Добравшись до номера, Эстелла заперла дверь и стала расчищать место в прихожей. Когда она убрала всю мебель в стенам, она встала в центре открывшегося места, сжимая в ладонях Космолябию. Глядя на трепещущие золотые узоры, она сосредоточилась на цели, притянула магию, делала из своей силы такой острый край, что он мог рассечь ткань между этим миром и другими мирами. Она почти закончила, когда телефон в ее сумочке зазвонил.

Она вздрогнула от шума. Она не предвидела звонок. Она не узнала и номер, но ее удивление и код Китая в начале номера были как визитка, и когда Эстелла ответила, голос был, как и ожидалось, низким:

— Ты знаешь, который тут час?

Эстелла вздохнула. Только Черный Размах мог позвонить и пожаловаться на время в месте, где он был.

— Чего ты хочешь?

Послышался звук дождя, старший пророк потянулся, щелкая чешуей, словно нефритовыми бусинами.

— Вообще-то это звонок вежливости. Я обещал в прошлый наш разговор, что если увижу, как ты ступаешь на необратимый путь, я позвоню. Конечно, если бы я знал, что ты сделаешь это полвосьмого утра, я бы не согласился.

— Ты это не предвидел? — сказала Эстелла. — А я-то думала, ты лучше всех нас в этом?

— Самый великий и старый, — согласился он. — И самый терпеливый с юными пророками, как ты, которые не останавливаются, чтобы все обдумать.

— Твоя тревога принята, — сухо сказала она. — Но я уже приняла решение. Я отказываюсь жить в мире, где шлюха и ее отпрыски становятся сильнее нас.

— Вижу, — ответил Черный Размах, глубокий голос стал серьезным. — Но обещание — это обещание, Эстелла. Я поклялся предупредить тебя, а слушать ли — решать тебе.

Эстелла вздохнула и опустилась на кресло.

— Так рассказывай.

— Ты начинаешь свое падение, звездочка, — сказал старый дракон. — Больше двух тысяч лет Три Сестры были несомненными королевами мира драконов, их магия была несравненной, их пророк — бесподобным. Но ни одна королева не правит вечно. Колесо фортуны крутится на всех уровнях, и старое долго уступать дорогу новому.

— Думаешь, я этого не знаю? — рявкнула она. — Ты ведешь себя так, словно только ты — пророк в этом разговоре. Я предвидела восхождение Хартстрайкеров. В отличие от тебя, я не хочу пить чай и смотреть, как мир рушится вокруг меня. Я работала без устали десятки лет, чтобы предотвратить эту катастрофу.

— И потеряла любимую сестру в процессе.

Эстелла закрыла глаза, резко вдохнул, и в тишине Черный Размах продолжил:

— Брогомир сделал работу удивительно хорошо, хоть он и такой юный. Подъем Хартстрайкеров не остановить. Если хочешь выжить, подстраивайся.

— Ошибаешься, — она посмотрела на сияющую Космолябию в руке. — Есть еще способ.

— Возможно, — сказал Черных Размах. — Но знай, Эстелла, если пойдешь по этому пути, найдешь оружие, которое ищешь, но и свою смерть. Ты жила дольше всех пророков, кроме меня. Уверена, что готова отбросить это ради мести, которой ты даже не успеешь насладиться?

— Конечно, — сразу сказала она. — Может, ты видишь больше других пророков, Черный Размах, но видеть — не значит понимать. В жизни есть не только выживание. Из-за того, что я жила так долго, я могу сказать без сомнений, что я лучше умру завтра с зубами в горле Хартстрайкера, чем буду жить вечно в мире, где дочерям богинь приходится кланяться Бетезде Племенной кобыле.

Телефон дрожал у ее уха, Черный Размах вздохнул.

— Так тому и быть, — сказал он. — Я предупредил. Долга между нами больше нет, значит, я скоро тебя увижу.

— Скоро? — повторила Эстелла, хмурясь. — Почему?

Тихий щелчок острых зубов, Черный Размах улыбался.

— Потому что, когда мы встретимся, это будет в день твоей смерти. Хорошего пути, Эстелла.

Телефон утих, и Эстелла долго смотрела на него, а потом отбросила. Она не боялась. Она была пророчицей, Северной Звездой, и она выбрала этот путь давно. Смерть была еще одной ценой, и если этим она заплатит за разрушение врага, она посчитает свою жизнь проведенной не зря. Эта мысль звенела в ее разуме, Космолябия была ее проводником. Эстелла потянулась магией и разорвала мир.

Ее отточенная магия рассекла ткань вселенной, как когти ткань, создав дыру шириной в шесть футов в воздухе над красивым турецким ковром отеля. На другой стороне черная пустыня тянулась как безграничное море, озаренное кроваво-красной луной, застывшей навеки в зените из-за сил, таких старых, что даже Эстелла не могла их назвать. В этом мире не было движения, не выл ветер, не было воды. Только пыль и далекий звон цепей из черной горы в центре пустыни.

Впервые с тех пор, как она решила отправиться в этот путь, Эстелла помедлила. На другой стороне той дыры не было будущего, реки возможных вариантов, чтобы она могла ориентироваться на это. Она видела лишь то, что видели ее глаза, и впервые за много лет Эстелла Северная Звезда ощутила страх.

Но, как и все ее слабости, он быстро пропал, потому что на этой стороне портала она все хорошо видела. Например, она знала, что если посмотрит в окно за собой, она увидит тени, движущиеся за шторами номера отеля Свены. Две тени в объятиях…

Этой гадкой мысли хватило. Яростно рыча, Эстелла прошла в портал, отбросив по пути человечность. Когда ее ноги опустились на черную пыль другого мира, они были с белыми когтями, и они коснулись земли на миг, потом она взлетела, ее изящные крылья, украшенные инеем, двигались сильными ударами, она неслась по пустому и вечно ночному небу. Когда портал закрылся за ней, она следовала за ярко-золотым светом Космолябии к горе цепей в центре, черной тюрьме, которую даже пророки не могли видеть. Она пульсировала, как бьющееся сердце, под светом кроваво-красной луны.

А в номере отеля, брошенный и забытый под диваном, обитым шелком, звонил ее телефон.

Звонил.

И звонил.

* * *

Марси сжималась на заднем сидении машины Боба, одной рукой прижимая шарф, который она нашла в сумке, к ране на груди Джулиуса, другой прижимая Призрака за собой, чтобы дух не устроил беспорядок. Катя на другой стороне сидения смотрела нервно на безопасном расстоянии, и от этого она больше нравилась Марси. Джулиус предупреждал, что драконы были хитрыми, но никто, переживающий так сильно за свою жизнь, не мог быть плохим. А вот Боб не был полезным.

Он замедлился, когда они выехали на небесные пути, но все еще вел как маньяк, смотрел на телефон, а не дорогу, хотя ехал на машине, где не было автопилота. Он закончил разговор с некой Челси пару минут назад, и теперь он, казалось, набирал один номер снова и снова. Но без толку.

— Что такое? — спросила Марси.

— Я почувствовал значительное колебание Силы, — мрачно сказал Боб, — как будто миллионы голосов одновременно вскрикнули в ужасе, а потом вдруг умолкли. Боюсь, случилось что-то ужасное

Ее глаза расширились.

— Правда?

— Нет, — Боб снова набрал номер, раздраженно рыча. — Как там наш цветочек в обмороке? Еще дышит?

Марси стиснула зубы, но ситуация была слишком серьезной, так что она просто ответила на вопрос:

— Слабо, — сообщила она, прижала шарф сильнее к глубоким ранам, откуда все еще вяло текла кровь. — Он будет в порядке?

— Выглядит туманно, — ответил Боб. — Попробуй еще раз завтра.

Теперь уже Марси зарычала.

— Как ты можешь быть таким легкомысленным насчет этого? Твой брат может умирать. И кому ты звонишь?

— Старой подружке, — он посмотрел в ее глаза через зеркало. — Ты всегда задаешь так много вопросов?

— А ты всегда такой загадочный и раздражающий? — рявкнула Марси, Катя охнула.

— Смертная, — тихо предупредила она, нервно глядя на сидение водителя. — Может, ты не знаешь, но ты говоришь с Брогомиром, Великим Пророком Хартстрайкеров. Нельзя так с ним говорить. Из-за тебя Джулиус будет выглядеть плохо.

— О, Джулиус сам с этим справляется, — Боб бросил телефон на сидение рядом с собой со звуком поражения. Он сжал руль и повернул резко машину, отбросив Марси в дверцу, завернув за угол на двух колесах. Она выпрямилась с раздраженным вздохом, но уже поняла, что было бесполезно исправлять Боба, так что решила сосредоточиться на том, чтобы Джулиусу не стало хуже.