Дальше случается вот что: на кофейном столике трескается рамка с фотокарточкой, пламя свечей окрашивается голубым сиянием, комнату заполняет смех, ледяной и чистый, как капель ранней весной.

В ухе Пембла возникает медоточивый голос:

– Взгляни через свое приспособление.

Пембл бросается к фотокамере, путается в черной накидке, неуклюже теребит настройки фокуса, слабея от страха и томления.

Пембл не в силах унять осаждающие его сонмы «если» и «почему», «отчего» и «зачем» – пускай даже перед его объективом предстает столь восхитительный призрак.

И как предстает!

На этот раз она не у каминной доски, а, небрежно прислонясь к краю гроба, шлет ему воздушный поцелуй, как девица с рекламы туалетного мыла. Вот только Лили Уилт идеально прозрачна и идеально прекрасна.

Пембл лихорадочно снимает кадр за кадром.

Призрак Лили Уилт прозрачным покровом раскидывается на козетке.

Призрак Лили Уилт ослепительно лучится возле пальмы в кадке.

Призрак Лили Уилт перед объективом, да так близко, что, будь она живой, стеклышко туманилось бы от ее дыхания.

Призрак Лили Уилт по эту сторону объектива в тесной темноте под фотографической накидкой рядом с ним. Порыв леденящего потустороннего холода, восхитительная дрожь по его телу.

– Ты, как я погляжу, умеешь обращаться с этой штуковиной, – шепчет она. – Должно быть, ты человек ученый и знающий.

Пембл польщен.

– Фотография – это еще и искусство, мисс Уилт. Слово «фотография», видите ли, происходит от древнегреческих слов «свет» и «писать» посредством…

– Ну да, ну да. Слушай, у меня к тебе предложение. Если сумеешь вернуть мой дух в мое тело, я твоя.

– Лили, дорогая! – стонет в темноте Пембл.

– Мне надоело быть призраком, – дразнящие нотки в голосе. – Я столько всего не успела испробовать, – тон все соблазнительнее. – Скажем, побывать замужем.

Глаза Пембла наполняются слезами. На сей раз от восторга.

Но чудовищность просьбы заставляет его содрогнуться.

– Но как?!

– Ну, всякие там фокусы с молнией, походы на кладбище, что-то в этом роде, да ты сам сообразишь. Пообещай, что спасешь меня, милый… э-э-э…

– Уолтер.

– Милый Уолтер.

Пембл кивает.

– Обещаю.

Начался снегопад. Огромные пухлые хлопья танцуют и кружатся в свете газовых фонарей. Шуршат по оконным стеклам. Одевают сияющей белизной крыши. Слетают на ресницы и носы весело резвящихся детей. Пембл обращает лицо к небу и получает благословение нежными морозными поцелуями, точно из уст своей обожаемой мертвой возлюбленной! Он легко шагает в толчее лондонских улиц. Как и положено всякому молодому влюбленному, он весь во власти блаженства и наваждения, трепетных восторгов и страха.

Он любуется окнами в обрамлении рождественских финтифлюшек и веточек омелы. Любуется азартом уличных мальчишек, тырящих у торговок горячие пирожки. Любуется на зеленеющие свежей хвоей шествия молодых елочек, стоймя везомых на тачках сквозь запруженные народом улицы. Любуется на прохожих, нагруженных пакетами и свертками.

До Рождества всего неделя.

Рождества с Лили Уилт.

Долгие прогулки, разговоры, съеденный напополам апельсин, поездки в омнибусе, кувыркания и щенячья возня в постели (ах как рдеют при этой мысли щеки Пембла!).

А ему всего-то и надо, что проделать небольшой, пускай и богохульный, фокус-покус по воссоединению духа Лили с ее телом.

С утра пораньше он направляет свои стопы в платную библиотеку Муди[19]. Он так одержим страстным желанием спасти возлюбленную, что не смущается ни благоговейной тишиной центрального зала, ни недоуменным, свысока взглядам библиотечных клерков. В ожидании своей очереди он сгорает от нетерпения. Его подстегивает каждый такт тикающих на стене часов, бесит каждая старая карга, сама не знающая, какую книгу хочет, он готов убить каждого лакея, с ленцой сгружающего заказанные книги в тележку.

Наконец нужная книга у него в руках.

«Как воскрешать мертвых».

В ближайшем проходе Пембл торопливо срывает коричневую бумажную обертку и стонет от разочарования. Пользы от книжонки никакой, в ней речь про вернувшегося из плавания капитана и неунывающую, правда, пока одинокую, вдову, и дело происходит где-то в окрестностях Портсмута.

От разочарования Пембл чуть не плачет. И вдруг… его озаряет! Он поспешает к Семи Циферблатам[20].

У ухмыляющейся барменши Пембл покупает горячий пунш, нервно кивает местным завсегдатаям и усаживается в пустой кабинке. Говорят, в этом пабе за деньги тебе добудут все что угодно. Все на свете.

Тотчас же на банкетку напротив Пембла проскальзывает вертлявый грязноватый субъект и салютует ему, небрежно касаясь пальцами краешка видавшей виды шляпы.

Пембл, понизив голос, обрисовывает, в чем состоит его противоестественная затея. Его направляют в Камден-Таун[21].

В темном коленце темного переулка, в темном закутке притаился фасад слабо освещенной унылой лавчонки. Вывеска над дверью гласит:

Нарциссус П. Тумс

Книготорговец

Книги о науках и эзотерике

Таксономия и таксидермия

Пембл мгновение колеблется, зажмуривается и вызывает в памяти восхитительные формы Лили Уилт. Укрепившись духом, решительно входит в лавку.

Над ним звенит дверной колокольчик. От легкого сквозняка в воздухе пускаются в пляс пылинки.

Хозяина лавки нигде не видно. Все поверхности завалены кипами старинных, затянутых паутиной книг. Вдоль стен от пола до потолка высятся покрытые слоями пыли книжные полки. Позади стола чучело совы в монокле.

Пембл покашливает, желая привлечь внимание. Потом еще и еще.

В темном углу происходит какое-то шевеление, из-за высоченной горы книг выступает нагой человек с внушительной бородищей.

– Ваша одежда, сэр! – восклицает ошарашенный Пембл.

– Я впитываю знания, – безмятежно говорит человек. – А вы ищете что-то конкретное?

Пембл выкладывает ему свою малоприглядную просьбу. Мистер Тумс слушает его с несколько нездоровым блеском в темных глазах. Он уже скрыл наготу под шелковым кимоно, рассеянно почесывает густые волосы на груди и время от времени поощряюще кивает.

Когда Пембл закругляется, мистер Тумс до боли крепко жмет ему руку.

– Мой милый мальчик! – в порыве чувств выспренно возглашает он. – Ты соступил с пути праведного, светом осиянного в мир воров и костермонгеров[22], шлюх и поденщиков, шарлатанов, прорицателей и злачных заведений. Смердящий зловонием даже в зимнюю стужу. Оглашаемый шумом и криками, ибо тут в любой час зазывают, бранятся, дерутся и любят.

– Ну да, в Камден.

– Ты явился сюда в поисках знания. В жажде вызнать все секреты природы, прикоснуться к тайнам жизни и смерти, воистину взять на себя роль Господа. Ты жаждешь заполучить в свои трепетные руки фолианты древние и оккультные!

– Если вас не слишком затруднит.

Тумс напускает на себя вид глубокой задумчивости. А когда отверзает уста, голос его мрачно серьезен.

– Способ есть. Способ глубоко нечестивый и опасный. Против всех законов благопристойности, человеческой натуры и самоё природы.

Пембл трепещет.

– Способ, – продолжает Тумс, – каковой вкупе с ловкостью хирургического скальпеля вернет к жизни это прелестное мертвое тело, позволит ему дышать и вздыхать, румяниться и услаждать вашу душу игрой на фортепианах.

– Такое и правда возможно?

– Более чем, мой милый мальчик! Ничто не мешает вернуть Лили Уилт к жизни.

Пока мистер Тумс разыскивает на полках нужный том, он делится с Пемблом трагической историей своей жизни.