Джанус поднял руку и провёл пальцем по его переносице — жест, который нравился им обоим, и от которого Кейнан не отшатнулся даже сейчас.

— Посмотри на себя, — повторил Джанус мягче и улыбнулся. — Ты сидишь здесь и уже обвиняешься себя в том, даже самой возможности чего не даёшь осуществиться. Посмотри на себя. Ты не мог бы стать мной, даже если бы постарался, поверь. А ты всегда старался стать кем угодно, но только не мной.

Кейнан вздохнул и опустил глаза, но Джанус коснулся его подбородка и заставил снова поднять голову и посмотреть на себя.

— Ты любишь его, а я знаю, как ты любишь. Как тебе вообще могло прийти в голову, что ты можешь быть таким с кем-то, кто тебе дорог? Что ты вообще можешь быть таким? Ты не я, ты тот же Калеб, который оставался со мной несмотря на всё то, о чём ты говоришь, и ушёл не из-за этого, а потому что хотел спасти меня.

Теперь Кейнан смотрел на него, не отрываясь, словно Джанус раскрывал ему какую-то истину, тайну, которая была ему недоступна и от которой он не мог оторваться.

— Ты можешь бояться чего угодно, — твёрдо продолжил Джанус, — но только не этого. Ты чувствуешь каждый его страх, каждую печаль, ты следишь за ним одним глазом каждую секунду, и не потому, что хочешь его контролировать, а потому, что каждую секунду ты думаешь и заботишься о нём. Я видел это, это невозможно не заметить. И ты боишься, что позволишь ему делать то, что ему не нравится, игнорируя это?

Кейнан выглядел смущённым, когда просил:

— Ты правда так думаешь?

— Да, — ответил Джанус. — Я уверен. Я знаю тебя. И твоя Гера сказала бы тебе то же самое, знай она обо всём, о чём ты беспокоишься.

Кейнан медленно и прерывисто выдохнул.

— Поговори с ним, — сказал Джанус. — Может быть, ты наконец увидишь, что он не так мал и беззащитен, как тебе кажется.

— Не знаю… — подавленно ответил Кейнан и снова опустил голову, сцепив пальцы в замок и уставившись в пол.

Джанус хмыкнул.

— Что, думаешь, через недельку это пройдёт, если вы будете старательно делать вид, что ничего не происходит?

— Да не похоже что-то, — ответил Кейнан, невесело улыбнувшись. — Да и делать вид не так просто, когда вы оба чувствительны к Силе. На самом деле он знает, что я чувствую, так же как я знаю про него.

— Я понимаю, что у вас, джедаев, всё сложно, — сказал Джанус, — он твой ученик и вот это вот всё, что ты мне талдычил. Но вдруг ты только делаешь всё ещё сложнее? Может, ты только загоняешь вас обоих в угол. Думаешь, тебе будет проще учить его, когда вы будете с ума сходить друг по другу, чем если ты будешь с ним спать?

— И то и другое выглядит не очень, — буркнул Кейнан.

Джанус снова хмыкнул, и Кейнан хмыкнул в ответ. Джанус провёл ладонью по его волосам.

— Подумай, — сказал он. — Посмотри на него не своими глазами, а по правде, на него, какой он правда есть. Да и на себя тоже.

— Спасибо, мастер, — с беззлобным сарказмом ответил Кейнан.

— Подумай, — повторил Джанус.

— Я подумаю, — пообещал Кейнан.

Джанус снова приподнял его голову, взяв его за подбородок, и посмотрел ему в глаза. И сказал тихо и серьёзно:

— Прости меня, парень.

Кейнан коротко вздохнул и ответил:

— Да я ещё тогда простил.

— И пропал на пятнадцать лет.

— Ой, ладно, Джанус, обещаю звонить раз в неделю.

Когда Кейнан вернулся, Гера сидела на трапе и пила кофе. Остальные ещё не проснулись.

— Опять не спится? — спросил он.

— Опят не спится дома? — отпарировала Гера.

Кейнан улыбнулся, подошёл к ней, а потом вдруг наклонился и поцеловал её в лоб.

— Ты была права, — сказал он.

— Много раз, — согласилась Гера, не столько удивлённая, сколько тронутая его нежностью. Она ожидала, что он опять окрысится, но он был на вид смертельно уставший и почти такой же спокойный. — Это какой из них?

— Джанус, — кратко пояснил Кейнан. — Ты была права, мне надо было разобраться.

— И ты разобрался? — спросила она.

Он сел рядом, забрал у неё чашку и хлебнул.

— Думаю, в основном.

— Твой помятый вид стоил того? — насмешливо спросила Гера.

Кейнан толкнул её плечом и тихо рассмеялся.

— Да. Помятый вид вообще чаще всего стоит того. Не говори только этого Эзре.

— Я ж не враг себе, — пробурчала Гера и отобрала кружку обратно.

Он позвонил через пару недель.

— На Каллере одна потеха, — сообщил Джанус. — Штурмовики до сих пор бегают с поджатыми хвостами, начальство им задало. Проверки тут и там, ну да нам к этому не привыкать. Нескольких взяли, но отпустили. Не было причин держать. А волнения на Каллере, я так понимаю, Империи сейчас не с руки, так что у нас тут вожжи попустили. А у вас как?

— Да день ото дня, — ответил Кейнан. — Когда как.

— А как твой цветущий падаван? Решился ты?

— Нет ещё. Сейчас не до того. Но, знаешь, Джанус…

— Что?

— Я подумал тут и, думаю, ты прав.

— Да ну?! Вот новость. А я предупреждал — что если я всегда прав?

— Ой всё.

— Ладно, ладно. Так что? Ты переменил мнение?

— Возможно, да.

— Ну и чё ты сидишь?

— Да погоди ты. Я всё решил. У нас тут сейчас всякие, знаешь, джедайские проблемы, не хочу его будоражить, разберёмся — и тогда я с ним поговорю.

— Кто-то говорил, что Эзра знает всё, что этот кто-то может ему сказать.

— Зануда ты.

— Я?!

— Ты. Знает, да. Но я никогда не говорил этого вслух. Ты прав. Возможно, нам стоит всё обсудить. Возможно, мне стоит дать нам обоим выбор.

— Молодец. Не пойми меня неправильно, я всегда рад тебя видеть, но тебя не дождёшься, не хранить же мне себя для тебя пятнадцать лет ещё. Так и что там у вас и когда?

— Да инквизиторы нас что-то прижали, надо с этим разобраться. Мы кое-что узнали, на днях летим.

— Куда?

— На Малакор.

— Ого.

— Да.

— Удачи.

— Спасибо. Ну вот, а как вернёмся… Короче, я поговорю с ним после Малакора.