Маруа кивнула, ведь иного ответа не предполагалось, а Тайлария, крепко обняв ее на прощание, прошептала что-то про старых пней, которые могли бы ей еще кое-что рассказать, скрылась между людьми.

Маруа не хотелось связывать убийство на факультете и собственные неприятности. Убийца видел ее в библиотеке, натравил магсущность, а, когда не получилось, подстроил западню на соревнованиях? Как? Не мог же он знать, что близнецы подслушают разговор, что группа решит избавиться от нее и Ариа? Бред же! Но он мог узнать, что ее выбрали для соревнований, ведь пары сформировали задолго до дня соревнований.

Выбросив из головы разговор с бабушкой, Маруа снова отдалась празднику. Она понимала, за что так любила их мама. Понимала, что всякий раз ее манило возвращаться к интригам и зависти. Разве можно устоять перед блеском магии, перед ее властью? Разве можно забыть сменявшие друг друга танцы? Разве можно забыть восхищенные взгляды? Этот коктейль грел сильнее артефакта, и к нему хотелось возвращаться раз за разом, даже если в конце он выматывал до головной боли, до обморока… Где, как не у лучших из лучших, можно увидеть сияние одежд и украшений? Где еще так приятно для самолюбия находиться? И ведь всё это может стать ее обыденностью, если выйти замуж за Эйрдаля. Маруа тогда забудет о счете денег, будет учиться в удовольствие, а не ради призрачной возможности отрабатывать долг в Тарконе…

Вопросы казались слишком сложными, и, взяв с подноса бокал шампанского, она отправилась смотреть на циркачей, не отказывая попутно в танцах мужчинам.

Ей совсем не хотелось, чтобы праздник кончался.

Найти до рассвета Эрха Маруа не смогла, как и отца с мамой, как и Варга, как и кого-то близко знакомого. Посреди огромного числа людей рассвет она встречала в одиночестве, глядя, как алой вспышкой прошивает небосклон первый луч, как гордо и царственно поднимается солнечный диск, как отступает — совсем ненадолго! — темнота.

Когда рассвет миновал и уставшие гости засобирались по домам, Маруа все-таки смогла найти родителей и Луа.

— Домой? — спросил ее отец.

— Домой, — ответила Маруа. — Луа, останешься у меня?

— С удовольствием, — улыбнулась подруга, сладко зевая.

Ведь рассвет не был ранним, бал затянулся больше, чем на двенадцать часов, и теперь усталость напоминала о себе.

— Хорошо, что впереди выходные…

Кто это сказал, Маруа так и не поняла, задремав на заднем сидении. В полусне она добралась в свою комнату в особняке, где ничего не поменялось. Как-то сняв платье, она упала на кровать, мягкую, большую, с вышитой огромной подушкой, пропахшей лавандой. Одеяло совсем не кололось, быстро согрело, и можно было всласть ворочаться, не боясь упасть на пол.

Проснувшись ночью, Маруа включила лампу на столе. Свесив ноги на пол, поджала пальцы — прохладно. Встрепанная, сжавшаяся в комочек, в просторной белой сорочке она отражалась в огромном зеркале на двери гардеробной. Вытянув перед собой руку, Маруа наблюдала, как робко отражение повторило движение.

— Маруа! Не спишь? — раздался громкий шепот в приоткрывшуюся дверь.

Луа вошла и закрыла за собой дверь, такая же встрепанная, в одном халате, накинутом на нижнее белье.

— Ты в порядке? — спросила подруга, садясь рядом и обнимая ее за плечи.

Маруа отвернулась от отражения.

— Только проснулась. Чувствую себя разбитой. А ты как спала?

— Не могу спать. Я как будто впервые влюбилась!..

И Луа долго, с восторгом рассказывала, как прошел у нее бал. Как она, перепутав, заговорила с незнакомцем и как тот не отпустил ее, как завязалась беседа. Описала и первый танец, и волшебство иллюзии, казалось, соединившее их. И с трепетом поведала, как вместе они встретили рассвет.

— А ты с кем его встретила? Признавайся!

— Одна. Представь, никого не смогла найти в толпе.

Луа недоверчиво воскликнула:

— Но я видела, как ты танцевала с кем-то! Я надеюсь, это не был какой-нибудь твой кузен?

Луа откинулась на кровать, разбросив руки, и описала вид кавалера.

— Это был Эрх Эйрдаль.

И подруга тут же подскочила, чтобы схватить Маруа за плечи и заглянуть ей в глаза.

— Серьезно?!

Девушка кивнула и робко улыбнулась, мол, само получилось…

— Не упусти его! Такой шанс выпадает один раз в жизни!

Маруа подтянула колени к груди, положив на них голову.

— Ты думаешь?..

— Конечно! — фыркнула Луа. — Он же станет следующим главой Совета Правящих, а его жена — самой обеспеченной и защищенной женщиной! Подумай, Маруа, это твой шанс отомстить за семью и все годы презрения к вам.

— А я хочу отомстить?

Луа посмотрела на подругу, как на умалишенную.

— Ты будешь в своем праве поставить на место всех хамов, а они не посмеют возмущаться. Ты мало с кем общаешься, а я скажу тебе, что о твоей семье до сих пор говорят с презрением. Твоя мама отказалась выходить замуж за кого-то из Арвелей, предпочтя наследнику второй по значимости семье изгоя из четвертой! А твой отец? Его карьера построена в том числе на преследовании многих высокопоставленных магов! Всех недовольных сдерживает то, что тебя обожает Тайлария, а твоему отцу покровительствуют Лемиш Эйрдаль и наш ректор. Но это не так надежно, как, например, замужество.

Маруа слушала подругу, размышляя. Казалось, Луа знает всё и обо всех. Презрение? Наверное, Маруа чувствовала его где-то на подсознательном уровне, отчего старалась избегать всяких праздников, где собирались все семьи Совета Правящих.

С подросткового возраста, когда ее стали учить магии, Маруа знала, что хочет заниматься только ею, потом решила, что обязательно поступит на факультет экспериментальной магии, отучится там, и… А что дальше, она не знала. В мечтах представлялось нечто обязательно светлое и счастливое, нечто прекрасное.

Но теперь всё оказалось гораздо сложнее.

— Что-то ты совсем загрустила. Мне надо было промолчать, да?

— Всё в порядке.

Маруа упала на бок и улыбнулась подруге.

— Ну куда мне, дочке владельца фабрик, тебе советы давать, — фыркнула она. — Это мне надо просто найти мужа побогаче, а ты у нас — девушка сло-о-ожная!

Маруа, схватив подушку, легонько ударила подругу, и у них завязался шуточный бой. Устав, они так и заснули вместе, на одной кровати, держась за руки. Утром, сквозь сон, она слышала, как собиралась Луа.

— Маруа! — позвала она шепотом, и девушка приоткрыла глаза. — За мной приехал батюшка, так что я ухожу. Увидимся в академии.

И, легонько сжав ей пальцы на прощание, ушла, шелестя порядком мятым желтым платьем. Еще немного подремав, Маруа встала. Оглядев свою просторную комнату, трюмо с зеркалом, дверь в личную ванну, она вздохнула и переоделась в простое платье.

— Госпожа и господин завтракают, — поклонился ей дворецкий, которого она увидела, спускаясь на первый этаж.

Ее родители сидели за круглым столом. Фарлах лениво ковырял нелюбимый омлет, вилкой вытаскивая из него зелень, а Геари наблюдала за этим с ехидством.

— Лук полезен, дорогой. Лучше съешь.

— Ты знаешь, что я его ненавижу, — вяло отвечал тот.

— Доброе утро!

Заметив дочь, Геари позвонила в колокольчик, и появившаяся служанка принесла порцию Маруа. Воздушный омлет дымился на огромной тарелке, в изящной кружечке на блюдечке остывал до нужной температуры зеленый чай… Взяв вилку и нож, Маруа стала завтракать. В академии хорошо, если давали вилку, а то и вовсе к еде прилагалась одна ложка. И, конечно, еда там была гораздо хуже по качеству.

— Как давно мы не ели вместе! — расцвела Геари, пододвинувшая к себе блюдечко с чашкой чая. — Хорошо спалось, Маруа?

— Да, спасибо, — улыбнулась она.

— Нам уже звонила Тайлария и просила передать тебе, что она счастлива. А Фарлаху, хоть он и молчит, звонила его мама.

Мужчина, отодвинув тарелку с едой, тоже принялся за чай.

— Да. Выражала свою радость от того, что мы вышли в люди. Она вскоре устраивает какой-то музыкальный вечер и приглашает нас.