Gevie{?}[Красавица], - бормочет он, когда Рейнира разворачивается к нему лицом. Возможно, ему кажется и полумрак тронного зала играет с ним злую шутку, но щеки Рейниры розовеют под его взглядом.

Она говорит что-то о том, что надеется на рождение брата и что наследник будет объявлен во время турнира, но Деймон почти не слушает. Он знает: все происходит так, как было предначертано, и именно это он говорит племяннице, когда та в слезах врывается к нему в шатер, пока оруженосец снимает с него покореженный доспех. Ее слезы на вкус - все такие же, как он помнит, и он опять позволяет ей обнимать его за шею, как много лет назад, когда горе казалось неизбывным и невыносимым.

Мама, - плачет она, пряча лицо в вороте его рубахи, и без того пропитанной потом. - Мама.

Деймон жалеет, что больше не может взять ее на руки, как делал, когда она была ребенком, или отвлечь историями о чудесах, что он видел за Узким морем. Смерть Эйммы не становится для него сюрпризом, но мир Рейниры рушится в одно мгновение.

Будь он проклят, - шепчет она, заикаясь от всхлипываний.

Кто? - спрашивает Деймон, хотя прекрасно знает ответ.

Рейнира отрывается от его шеи, чтобы посмотреть ему в лицо. В ее покрасневших глазах - боль, и злость, и отчаяние, а в крови Деймона все еще кипит ярость и запал боя, и ему хочется поцеловать ее как никогда раньше.

Я ему не нужна, - он почти читает слова по губам племянницы, и ему стоит всей силы воли не прижаться лбом к ее лбу - позволить себе хотя бы такую малость.

Ты нужна мне, - и это признание - самое откровенное, что он когда-либо говорил женщине.

Но Рейнира не понимает его - или не хочет понимать, - а может быть, ей кажется, что любовь Деймона не имеет значения, когда речь идет о престолонаследии, и если так - то это самая большая ее ошибка. Она выскальзывает из его рук, а потом - исчезает и из его жизни, когда королю доносят о жестоких словах, сказанных принцем в борделе на Шелковой улице.

-

Мисария добра к нему - не из любви и не ради денег, которые он ей платит, а из мудрости, доступной лишь Молчаливым Сестрам и шлюхам. Он не рассказывает ей о своих снах - никому не рассказывает - но это и не нужно, когда весь Вестерос судачит о слишком теплых отношениях между ним и его племянницей.

Хочешь, я позову девушку с серебряными волосами? - предлагает Мисария, когда он с мучительным стоном отталкивает ее от себя. - Она еще невинна. Я берегла ее специально для тебя.

Деймон закрывает глаза и на мгновение представляет Рейниру - в этой комнате, пропахшей благовониями и человеческими телами, в этой постели, на сбитых простынях, - и ее волосы, которые он мог бы наматывать на кулак, медленно погружаясь в ее тело, совсем как в тех снах, что мучают его долгими одинокими ночами.

А потом он вспоминает взгляд, которым она одарила его на прощание, стоя на самом верху парадной лестницы - холодный и безразличный, будто и не горел в ее крови огонь Валирии, и Деймон отдал бы что угодно, лишь бы она кричала на него, и била кулаками в грудь, и говорила, что ненавидит, но только не смотрела вот так, словно на пришлого чужака, о котором она забудет, как только отвернется. Ему не станет легче, даже если он поимеет всех светловолосых шлюх по обе стороны Узкого моря.

Деймон гадает, не совершает ли он ошибку, оставляя Рейниру наедине с Визерисом и Хайтауэрами. Мисария с радостью следует за ним на Драконий Камень, готовая предложить утешение и покой, но Деймон обманывает самого себя, играя с ней в семью, которой никогда не будет, которой не должно быть. Он вертит в руках драконье яйцо, так похожее на то, что он много лет назад положил в колыбель племянницы, и гадает, что она подумает о нем. Думает ли она о нем вообще, или обязанности наследницы престола поглотили ее с головой.

К удивлению своих приближенных, Деймон не чувствует себя обделенным и не требует идти войной на столицу с требованием восстановить его в наследных правах. Он знает: трон - это судьба Рейниры, они оба видели это во снах, а его судьба - быть рядом, следовать за ней, даже если по законам Семи королевств именно он должен стать королем, раз уж у его брата нет сыновей. Но Деймон знает и другое: Вестерос не примет королеву, какой бы достойной она не была, и для них обоих есть только один путь к Железному трону.

Я перед тобой, дядя, - говорит Рейнира, твердо глядя ему в глаза. - Объект твоего гнева. Причина, по которой ты не унаследуешь трон. И тебе придется убить меня.

Деймону хочется рассмеяться, но для этого нужно будет отвлечься от разглядывания племянницы. Они не виделись всего несколько недель - несравнимо с месяцами и годами разлуки, которые Деймон провел в Долине и Эссосе, - но за это время Рейнира как будто стала старше, жестче, увереннее в себе и своей власти. Хайтауэр едва ли смеет ей перечить, когда она смело идет навстречу дяде, статус которого стремительно превращается из “принца в изгнании” в “изменника короне”.

Деймон так много хочет сказать ей, хочет схватить ее за руку и утащить в замок, словно дракон бесценное сокровище, хочет натравить на Хайтауэра и его людей Караксеса, и под их предсмертные крики поцеловать ее и назвать своей, но он не делает ничего из этого. Он все еще женат, как Рейнира любезно напоминает ему, а она все еще слишком юна, и Деймон не хочет лишать ее последних беззаботных дней и любви отца, даже если она обижена на Визериса за смерть матери.

-

Деймон знает только два способа забыться, и когда Веларион предлагает ему отправиться на войну вместе, он соглашается не раздумывая. Темная Сестра поет в его руках, снося головы пиратам Триархии, и Караксес вторит ей довольным рыком, сжигая корабли в своем пламени. Деймон заливает Ступени кровью врагов, а свои печали - крепким вином из подвалов Дрифтмарка, и образ Рейниры бледнеет, исчезает из его памяти, лишь иногда напоминая о себе тупой болью в груди, когда в толпе шлюх, сопровождающих его армию, мелькает девушка со светлыми волосами. Деймон не трогает ее, не требует привести к себе и старается даже не смотреть в ее сторону, хватая за плечо первую попавшуюся женщину и радуясь, что она ничем не напоминает его племянницу.

Он получает передышку в три года, свободный от семьи, которая его не ждет, двора, который не желает видеть его у престола, и своей любви, неправильной и никому не нужной. До Ступеней, королем которых его нарекают, доходят слухи о том, что принцесса путешествует по Вестеросу в поисках достойного жениха, не гнушаясь визитами даже в малые дома, не способные принести короне ни богатства, ни мощи, и только тогда Деймон осознает: пока он выполнял долг своего брата, его время истекло, просочилось песком забвения сквозь пальцы, липкие от крови и почерневшие от сажи.

Сон, что ярче любого воспоминания, приходит в ту же ночь, когда Деймон решает вернуться домой, и он просыпается на влажных от пота простынях и с бешено стучащим сердцем, а потом снова погружается в забытье. Он видит Рейниру, но не такой, какой он запомнил ее в их последнюю встречу на Драконьем Камне: она старше - совсем ненамного, но достаточно для того, чтобы назвать ее женщиной, - и красивее - если такое вообще возможно, - и ее черное платье, расшитое рубинами, тяжело падает на пол, когда Деймон стягивает его с ее тонких плеч. Рейнира не боится его и не смущается; она льнет к его пылающему от желания телу, словно боги создали их специально друг для друга. Деймон верит в это всей душой, потому что в противном случае вся его жизнь окажется обманом, болезненной фантазией, которую он выдумал, чтобы его существование в этом мире имело смысл, высшую цель, во имя которой он готов был карабкаться вверх по ступеням, ведущим к Железному трону.

Королевская Гавань не встречает его звоном колоколов, как было бы достойно победителя, и толпы черни не выходят приветствовать его. Испуганные придворные с поклонами пробегают мимо, стараясь успеть попасть в тронный зал раньше него, и Деймон чувствует какую-то злую радость, когда видит растерянность на лице Визериса и криво сидящую корону на его голове.