Подавив в себе желание потрепать мальчишку по волосам или поправить одно из сползающих на пол одеял, Леншерр тихо покинул комнату и, не касаясь замка, снова запер его одним лишь взмахом руки.

— Знаешь, не будь ты грозным маньяком, я бы назвал твои ночные походы милыми.

Эрик обернулся. Чарльз, как ни в чём не бывало улыбаясь, задумчиво смотрел на друга.

Магнито попытался отогнать мысль, что на его месте Ртуть пошутил бы как-нибудь вроде: «Я не маньяк, я просто борюсь против человечества с отвратным музыкальным вкусом!»

— О да, вы с Питером как будто из двух разных миров, Эрик, сам иногда удивляюсь, что вы родня, — отстранённо произнёс Чарльз, словно не замечая, как его собеседник нахмурился.

— Ты обещал не лезть ко мне в голову, — отрезал он, произнося это таким тоном, что любой на месте Ксавьера понял бы, что с этим типом шутки плохи. Но профессор же такой профессор, ну что с него взять.

— Да мне и не пришлось даже мысли твои читать, — усмехнулся телепат. — У тебя на лице всё написано. Нет ничего ужасного в том, чтобы присматривать за сыном, кстати.

— И давно ты заметил? — спросил Магнито.

— Я как Пуаро, — усмехнулся Ксавьер, приложив ладонь к виску. Чарльз явно не собирался прекращать дразнить спящего льва. — От меня ничто не скроется.

Леншерр покачал головой. Некоторые люди неисправимы, и сейчас он едва сдерживался, чтобы не разозлиться как следует.

— Ладно, тебя я не трогал, — заверил профессор. — Просто ты каждый раз будишь Курта, сам того не замечая. А у него мысли громкие. И, надо сказать, не самые добрые по отношению к тебе, что тоже как-то неожиданно.

Эрик засмеялся. Ну, точнее, опустил голову и резко выдохнул, что в его случае вполне сошло за смех.

— Я не понимаю, Эрик, — тихо позвал Чарльз. — Почему ты всё ещё стремишься к противостоянию? Неужели тебе хочется втягивать во всё это родного сына?

— Он ничем не отличается от любого мальчишки в этой школе, и я уж точно не считаю его особенным, Чарльз, — отрезал Эрик и, резко отвернувшись, направился к себе. Да и в принципе ему пора бы уже покинуть эту школу, он и так засиделся здесь непозволительно долго. А привыкать нельзя ни в коем случае.

Ксавьер торопливо развернул своё кресло и поспешил догнать уходящего друга.

— Эрик, послушай…

— Нет, ты послушай, — он остановился и, помолчав немного, заговорил:

— Эти дети все, как один, переживают одну и ту же беду, неужели ты не видишь? Считают себя неправильными, а стоит им покинуть стены этой школы, и все будут бояться, глазеть на них, на малышей, по крайней мере, с взрослыми будут проблемы куда серьёзнее, и ты знаешь, о чём я. Их можно понять. Ты хочешь мира во всём мире, Чарльз, но не все готовы его принять.

Магнито говорил спокойно, но спокойствие это было еще более устрашающим, чем любое проявление агрессии, которую можно было ожидать от Эрика.

— А как же Питер? — тихо спросил Чарльз, подняв бровь. — Что он думает о твоих методах так называемой самозащиты?

— Питер? — Эрик усмехнулся и покачал головой, но его взгляд, казалось, стал теплее при упоминании Ртути. Правда, лишь на мгновение, спустя которое он вернул себе привычную холодную стойкость и равнодушие. — Ты прав, Чарльз, мы слишком разные. Он не разделяет мою точку зрения, но, надеюсь, однажды поймёт. Рано или поздно.

Эрик вздохнул, кивнул скорее себе, чем Ксавьеру, после чего неторопливо ушёл, задумчиво глядя себе под ноги.

— Нет, мой друг, — тихо проговорил профессор, глядя ему вслед. — Надеюсь, это ты поймёшь. И лучше рано, чем поздно.

Чарльз говорил правду. Ему не нужно было читать мысли Эрика, чтобы услышать зов о помощи. Потому что именно это требовалось больше всего независимому мутанту, пускай он и сам пока не знал этого. Помощь, поддержка и люди, которым можно довериться. Одним из таких людей и был Ксавьер, а он не привык бросать тех, кто нуждается в нём. Даже если его об этом очень усердно просят.

Больше в ту ночь ничто не нарушало безмятежной тишины. Ничто, кроме беспокойного скрипа колёс в кабинете профессора, обозлённого скрежета металла в комнате Эрика и чересчур громких мыслей разбуженного разговорами Курта, которые, впрочем, были слышны лишь паре человек.

========== Понимание ==========

— Знаешь, я бы сказал, что ты красивее, когда злишься, но мне ребят как-то жалко.

То, что творилось на тренировочной площадке, ни в коей мере нельзя было охарактеризовать словом «хаос». Это было что-то среднее между взрывом вселенной и лёгким предобеденным перекусом Дарт-Вейдера. Чего только стоили поминутно перелетающие с места на место зажжённые лазерным взглядом детали механических противников, которые к тому же каждый раз исчезали и появлялись, окружённые синей дымкой в аккуратной груде старого хлама в углу комнаты. То и дело раздавались раскаты грома, а противники, и так едва выдерживавшие телепатической атаки, ещё и укатывались с серебряным вихрем прочь от мутантов, не успевая нанести удар.

Рейвен, скрестив руки на груди, представляла собой просто какое-то олицетворение спокойствия — антропоморфная персонификация безмятежности и удовлетворения, если можно так это назвать. Услышав голос Чарльза за спиной, она обернулась и приветственно улыбнулась одними уголками губ.

— Жалко будет, если они не смогут противостоять врагу, — парировала она. — Они сами выбрали этот путь и должны следовать… Питер! Прекрати отвлекать Курта, соберись, на поле боя никто твои выходки терпеть не будет!

Ксавьер тихо засмеялся, опустив голову. Ему всегда будет не хватать Мистик, её ровной, почти суровой интонации, хладнокровия и выдержки — всех тех качеств, которые она демонстрировала, возможно, уже по привычке каждую секунду её существования.

— Вы тренируетесь уже несколько часов, Рейвен, — негромко констатировал Ксавьер, едва успев увернуться от летевшего в него потухшего снаряда (по крайней мере, он решил, что это снаряд, ибо, когда в тебя летит что-то, не всегда успеваешь разглядеть, что это), и сдержанно кивнул на торопливо брошенное в его адрес «Простите, профессор!»

— Ты наблюдателен, — ответила Мистик и осторожно откатила его коляску подальше от шумных подростков.

— Время уже за полночь. Не будь такой бессердечной, отпусти их уже, — взмолился Чарльз, для большей комичности сложив ладони.

Рейвен вздохнула. Она, разумеется, понимала, что в данный момент ученики были последним, о чём волновался её братишка. Да у него на лбу было написано: «Хочу поговорить об Эрике. Без свидетелей. Давай говорить об Эрике. Эрик. Э-рик». Она глубоко вздохнула, стараясь не подать виду, что её веселит и одновременно с тем волнует предстоящая беседа.

— На сегодня достаточно, — сказала Рейвен, обращаясь к мутантам и старательно игнорируя всеобщий вздох облегчения.

Чарльз с доброй усмешкой проводил взглядом едва плетущихся к выходу заметно уставших, но гордых собой юнцов, после чего снова повернулся к Мистик, усевшейся напротив него.

— Они делают успехи, — произнесла Даркхолм. — Мне сложно быть строгой с ними, потому что придраться особо не к чему. Джин с каждым разом становится всё более собранной и лучше контролирует свои силы. Курт делает успехи в телепортации, расширяя круг своих возможностей. А о том, что научилась вытворять с шаровыми молниями Ороро, я вообще молчу.

Она трепалась не по делу. Специально, нарочно оттягивала тот момент, когда Чарльз произнесёт заветное имя и посмотрит на неё своим фирменным прожигающим насквозь взглядом (не в буквальном смысле, он всё-таки не Скотт).

— Ты пойдёшь за ним? — тихим, каким-то даже охрипшим голосом спросил Ксавьер, словно не замечая тирады Мистик.

Вот, отлично. Ему даже не пришлось говорить, о ком речь, а Рейвен уже почувствовала неприятные мурашки, пробегающие по рукам. Что значит «пойдёшь за ним»? Девушка подалась вперёд, судорожно пытаясь успокоиться, но сердце билось слишком быстро.

— Он уходит? — надтреснуто спросила она. — Когда он сказал об этом?