
— Госпожа Фергюссон? Вчера вы подали жалобу на то, что ваш важный звонок был прерван и вместо него на канал попала стереовизионная трансляция. Мы выяснили, в чем была проблема. Кто-то вложил в коммуникационную систему микрод с программой, симулирующей межпланетный звонок. В действительности сигнал исходил прямо отсюда, с базы. Мы нашли микрод, на нем была запись некой стереовизионной программы. Так что ваша жалоба не обоснована, поскольку факта нарушения связи не было и…
— Вы знаете, кто это сделал?
— По микроду этого не выяснить. Но коммуникационная система не была повреждена, так что…
— А отпечатки пальцев? — спросила Фиона.
Телефонистка смутилась.
— Отпечатки пальцев?..
— Вы ведь передали это дело полиции?
— Зачем? Криминальным деянием была бы кража данных или нелегальное прослушивание чужих звонков, этот же звонок был обычным, оплачен в полном объеме, то есть по межпланетному тарифу, и…
Фиона вновь ее перебила.
— Так вы знаете номер нетлога того, кто это сделал?
Девушка из диспетчерской обожгла ее взглядом.
— Оплата была произведена не через нетлог, а с анонимного банковского чипа,— отрезала она.
— Все равно лучше передайте это полиции,— язвительно посоветовала Фиона.— Вчера здесь нашли повешенную женщину. Неизвестно, не связаны ли эти факты между собой.
— Повешенную женщину?!.— в ужасе взвизгнула девушка.
— Не говорите, что не слышали об этом,— заворчала Фиона и прервала соединение.
И вот она вновь ничего не знает. Она жаловалась в диспетчерскую в надежде, что ей удастся выяснить, кто отвлек ее звонком, потому что тот же самый человек, очевидно, отбил у нее фомальхиванина. Но, похоже, ведомства ей не помогут.
