Не сказать, правда, что после этого стало легче.
Но ведь у него концерт. Пускай он пока скрипачный стажёр, как его в шутку прозвала первая скрипка, Пятый ответственно подходил даже к такому мероприятию.
— Тебе очень идёт костюм.
Услышав тихий голос за своей спиной, Пятый обернулся. Появившаяся позади него Ваня села на кровать и подняла голову. Вздрогнула, встретившись взглядом с его серыми глазами.
— У тебя…
— Смена имиджа, — холодно бросил Пятый, чувствуя, как воздух вокруг него вибрирует и искажается. — Зачем ты пришла?
— Ты приглашал меня на свой концерт, — прошептала Ваня. — Прости, я не должна была забирать твои успокоительные.
— Вот как? Что ж, может, тогда я не пытался бы избегать весь день всех и вся, боясь им навредить. Может, и зря. Ты предала меня, — заметил Пятый, сузив глаза, которые засветились ещё ярче, чем до этого. — Я доверял тебе, а ты забрала то, что имело для меня ценность, думая…
Пятый вдруг рассмеялся. Ваня молча смотрела на него.
— Да ни о чём ты не думала, Ваня, — сказал он. — Ведь это так здорово, быть необычным, почему это я должен быть обделён суперспособностями?
— Пятый, — взмолилась Ваня, поднимаясь со своего места и подходя ближе к брату.
— Моё имя Александр, — строго рыкнул Пятый, делая шаг вперёд. — И тебе это прекрасно известно.
Ваня с ужасом посмотрела по сторонам. Казалось, дрожали сами стены. Ящик и шкаф с одеждой тряслись, словно при землетрясении.
Взгляд Пятого был ледяным.
— Я хотела как лучше, — попыталась извиниться Ваня.
Встав вплотную к брату, она неуверенно коснулась ладонью его щеки и ласково провела по ней пальцами. Пятый криво усмехнулся и, взяв ладонь Вани в свою, резко опустил её.
— У тебя получилось, — прошептал он, наклонившись к ней.
Ване показалось, будто весь мир вокруг неё сжался. Будь у Пятого время и желание, он бы объяснил ей что-то о перепадах атмосферного давления, вызванных низкочастотными сигналами, вырабатываемыми его суперсилой.
— Ты знаешь, что именно этого я пытался избегать ещё в детстве? — вдруг спросил он, спокойно глядя на неё. — Я не боюсь своей силы, я её не контролирую. Она куда более опасна, чем твоя. Так что просто отдай мне мои успокоительные. Иначе я заберу их силой.
— Я оставила их в академии, — хрипло отозвалась Ваня, не понимая, почему воздух вокруг неё стал вдруг удушающим. — Ты сможешь справиться без них. Я верю в тебя.
Пятый ухмыльнулся.
— Ты такая глупая, — тихо сказал он.
— Я могу тебе помочь.
Пятый улыбнулся.
— Мне не нужна помощь, Ваня.
Дверь резко распахнулась. Не ожидавший резкого звука Пятый дёрнулся. Стоявшие около плиты чашки со звоном разлетелись на крохотные осколки — все одновременно.
Появившийся в дверях Клаус ахнул.
— Не приближайтесь ко мне, — приказал Пятый, прежде чем торопливо покинуть квартиру.
Клаус в недоумении посмотрел на Ваню, которая, ничего не сказав, закрыла лицо руками.
Спор Лютера и Эллисон прервало появление в комнате Реджинальда. Поджав губы, он с недовольством смотрел на сына и дочь. Помолчав какое-то время, он положил на стол перед ними пистолет. Лютер с ужасом глянул на отца.
— Я должен был сделать это давно, — сухо заметил Реджинальд. — Номер Пять слишком опасен. Номер Один, я надеюсь на тебя.
========== Часть 8 ==========
— Харгривз не появлялся ещё?
— Не видел его со вчерашнего вечера.
— Он так странно вёл себя. Сбежал с репетиции.
— А ты глаза его видела? Мне кажется, у него они другие были.
— Это линзы. Подростки обожают такую фигню, недавно я видел девушку с фиолетовыми глазами.
— Но у него они светятся.
— Подумаешь, собака Баскервилей тоже светилась.
— Сравнила.
— Вообще он странный, думаю, он…
Голоса замолкли, стоило Пятому появиться на пороге. Обведя взглядом концертный зал, он поджал губы и молча прошёл на своё место. Музыканты торопливо сделали вид, что не обсуждали его пару секунд назад.
До концерта оставалось слишком мало, чтобы успеть сосредоточиться и не разнести всё своими способностями.
Лучше бы Пятый о них не знал. Выиграл бы время.
Ваня и Клаус в нерешительности застыли перед братьями и сестрой, рассказавшими им план Реджинальда.
Всё звучало слишком просто — отвлечь Пятого, когда он сорвётся, не дать ему возможности использовать свою силу на полную мощность, а затем пристрелить. У старика Харгривза все планы без изъяна.
Ваня в нерешительности смотрела на Клауса, надеясь, что тот поспорит с остальными, но тот лишь грыз ногти и нервно дёргался, время от времени что-то грубо бормоча, отворачиваясь в сторону.
— Мы не можем убить Саню, — наконец, сказал он.
Лютер нахмурился. Передав план отца, он пожалел об этом тут же. Пятый был, несомненно, опасен, но глубоко в душе Лютер понимал, что, несмотря на своё стремление во всём угождать отцу, эту миссию он провалит с треском.
— Мы уже не сможем ему помочь, — сказала Эллисон, с недовольством глядя на Ваню. — Тебе не стоило всё это затевать.
— Я думала, что, если мы все поможем ему, он справится со своими силами, — виновато проговорила Седьмая.
— Он чуть не убил тебя, по словам Клауса, — возмутился Диего. Подойдя вплотную к сестре, он недовольно поднял вверх указательный палец, после чего махнул им в сторону театра. — Мы сделаем всё, чтобы не допустить гибели Номера Пять, но если придётся выбирать между одним человеком и миллионами потенциальных жертв…
— Ты забыл, что этот один человек твой брат, Диего, — тихо проговорил Клаус.
Все обернулись к нему, и он снова опустил голову, взволнованно грызя ногти.
— Мы должны быть непредвзятыми, — нехотя проговорил Лютер, сам особо себе не веря.
Из театра послышались крики. Как один, Харгривзы повернулись в сторону входа, откуда начали торопливо убегать люди.
— Шоу начинается, — вдруг хихикнул Клаус и первым поспешил протолкнуться через толпу, словно паникующие люди были забавным препятствием в гонке.
Остальные почти синхронно закатили глаза и направились к чёрному входу.
Сцена была пустой. Пятый, поднявшись со своего места, играл что-то невыразимо тоскливое. Его глаза были закрыты, но неестественный свет от них пробивался даже сквозь веки. Казалось, он не обращал внимания на то, что воздух вокруг него дрожал, а все, кто играл с ним в тот вечер, уже сбежали в страхе перед искажениями, вызванными внезапно открывшимися способностями Пятого.
Ваня замерла на месте, хватаясь за горло. Она почувствовала до ужаса неприятную вибрацию, проходившую сквозь неё. Видимо, именно это и заставило всех почувствовать внезапный приступ паники и в ужасе покинуть театр.
Ваня посмотрела на появившихся рядом с ней братьев. Казалось, они не могли поверить тому, что их глаза их не обманывали. Ведь Номер Пять не мог такое устроить.
— Саня! — закричал Клаус, подбегая к сцене.
Ваня испуганно округлила глаза.
Пятый застыл на месте и поднял смычок. Повернулся к Клаусу и наградил его долгим взглядом абсолютно стеклянных глаз, прежде чем заговорить.
— Ты должен был знать, к чему это приведёт, — сказал он.
Его голос звучал тихо, но Ване показалось, что она почти оглохла, услышав его.
— Просто остановись, — попытался уговорить его Клаус.
Пятый резко откинул голову назад, усмехаясь.
— Не могу, Клаус, и ты прекрасно об этом знаешь. Может, мне давно следовало перестать пить таблетки. Вы бы считали меня одним из вас в таком случае?
Он вдруг повернулся к приблизившимся к Клаусу Эллисон, Диего и Ване. Внимательно посмотрел на них.
— Пришли на мой концерт? — насмешливо спросил он, подняв бровь.
— Номер Пять, прекрати, — потребовала Эллисон.
Бледное лицо Пятого, казалось, стало почти серым. Он опустил голову, пытаясь справиться с гневом. «Номер Пять» — буквально последняя капля для его терпения. Он виноват? Разве он виноват? Разве он не просил их перестать обращаться к нему, как к какому-то номеру? Он им говорил. Он предупреждал. Никто никогда не хотел его слушать, просто потому, что он не желал причинять кому-то вред, просто потому, что он заключил сделку с Реджинальдом и зачем-то поклялся никому ни о чём не рассказывать.
