Или же это не ложь. И он действительно хотел ей дать некоторую свободу воли».

До какой степени нужно манипулировать женщиной, раз она думает, что он гей, а он хочет подсунуть ей самого себя и выдавить из нее желанное чувство? Не то же самое, как подсунуть ей информацию. Это, конечно, эффективно, когда соблазнитель умеет превращаться в лебедя, но легенда не сообщает, что на самом деле об этом думала Леда. Может, это не гарантирует успеха в постели.

Мрачные мысли. Никакой уверенности. Лукас всегда полагался на свой инстинкт, на шестое чувство, которым оценивал людей,— но в этот раз его внутренний компас отказывался вынести какой-либо вердикт. Его это ужасно раздражало, но он просто не мог понять, лжет ли фомальхиванин и в какой мере.

— И это не всё, Лукас,— вдруг отозвался Аш~шад.

Он загнул назад ногу и руки, чем многократно превысил меру дискомфорта, на которую Лукас был бы готов обречь свое тело. Эта поза напоминала скорпиона. А он продолжал говорить:

— На самом деле можно посмотреть и с другой стороны. Это твои вопросы вызвали в Рут такие душевные страдания, что она не смогла их вынести. Так что если кого-то вообще стоит винить в ее смерти, то это скорее ты.

— Серьезно? — спросил Лукас.— То есть мои вопросы навредили Рут тем, что нарушили фальшивую реальность, которую ты ей внушил?!

Какая нелепость!

— Прости,— сказал Аш~шад.— Это всего лишь шутка.

Шутка! Лукас чувствовал, как его лицо каменеет, превращаясь в безликую маску. Он молча смотрел на фомальхиванина и не решался пошевелить и пальцем, пока не стихнет жуткое желание обрушиться на него с ругательствами. Ведь это было безумие! Этот человек был либо сумасшедшим, либо мерзким чудовищем. Или же просто проверял, как быстро сможет его спровоцировать!

— Мне не кажется, что это подходящая тема для шуток,— наконец сказал он.— Стоит напомнить тебе о твоем собственном предостережении. Подумай хорошенько, прежде чем обвинять меня.

Фомальхиванин улыбался.

— Не существует никакой настоящей реальности. То есть не может существовать и фальшивая,— добродушно заявил он.— Слушай, ты и правда злишься, Лукас.

— Читаешь мои мысли? — усмехнулся Лукас.

«Рё Аккӱтликс, нельзя язвить,— застонал он мысленно.— Нельзя слишком язвить!»

— Да нет, ты язви! Это забавно,— заверил его фомальхиванин.

Он медленно сцепил руки и вновь встал на лопатки. Держался ровно, как греческий атлант… ну, если бы Фидий запутался и вытесал его вверх ногами.

— Знаешь, Лукас, я провоцирую тебя из чистого садизма. Кто-то вот мухам крылышки обрывает. Сейчас ты разъярен, но все еще владеешь собой. Тщательно следишь за тоном голоса и выражением лица. Становится все сложнее. А с другой стороны, твои мысли текут как из дырявого сита. Жутко весело наблюдать за таким несоответствием.

Лукас смотрел на него с отвращением. «Так вот зачем ты стоишь на голове, мерзавец,— заключил он.— Чтобы я мог пнуть тебя в нее и так расслабить нервы».

Фомальхиванин прыснул со смеху. Он перевернулся и плавно принял позу, которая наконец выглядела хоть немного прилично и по-человечески.

— Пойми ты — это был комплимент! — заверил он Лукаса.

В его глазах заискрилось веселье… однако это могла быть и насмешка.

— Сознание людей часто не останавливается на чем-то одном. Блуждающие, рассеянные мысли, скачущие туда-сюда. Их почти невозможно читать. А ты все свои размышления формулируешь точно, еще и словами. Это невероятно! И так отчетливо, будто вслух говоришь. Мне нравится.

Лукасу почти передалась его улыбка.

В этот момент он понял. «Он правда может. Он отвечает на мои мысли! И в то же время это атака на мое эго, на мою гордость,— думал он.— Вот он мне польстил, теперь ждет, пока я начну усердно засыпать его шутками… после чего мы дружелюбно похлопаем друг друга по плечу и все неудобные вопросы замнем.

Рё Аккӱтликс. Нельзя забывать. Он убийца троих человек».

Фомальхиванин смотрел ему в глаза. Это был прямой мягкий взгляд, такой же, которым он удивил Лукаса там, на Деймосе.

— Конечно, ты не дашь себя заболтать. В душе ты уже вынес мне приговор,— констатировал он.— Несмотря на все, что я говорю тебе, ты винишь исключительно меня.

Он покрутил плечами и встряхнул ногами. Затем расслабленно сел на ковер.

— Что касается троих погибших… попробуй поставить себя на мое место. Д-альфийцы закрыли выходы, подняли тревогу и охотились на меня как на зверя. Круг сжимался. Отступать было некуда.

— Ты мог попробовать с ними договориться.

— Да, мог. Если бы, конечно, я успел открыть рот раньше, чем меня забьют до смерти мебелью,— с иронией сказал Аш~шад.— У меня было около двух секунд на то, чтобы решиться и что-то предпринять,— и это должно быть что-то действенное, чтобы остановить их всех. У меня есть фомальхивский кинжал. Я хорошо умею с ним обращаться. Страх гораздо быстрее переговоров.

Он свел ноги и принял весьма удачную позу лотоса, а руки сцепил над головой.

— Кроме того, я ведь уже искупил вину.

Лукас ухмыльнулся. «Искупил — это уж точно!» Он вспомнил, что рассказывала Рут: когда в Аш~шаде проснулась совесть, он исполнил какой-то фомальхивский ритуал, который заключался в том, что он своим фомальхивским кинжалом, с которым так здорово умел обращаться, на память о каждом погибшем порезал предплечье.

— Конечно. Рут меня известила. Всех это немало шокировало.

Аш~шад поднял брови.

— Шокировало? — повторил он с улыбкой.— Странно, так ведь? Всех, кроме тебя.

«А что меня в этом должно шокировать, черт возьми? — подумал Лукас с отвращением.— Ты вообще представляешь, скольких умирающих на алтаре ӧссеан я видел?»

— Могу себе представить, что в ином культурном контексте дела решаются иными способами, чем на Земле,— сказал Лукас холодно.— Если ты думаешь, что стоит лишь порезать руку, чтобы избавить себя от вины за смерть невинных людей,— это твое дело, но стоит учитывать, что остальные твоего мнения не разделяют и им этого недостаточно.

— Да ты возмущен! — посмеивался Аш~шад.— Тебя тошнит от меня, и неудивительно. Трое погибших! Такая трагедия.

— Ты действительно их убил?

Фомальхиванин не переставал улыбаться.

— А ты как думаешь? Можешь спросить д-альфийцев, но я упрощу тебе работу. Все в куполе знали жертв, но лишь с виду. Конечно, они встречали их за завтраком, но не могут припомнить их лиц. Может, не вспомнили бы и имен. Тех, кто должен быть с ними как-то связан — например, похоронить тела или оформить документы,— как раз тогда не было. Они помнят, кто все организовал вместо них, но снова разговаривать с ним об этом не будут. Если честно, я не понимаю твоего вопроса. Что вообще значит слово «действительно»?

Лукас содрогнулся — от релятивизма во всех его проявлениях он всегда покрывался гусиной кожей.

— Здесь нет места неопределенности,— ответил он строго.— Что-то либо случилось, либо не случилось. Человеческая жизнь — не квантовое явление. Сформулирую иначе: что бы постановил суд?

Аш~шад пожал плечами.

— Понятия не имею! Откуда мне знать, как у вас обстоят дела с судами? Фиона Фергюссон думает, что дело бы закрыли за недостатком доказательств, а она юристка.

«Закрыли?!» Лукас не верил своим ушам. «То есть Фиона попыталась шантажировать Аш~шада чем-то, что, по ее же мнению, для него опасности не представляет? Разве можно быть такой глупой?!» Но, возможно, она лишь внушила Стэффорду, что планирует шантажировать фомальхиванина. Может, на самом деле она предлагала Аш~шаду что-то совершенно иное.

Что-то, чего он не принял.

— А что, если я попрошу тебя показать мне руку, Аш~шад?

— Такой глупости я бы от тебя не ожидал,— сказал фомальхиванин.— Это тебе не поможет. Если я внушил людям на Д-альфе, что в коридоре лежат три несуществующих трупа, то и тебя могу заставить увидеть то, чего нет. Или же, наоборот, что-то, что есть: целый ряд шрамов, один за другим, все неопределенной давности и в количестве больше трех. Какие выводы ты сможешь сделать? Может, они сделаны не за погибших людей, а за прочитанные книги, трахнутых девчонок или за совсем другие грехи. Или это вообще случайность: лишь следы когтей фомальхивского саблезубого тигра, с которым я однажды боролся. «Живут ли на Фомальхиве тигры? Правда ли, что люди борются с ними?» Даже эту тривиальную вещь ты не сможешь проверить.