Когда он возвращается с тремя горшками, тремя парами перчаток и тремя лопатами, Невилл и Сьюзен стоят намного ближе, чем до того, как он ушёл, и держатся за руки. Уши Невилла краснеют, а Сьюзен прячет застенчивую улыбку, опуская голову.

Гарри заставляет себя улыбнуться, кладя на стол принесённые инструменты.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против розового, — говорит Гарри Сьюзен, — но эти были на самом верху.

— Я люблю розовый! — отвечает Сьюзен, мило улыбаясь — Спасибо, что принёс всё это. Знаешь, ты мог бы попросить о помощи?

Гарри ничего не говорит на это. У них в группе с Невиллом существует распределение обязанностей. В начале урока, когда все смотрят на профессора, Гарри забирает припасы. После окончания занятия, пока Гарри убирает рабочее место, Невилл возвращает их. Его часто отвлекает то или иное интересное растение, или плод, или цветок, поэтому он появляется сразу после того, как большинство уже ушло. Невиллу не хватало скрытности, чтобы достать припасы в начале урока — единственный раз, когда он попытался провернуть это, закончился тем, что Невилл уронил всё и споткнулся, упав в Мятный Цветок, что привело к тому, что он был под кайфом весь день. У Гарри не хватает терпения возвращать припасы в конце урока и особенно уверенности в себе, чтобы смешаться с толпой.

Он сомневается, что Сьюзен будет достаточно тихой, чтобы забрать инвентарь до урока, и сомневается, что она достаточно терпелива, чтобы вернуть его после занятия. С другой стороны, у неё нет никаких проблем со смешиванием с толпой.

Но объяснение всего этого заняло бы много времени, а также прервало бы объяснение профессора Спраут, поэтому он молчит.

Сьюзен закусывает губу и поворачивается к Невиллу, тихонько что-то спрашивая.

После этого она не пытается начать разговор, но где-то в середине урока она спрашивает:

— Ну, что, как там маггловский мир?

На это Гарри мог бы многое сказать. Он прикусывает язык, чтобы сдержать большинство из рвущихся изо рта слов.

— Разве ты не занимаешься маггловедением? — спрашивает он. — Кажется, Гермиона однажды говорила что-то о том, что ты получила лучшую оценку, чем она?

Сьюзен кивает с яркой улыбкой и начинает болтать об этом достижении. Большая часть того, что она говорит, устарела или неправильна — например, калькулятор — это не человек, который сидит в небольшой комнате и вычисляет, это уже давно не так — но этого следовало ожидать от учителя, который носит бюстгальтеры вместо ожерелий. Однако, кроме этого, почти шокирующее количество информации почти верно.

Внезапно Сьюзен останавливается и закусывает губу. Затем она задает Гарри другой вопрос.

— Тебе нравится Волшебный Мир?

— Есть места и похуже, — говорит Гарри, думая о Дурслях.

Улыбка Сьюзан тускнеет, и она замолкает.

На следующих уроках она не пытается сказать Гарри ничего, что не имеет прямого отношения к их заданию.

***

Ничего интересного не происходит до Третьего Испытания, точнее, до дня, предшествующего Третьему Испытанию.

Это происходит после обеда, но до захода солнца, до наступления ночи ещё час или два, и комендантский час ещё не наступил. Весь день студенты были взволнованы, погружены в сплетни и теоретизирование о том, на что будет похоже последнее задание. Дурмстранг, занимающий пока что первое место, с уверенностью и беспокойством кружил вокруг своего чемпиона. Седрика Диггори так часто хлопали по плечу, что было бы удивительно, если бы оно не было в синяках. Чемпионка Шармбатона, занимавшая предварительно третье место, нервно заламывала руки, уткнувшись носом в книгу о волшебных существах. Окружающие её одноклассники пытались подбодрить её, но безуспешно. Директор объявил время, когда начнётся последнее Испытание, и пожелал всем чемпионам удачи, но при этом глаза его были прикованы к Седрику Диггори. Ведь даже директора хотели, чтобы их ученики доказали превосходство их школы над остальными.

Гарри был рад, когда ему удалось вырваться из этой шумной, тревожной атмосферы.

Гарри идёт в библиотеку, когда — в странной пародии на его первый курс — к его спине прижимают кончик палочки и холодным голосом приказывают идти вперёд. Не имея другого варианта, кроме как подчиниться, Гарри подходит всё ближе и ближе к полю для квиддича — или, скорее, к лабиринту, который разместился там на время последнего Испытания.

Неизвестный голос призывает Адское Пламя, мгновенно окружающее лабиринт. И у Гарри остаётся только два варианта: пройти через проём в зелёных живых стенах или сгореть заживо.

Это не совсем выбор.

Гарри бежит в лабиринт, едва спасаясь от горячего пламени, лижущего его пятки. Он останавливается, чтобы отдышаться, но быстро оборачивается на странный звук, скользящий и тихий. Ему удаётся взглянуть на того, кто загнал его в лабиринт.

Это странный мужчина, облизывающий губы, держащий протез профессора Грюма в одной руке.

Затем зелёная стена зарастает прямо на его глазах, разделяя их со странным человеком.

Гарри совсем один в смертельно опасном лабиринте, наполненном опасными существами, и его не станут искать в течение, как минимум, двенадцати часов, поскольку он действительно сомневается, что его соседи по общежитию сообщат о его исчезновении. Даже если бы они это сделали, профессор Снейп, вероятно, просто посмеялся бы над ними и отправил их обратно в постель, всё время бормоча о том, что Гарри — сын Джеймса Поттера.

Грохот нарушает вечернюю тишину.

Гарри сглатывает и неуверенно начинает двигаться вперёд.

***

Этот лабиринт оказывается ещё худшим кошмаром, чем он ожидал.

Соплохвосты, боггарты, растения-людоеды, гиппогрифы, акромантулы, сфинксы и много-много других опасностей. Четыре часа спустя, медлительный и осторожный Гарри, наконец, добрался до последнего угла лабиринта.

Для начала он попытался увидеть, есть ли другой выход, поэтому он сориентировался по закату и сторонам света и обыскал внешний слой лабиринта так хорошо, как только мог.

Не повезло.

Он попытался прожечь выход через изгородь.

Результатом оказался только небольшой ожог на его пальце.

После провала третьей попытки он сдаётся.

К этому моменту он безнадёжно потерялся, стало темно и холодно. Он должен начать использовать магию, которой он старался не пользоваться, не зная, какие существа скрываются на зелёных дорожках. Есть ли такие существа, которых привлекает магия? Понадобится ли ему магия, которую он тратит сейчас, позже, в бою? Без Люмоса он ничего не видит, поэтому ему приходится накладывать и поддерживать его. Однако, как только он начинает видеть, то же самое могут делать и монстры вокруг него, так что появляется бесконечное количество угроз. Гарри думает, что все они каким-то образом притягиваются к нему, даже если у него нет света, который привел бы их. Стоит ему убить одно существо, одолеть следующее, и он попадает прямо в когти третьего. До сих пор он смог обойтись без серьёзных травм, но кровь из пореза на лбу, полученного во время боя с особенно отвратительным Соплохвостом, заливает ему глаза, и он твёрдо уверен, что получил, по крайней мере, один серьёзный ушиб, сражаясь с бешеным грифоном, и то, как его правое колено угрожает прогибаться при каждом втором шаге после того падения, когда он убегал от Дементора-Боггарта, тоже не очень хороший знак. Он запыхался, измучен, хочет пить и есть, всё его тело болит даже там, где оно не ранено, просто от напряжения последних часов, и ему безумно холодно. Тем не менее, используя заклинания снова и снова, он ползёт дальше.

Единственные выходы, заключает он в конце концов, состоят в том, чтобы дождаться завтрашнего дня — или уже сегодняшнего — и столкнуться с общественным протестом по поводу обманщика-пытающийся-привлечь-внимание-всё-ещё-обманщика или достичь того, что должно быть достигнуто по итогу последнего Испытания, надеясь, что это поможет ему выбраться.

К сожалению, Гарри не знает, что это за предмет или место, поэтому он не может использовать заклинание поиска. Он даже не знает, было ли «это» уже помещено в лабиринт или нет.