— Эрик не говорил, — возразил Чарльз и покачал головой. — Но ты же понимаешь, насколько велика вероятность этого события.

— Он знает, что Питер его сын?

— Да.

— И даже это не удержит Эрика здесь? — Рейвен старалась не подавать виду, что надеется на что-то. Необходимо поддерживать созданный с таким трудом образ незаинтересованной ни в чём гордой и независимой женщины.

— Я не знаю, — честно признался профессор. — Возможно, он останется ради Питера, а может, уведёт его за собой.

— Я пока не замечала за Питером склонности к леншерровскому драматизму, — усмехнулась Рейвен. — Может, это ген рецессивный?

— А может, просто выжидающий своего часа, — проговорил Ксавьер.

Повисла тишина. Неловкая, ледяная и одновременно с тем обжигающая. Да, Мистик могла принять точку зрения Леншерра, но почему-то ей совершенно не хотелось видеть таким Ртуть. Она бы никогда не поверила в то, что этот непоседливый мальчишка, который ухитряется даже во время серьёзных заданий и тренировок шутить и тем самым поднимать дух команды, вдруг станет мировым злом.

— Если он и будет бороться за права мутантов, то не отцовским методом, в этом я уверен, — заявил Чарльз. Он сказал это не только чтобы успокоить Мистик, хотя и понимал, что это предположение мигом придётся ей по вкусу. Он сказал так, потому что знал это. — Но я не о том хотел поговорить. Ты, Рейвен. Ты пойдёшь за ним?

Мистик вздрогнула. Она не хотела показывать свою нерешительность, но не успела вовремя сориентироваться, когда вопрос Чарльза снова застал её врасплох. Да, она хотела следовать за Магнито, всегда хотела и верила, что правда на его стороне. Но недавние события заставили её очнуться, и после долгого сна сознание радостно нырнуло в густой туман. Она уже ничего не понимала. Всё было слишком сложно, чтобы решать это прямо сейчас, выбирать сторону раз и навсегда, безвозвратно отказаться от осторожного и предпочитающего думать брата, снова оставить его ради того, кто ни на минуту не прекращает действовать, не отвлекаясь на излишние размышления.

— Он внушал мне, что нет смысла притворяться, хотел, чтобы я полюбила себя такой, какая я есть. В то время как ты, Чарльз, вынуждал меня цеплять маску обычного человека.

Это было нечестно. Чарльз глубоко вздохнул, напряжённо думая, как бы разрядить мрачную обстановку. Пошутить про глупых блондинок и мифы, которые он не хотел разрушать внедрением в ряды светловолосых Рейвен? Это было бы не уместно. Не после того, как Мистик обвинила Чарльза в том, что вынуждена была конспирироваться. Ведь она знала, Ксавьер не виноват в том, что люди не готовы принять в свои ряды синекожую женщину, так зачем же она так жестока с ним? Рейвен нахмурилась, поняв, что пускай и нехотя, но всё же задела Чарльза за живое. Она так думала, но не хотела, чтобы брат считал, что она обвиняет его во всём плохом, что происходит с ней.

— Будет проще, если он останется. Но даже если и нет, я пойму. Вас обоих. Спокойной ночи, Рейвен, — тихо произнёс Ксавьер, определённо решив, что не стоило заводить этот разговор. Не в его стиле было убегать от проблем, даже когда хотелось, и это качество каждый раз, как и теперь, оборачивалось против него.

— Эй, я не собираюсь уходить сейчас. Боюсь, без моего влияния твои малыши икс взорвут школу на второй день после моего ухода, Чарли.

— Я же просил не звать меня так, — Ксавьер остановился в дверях и повернул кресло. Что-то в интонации Даркхолм подсказало ему, что не всё так трагично, как кажется на первый взгляд. Если они ещё способны подшучивать друг над другом, возможно, не всё потеряно.

— Почему нет? Профессор Чарли звучит не так важно, как Профессор Икс? — насмешливо протянула Мистик, снова напоминая Ксавьеру ту девушку, которой она была раньше.

Чарльз усмехнулся. Он часто задумывался об этих прозвищах, которые щедро раздала мутантам Рейвен. В тот день он пристыдил её, но теперь понимал, что это не глупые дворовые клички и уж точно не ребячество, как ему тогда казалось. С новыми именами появились новые люди, абсолютно другие личности. И, возможно, с той минуты всё и полетело в тарарам. Именно с того мгновения его жизнерадостная малышка Рейвен превратилась в хладнокровную Мистик.

Кивнув на прощание, Рейвен улыбнулась. Искренне и благодарно. Она знала, что Чарльз уважает её достаточно, чтобы не доставать её слишком уж сильно и дать ей время на размышления. Даже если ей придётся думать сто лет, он щедро даст ей их и будет всё так же терпеливо ждать. Потому что не важно, на какой она стороне, Рейвен была и останется его сестрой, человеком, с которым они выросли бок о бок, человеком, в которого он, несмотря ни на что, верил. Потому что он не мог иначе.