— Странно, что они ещё живые, — хмурится Слепой.

— Кассеты или те, у кого ты их взял? — с хитрый улыбкой уточняет Сфинкс.

Слепой предпочитает не отвечать. Старенький магнитофон заедает при переключении песни, позволяя морально настроиться на новый лад. Сфинкс прикрывает глаза, возвращаясь к ленивому субботнему прослушиванию музыки. Слепой, кажется, решил составить ему компанию, а мнение Сфинкса на этот счёт спросить позабыл. На какой-то момент Сфинксу начинает казаться, что Слепой просто спит с открытыми глазами, но он вдруг поворачивается и лениво тянется, задевая руками Сфинкса, а потом и вовсе складывая их поперёк него. Утыкается лбом в плечо Сфинкса и довольно выдыхает.

— Удобно тебе? — язвит Сфинкс больше для приличия. И немного от скребущей ребра зависти: может, он сам бы предпочёл обнять.

— Вполне, — игнорирует сарказм в голосе Слепой.

Сфинкс только глаза закатывает.

— О, это же твои дирижабли.

Сфинкс поворачивает голову к въехавшему в комнату Курильщику и Македонскому, подталкивающему перед собой чужое кресло. Курильщик непонимающе косится на Македонского, который, видимо, в его присутствии произнёс слишком много слов, равно как и Слепой до этого.

Сфинкс терпеливо вздыхает. В Четвёртой нельзя спокойно послушать музыку, и это ещё Шакал где-то зависает. Остаётся надеяться, что остальные возьмут пример со Слепого и просто молча, спокойно послушают с ним.

Македонский забирается на кровать к ним и усаживается по-турецки.

— Свинцовые? — уточняет он.

Сфинкс очень надеется, что Македонский искренне интересуется, а не издевается, подслушав очередную сплетню Табаки.

— Ведомые, — неожиданно поправляет Курильщик, подъезжая к остальным. Поворачивается к Сфинксу. — Не думал, что ты такое слушаешь, у меня отец их очень любит.

Сфинкс не уверен, как ему стоит относиться к сомнительной похвале Курильщика. Табаки бы сейчас наверняка от восторга визжал. Он только сдержанно улыбается.

— Отлично, теперь у тебя все шансы подружиться с отцом Курильщика, — говорит Слепой, и вот уж его Сфинкс, отрываясь за всех остальных, сверлит таким гневным взглядом, что, увидев его, Слепой точно бы напугался.

Но так как взгляд был адресован единственному, кто его по достоинству оценить не мог, никто не отреагировал как следовало. Курильщик даже набрался смелости устроиться рядом с Македонским, который тут же протянул ему подобранный на кровати орех, угощая и от себя, и от Табаки, который почему-то пропускает всё веселье.

— О! Что я слышу, это же твои дирижабли!

А нет, не пропускает.

Да и веселье, кажется, до его прихода и не начиналось.

— Слепой, двигайся. Я к вам, — рушится неуклюжим ураганом, расталкивая на своём пути всё и вся, попутно хватая у Македонского орех. — Курильщик, золото моё, ты ведь даже не знаешь, как наш сдержанный Сфинкс в своё время с этих завываний бесился. О, это достойно воспевания в балладах…

Сфинкс делает глубокий вдох.

И хочет отпинать почему-то не Табаки, а тихо ржущего ему в плечо Слепого.

========== 24. Под дверью (Лось, Слепой) ==========

Дверь не скрипит, но Лось торопливо придерживает её рукой. Прикрывает, тем самым останавливает на пороге уже обрадовавшийся свободе утренний ветер. Не пропускает его сквозняком в комнату, мимо порога, где, расстелив тёплое одеяло, прямо на полу устроился Слепой.

Лось смотрит на него с беспокойством и малость с любопытством. Не похоже, что ребёнку посреди ночи вдруг стало плохо. Он бы не постеснялся зайти к воспитателю и сообщить об этом напрямую. Если бы хотел, конечно, а то знает он их методы лечения в дикой комнате дохляков: название они себе выбрали говорящее, ничего не скажешь.

Он опускается на корточки рядом с чужим одеялом, думая, как поступить правильно. Ответственный воспитатель, которым он, по идее, должен быть, разбудил бы ребёнка и отправил досыпать положенные два часа до общего подъёма в комнате. Хотя простудиться сейчас, в такую тёплую погоду, будет, конечно, трудновато, так что можно, пожалуй, этим свою совесть и успокоить.

Лось знает, что у этого его подопечного самый, наверное, чуткий сон во всём Доме. Более чутко спит разве что Рекс, но только когда в плохом настроении. А у Слепого слух натренирован так, что проснётся, едва лишь скрипнет половица. Сейчас заставшему его Лосю везёт: утро, сон крепкий, как всегда бывает незадолго до будильника. Слепой его будто не слышит, спит спокойно, подперев щёку костлявым локтём — видимо, вместо мягкой подушки. Конечно, так же удобнее.

Лось старается даже дышать тише, пока думает, как с этим неслушником поступить. Прогнать в комнату к остальным? Разбудить и позвать в учительскую чай пить, пока все ещё не проснулись? Или укрыть одеялом и оставить в покое досыпать недоспанное?

Во всех случаях — он понимает это скорее на интуитивном уровне — Слепой будет жутко раздосадован тем, что его ночные вылазки раскрыты. Почему-то ему кажется, что Слепой не хотел бы, чтобы Лось узнал об этой странной, малость диковатой и пугающей щенячьей преданности. А ещё он знает наверняка: стоит ему только сказать прекратить эти вылазки, Слепой послушает. Он не покажет, как расстроен, не станет просить разрешить ему. Или, тем более, оправдываться. Просто молча кивнёт, и больше Лось никогда не застанет его спящим на пороге под дверью своей комнаты.

Так, пожалуй, стоит поступить ответственному воспитателю.

Поэтому Лось возвращается к себе в комнату, с негромким стуком открывает шкаф с одеждой и тихо кашляет себе под нос.

Когда он выходит из комнаты снова, его встречает лишь сонная тишина пустого коридора.

========== 25. Кролик (Горбач, Кузнечик, Волк, Слепой) ==========

Он сделал это. Он только что это сделал.

Он видел отражение своего поступка в чёрных глазах наружнего пса, прибежавшего по старой привычке под забор, стоило там появиться Горбачу. Он видел это в прозрачных глазах Слепого, чудом удержавшегося за ветку и не упавшего с высокого дерева.

И видел, как выпущенная из арбалета игрушечная стрела едва его не сбила.

— Он заслужил это, — тихо бормочет Горбач себе под нос, угрюмо утыкаясь взглядом в стену.

Старшие же не станут врать. Да и со Слепого станется: Горбач своими глазами видел, как этот психопат выжрал алоэ в кабинете химии. Он, Горбач, не сделал ничего неправильного, по крайней мере, так казалось, пока с мыслей о мести дело не дошло до её воплощения.

— С тобой всё хорошо? — Горбач слышит над ухом взволнованный голос.

Ну конечно, Кузнечик станет волноваться! Святая душа всего Дома. И, несомненно, он не поймёт. Станет защищать Слепого, не потрудившись даже разобраться, даже не посмотрит на то, что его друг — настоящее чудовище. Просто так повелось, с того момента, как его привели в Дом. Его ещё Спортсмен прозвал Хвостом Слепого, и не за просто так.

— А, он всё ещё горюет по доблестному Багзу, павшему смертью кроличьих, — с пафосом изрекает со своего места Волк.

Кузнечик шипит на него и трется носом о плечо Горбача. Горбачу очень хочется прогнать его, но вместо этого он с вызовом смотрит на соседа.

— Как ты думаешь, Слепой мог бы его сожрать? — спрашивает он.

Огромные честные глаза округляются ещё больше.

— Кого, Волка? — с ужасом уточняет Кузнечик.

Горбач вздыхает. Хорошо быть самой невинностью.

— Багза, — подсказывает Волк и спрыгивает с кровати. Трёт подбородок. — Полагаю, что нет, хотя я бы не был на сто процентов уверен.

— Ты что придумал? — возмущается Кузнечик и тут же мотает головой, глядя на Горбача. — Нет, конечно же!

Ну вот и кто бы сомневался.

— Я всё же думаю, что Багз сбежал, — развёл руки в стороны Волк. — Хотя мне нравится идея с кровожадным Слепым, который нападает на бедных зверушек и съедает их сырыми, в этом есть какое-то…

— Прекрати говорить про него гадости, — недовольно просит Кузнечик, и Волк послушно кивает.

— Хорошо, я скажу их ему в лицо, когда вернётся, — обещает он.