Кто узнает одну отсылку, тот молодец. Кто узнает две отсылки, тот двойной молодец, а кто найдёт ещё больше отсылок, пускай мне скажет, потому что я насчитала только пять, но кто ж меня знает

========== 39. Всё равно (Сфинкс, Табаки, Слепой, Македонский) ==========

Поворачиваюсь, когда мелодия обрывается.

Табаки перестаёт свистеть, вынимает из жилетки губную гармошку. Крутит её в руке с отсутствующим видом. Смотрит сквозь неё. Бледный широко зевает, уткнувшись лбом в гриф гитары.

— Вам бы поспать перед рассветом, — негромко говорю я.

Табаки тихо ухмыляется и выжимает из губной гармошки самые печальные звуки, которыми можно вообще ответить на простую просьбу пойти отдохнуть.

Я смотрю на Курильщика.

Он и ещё некоторые в комнате крепко спят. Македонский бродит из стороны в сторону, складывает аккуратно в рюкзак одежду. Стоит в ночных сумерках где-то в углу, сворачивает белую-белую рубашку.

Слепой отрывает морду от гитары. Расфокусированная муть в глазах кажется отрешенной, эмоции переплыли в перебирающие струны пальцы. Он приглушает ребром ладони ещё дребезжащую песню — прощальную. Табаки кладёт губную гармошку на колено, складывает ладони вместе. Комнату заполняет тишина, кажущаяся слишком плотной уже лишь потому, что Табаки закончил свою песню.

Почему-то мне кажется, что эти грустные мелодии — последнее, что я услышу от Табаки.

Слепой откладывает гитару на кровать, и я жду, что он ответит. Ответ Табаки я уже получил — и это яснее, чем, выразись он словами. Жду, что скажет Слепой. Что боится проспать рассвет, потому что на нем — ответственность за всех, кто остаётся? Скажет, что доверять мне больше не может? Это были бы слишком громкие слова для Слепого.

Он медленно кивает. Табаки чуть улыбается и смотрит на нас с каким-то спокойным любопытством. Ноги скрещены по-турецки, за спиной, для устойчивости, огроменная подушка. Он молчит, и его молчание кажется сейчас тоскливей, чем любая из его душераздирающих песен, направленных на то, чтобы эту самую тоску в слушателях пробудить.

Удивительно, но чтобы посеять в чужих душах отчаяние, этому болтливому человеку нужно было всего-навсего замолчать.

Слепой соскальзывает с кровати на пол, садится со мной рядом. Поворачивает лицо ко мне и нашаривает плечо. Ладонь задерживается на долю секунды, после чего он устраивается на жёстком полу. Кладёт голову мне на плечо и закрывает глаза. Словно отключается, ломается разом, и я только сейчас замечаю, насколько сильно он был напряжен до этого.

Даже не удивляюсь тому, что он слушает мою просьбу. Слушает, как когда-то слушал Лося и делал то, что, как ему казалось, тот ждал от него. Видимо, сейчас он решил выполнить то, что, по его мнению, жду от него я.

Я чувствую искреннюю зависть к сумевшему уснуть в эту ночь Курильщику.

Слепой затихает. Не спит: я знаю это наверняка, потому что, прожив бок о бок с этими людьми половину жизни, знаю их уже наизусть. Знаю, как они смотрят, когда готовят розыгрыш, да, Табаки, старину Сфинкса ты обмануть не смог ни разу. Знаю, как дёргаются зрячие пальцы, когда страшно.

Знаю, как дышат, когда спокойно спят.

Табаки над нашими головами делает глубокий вдох. Втягивает носом холодный ночной воздух, лениво тянет руки вверх, опрокидываясь окончательно на подушку и разваливаясь по кровати. Меня своим напускным безразличием провести не сможешь.

Говорю же, наизусть.

Он проводит пальцем по губной гармошке. На секунду мы встречаемся взглядом, и он снова заводит что-то очень тоскливое. Прикрывает глаза и играет.

Я наклоняюсь к замершему у моего плеча Слепому.

— Я разбужу тебя через… — неуверенно кошусь на Табаки. Часов в нашей стае всё ещё никто привычку носить не завёл.

— Рассвет через полтора часа, — вдруг подсказывает из своего угла Македонский и откладывает в сторону чужой свитер, попавший в его рюкзак. — После начнут съезжаться.

Он не смотрит на Табаки, не боится его реакции. И отвечает на вопрос прежде, чем его спросят.

Табаки только отстраненно усмехается. Как будто теперь все правила Четвёртой больше не имеют значения.

Как будто теперь — уже всё равно.

========== 40. Соскучился (Сфинкс, Слепой) ==========

Промелькнувший свет фар выхватывает на мгновение съежившуюся на скамейке фигуру. Сфинкс медлит, останавливаясь около автобусной остановки. Снег валит вовсю, мокрыми комьями оседая на шапке, фонарь в паре метров от остановки выхватывает крупные снежинки.

Зажатая в тонкой ладони трость лежит вдоль вытянутых вперёд ног.

Сфинкс подходит к остановке. Отряхивает скамейку от снега, потому что крыша у остановки — условная. Сидящий поднимает голову на шорохи рядом с собой. Сфинкс выдыхает, складывая спрятанные под перчатками протезы на коленях.

— Здравствуй, — тихо говорит он, зарываясь подбородком в шарф.

Слепой молчит. Свет фонаря выхватывает на его лице призрачную кривую улыбку. Сфинкс ждёт, с укором совести смотрит на лежащую рядом трость, нужную ему только в этой части реальности.

Чтобы просто дойти до остановки.

— Как там твой мальчишка? — мягкий спокойный голос прорезает, наконец, резким звуком снежную тишину.

Сфинкс удивлённо выгибает бровь.

— В курсе? — спрашивает он.

— Должен же я следить за своей стаей, — Слепой усмехается. — Вожак я или не вожак?

Живой, настоящий. Не призрак прошлого. Смеётся, словно не пропадал, словно не уходил.

Словно не оставался.

Сфинкс, наконец, позволяет себе поднять голову. Взглянуть спустя бесконечные тысячу лет на того, кто предал его — или кого предал он. Слепой будто и не жил эти годы вдали от Наружности. Родные привычно безжизненные глаза, волосы собраны в низкий хвост — он, естественно, старше, но по-прежнему болезненно худой и

Бледный.

Сфинкс жмурит глаза.

— Надолго?

— На этот разговор, — Слепой чуть наклоняет голову, вслушивается. — Твой автобус едет?

— Машина в сервисе, — зачем-то поясняет Сфинкс. Ему очень-очень хочется, чтобы Слепой понимающе кивнул, очень-очень хочется его заземлить, чтобы потом спокойно сказать себе, что говорил с кем-то, кто живёт по соседству, с кем-то, кто не исчезнет после их приятнейшей беседы, растворяясь в воздухе притаившегося за их спинами Леса.

— Я его с занятий забрать должен, — продолжает Сфинкс, замечая на чужом лице подобие заинтересованности. — Знаешь, он молодец.

— Знаю.

Автобус останавливается, из открытых дверей выходит тепло и пара человек. Старушка с подозрением смотрит на сидящих на скамеечке.

Сфинкс провожает взглядом и её, и автобус.

— Зачем ты здесь?

— Соскучился.

Сфинкс вздыхает.

Он тоже, если честно.

========== 41. Голос (Слепой, Сфинкс, Курильщик) ==========

Слепой не повышает голос.

Никогда. Мне кажется, он ожидает от других, что все вслушиваются в мир так же чутко, как он. Не знаю, конечно, как с такой флегматичностью и тихим равнодушием он вдруг стал вожаком, но Сфинкс очень чётко дал понять, что мне не стоит лезть в чужой монастырь со своими вопросами. Честно говоря, это было ничуть не лучше, чем диковатые попытки Табаки объяснить мне что бы то ни было.

Я слышу на удивление громкую ссору за углом в коридоре. Останавливаюсь, прислушиваясь. Голос Сфинкса привычен к экспрессии, как бы он не относил роль громкоговорителя Шакалу. А вот второй голос я слышу на повышенных тонах впервые.

Их слова и предмет разговора мне непонятны. Совершенно. В их традициях обсуждать что-то безумное как само собой разумеещееся. Крик, на который срывается вожак Дома, полон несвойственной ему злобы и обиды. Обиды? Слепой не обижается. Это в стиле Табаки, сесть, как оскорбленный нерадивым хозяином кот, отвернуться от тебя, навострив уши, и сидеть так, гордо задрав подбородок. До тех пор, пока Лорд не спросит, почему это он выглядит как полнейший придурок.

Тогда он отворачивается уже от Лорда.

Но Слепого — видимо, нужно было вывести из себя чем-то из рамок вон выходящим. Похоже удар пришёлся очень точно, раз в голосе столько боли. Усмехаюсь. Если бы им было интересно моё мнение, я бы согласился, что Сфинкс на такое вполне способен.