— Всё-таки решил прикончить… — бросила я догадкой в Стаса, который свернул на просёлочную дорогу. Лучи от фар стали единственным источником света, лесистый забор давил с двух сторон. Но ни желания выпрыгнуть из авто, ни порыва удариться в панику не появилось. Напротив, за эти несколько дней я впервые ощутила умиротворённость. Такую сладкую гармонию, что невольно тянуло улыбаться.

— Если бы я хотел тебя убить, то переехал бы ещё на тротуаре, — сухо бросил парень. — И тогда бы твои нюхачи никогда бы на меня не вышли.

— Давить людей — твоя визитная карточка? — хмыкнула я. — Прости, но тебе стоит сменить тактику. Случай с Кабановым тому яркий пример.

— Его удача, что я не желал ему смерти. И вообще, перестань считать нас палачами. Мы, скорее, каратели. Наказываем, но оставляем шанс переосмыслить вину.

Из горла вырвался смешок.

— По-твоему, борцы со злом — есть проказники? Твой ремень явно бьёт не по тем задницам. Я бы начала с твоей.

Теперь засмеялся Стас.

— Извращённые игры оставь для Мая… — губы парня дрогнули. — Если, конечно, ты его ещё когда-нибудь увидишь.

Ответ блондина прошёлся по мне хлёсткой пощёчиной. Он знал, куда подсыпать соли. Однако, я держалась уверено и не порадовала мерзавца острой реакцией.

Стас ненавидел Тимура. По крайней мере мне всегда так казалось. Несмотря на полярные статусы в одной группировке, Май редко следовал указам, вычерчивал рамки и никогда считался ручным псом. Стас же был ограничен, отыгрывал роль мафиози, когда на деле ничем не отличался от обычного прихвостня.

— Ох, да за нами хвост, — разулыбался Стас, не сводя глаз с дороги.

Нахмурившись, я посмотрела по зеркалам, но никого не заметила. Кромешная темнота была нашим единственным спутником.

— О чём ты? Я никого не вижу.

— Всегда знал, что из тебя хреновый мусор, — бросил водитель. — Что не скажешь про твоего отца. Быстро же он меня вычислил.

— Отец? — задохнулась я.

— Да, плетётся за нами подобно змее. Наверняка уже ствол наготове. Так и слышу, как скрипит его кобура.

— Но как?

— Жучок. Прослушка. Маячок, — перечислил он. — Вариантов масса.

Лицо обдало жаром. От злости задергался глаз.

Было сложно поверить, что несмотря на количество ссор, отец всё же пренебрёг обещанием. Нарушил личные границы и продолжал держать меня на поводке.

Как он мог?

— Не спеши гневаться на папашу, Юна. Он просто беспокойный старик, который любит своё чадо. К тому же, встречу с заказчиком он не прервёт. Будет наблюдать издалека, убеждаясь, что тебе ничто не угрожает. Выдавать себя почём зря он не станет.

В его словах была истина. Фобия потерять меня была равна страху вступить со мной в ссору. Долгие годы отец трудился над нашими взаимоотношениями и едва ли станет обнулять свои старания без особого на то повода.

— Кто бы мог подумать, что ты умеешь мыслить. Май всегда называл тебя кретином, — отстрелялась я, но удовлетворения за ответный удар не получила.

Воздух покинул лёгкие, когда мы притормозили. В нескольких метрах от нас, на мостовой, виднелся женский силуэт. Тонкий и изящный. Даже в темноте мне удалось разгадать его владельца.

Мама.

Меня накрыло новой волной ярости.

— Почему ты не сказал, что везёшь меня к Виктории?!

— Почему не сказал то, что заставило бы тебя передумать? — парировал Стас. — Хм. Даже не знаю.

— Я не стану с ней разговаривать, — отрезала я, скрестив на груди руки.

— Перестань обманываться, Юна. Мы оба знаем, что одна вредная черта понесёт твои ноги прямиком к цели, — парень наклонился и прошептал мне на ухо: — Любопытство. Оно попросту тебя сожрёт.

Блондин был прав. За нежеланием увидеть Викторию скрывалось крепкая потребность заглянуть ей в глаза. Выслушать, а быть может, дать шанс оправдаться. И только после разорвать её надежды в клочья, как она поступила со мной. Вытянуть шею и высказать всё, что я думаю об этой мерзавке.

— Ступай, — сказал Стас, разблокировав двери. — Я буду ждать тебя здесь.

Оказавшись на улице, я содрогнулась всем телом. Но не от холода, что был свойственен началу осени, а от неприятного предвкушения. Мне было плевать, что именно хотела донести Виктория, ведь любой разговор с ней — ничто иное, как каторга. Испытание, что обещает раздрай чувств.

По словам Стаса, где-то в тени скрывался отец, что тоже крайне нервировало. И вот парадокс, за отсутствием в жизни родителей, мне приходилось чувствовать их невыносимую «заботу». Каждый раз. Каждый день. Но если Олег был предсказуем, то твисты матери предугадать было сложно.

Я шла медленным шагом, размышляя, что скажу ей в первую очередь. Пошлю ко всем чертям или поглумлюсь над причёской? Укажу ей на место или молча дам поздороваться? Любой почин был уместен. Но оказавшись рядом, буквально в метре, я посмотрела на женщину с неподдельным сочувствием.

— Погода жарких стран тебя не устроила и ты решила вернуться в город? — фыркнула я. — Что ж, туман и слякоть тебе к лицу.

— Я никуда не сбегала, если ты об этом, — произнесла она уверенным тоном, а после уточнила: — Не успела. Мне потребовалось время, чтобы собраться.

— Собраться с чем? С духом? Или ты о тех вещах, что сейчас гниют в тюрьме? Уверена, Марк и Валерий так и мечтают оказаться у тебя в чемодане.

— Я собиралась с мыслями, милая. И пришла к тому, что не смогу уехать, не поговорив с тобой.

Сейчас, в невзрачном пальто и отсутствии макияжа, она сошла бы за провинциалку с хорошим вкусом. Безупречная прическа дала сбой, влага сделала её пушистой, а некогда блестящие туфли теперь покрывала дорожная пыль. Женщина явно прибеднялась, либо больше не могла играть на впечатление.

— И что же ты хочешь сказать? — поинтересовалась я, встав на мост и облокотившись на поручень. Река под ним была гладкой, точно зеркало. — Дай угадаю, это будет длинная лекция о сложностях материнства? Или дашь совет, как в одночасье стать мразью, но при этом выглядеть ангелом?

Мне донеслось, как участилось её дыхание.

— Я хотела попросить… Попросить у тебя прощение.

— Уже проходили, — хмыкнула я. — Да будет тебе известно, количество покаяний не влияет на качество. Его укрепляет искренность.

За спиной послышался стук её каблуков.

— Ты не веришь мне? — спросила Виктория, заняв аналогичную позицию рядом со мной. Теперь гладь реки отображала лунный свет и её поникшее лицо.

— Назови мне хоть одну причину, чтобы я тебе доверяла. Сама знаешь, что их нет. Как и нет понимания, для чего это всё. Едва ли моя обида тебя тяготит.

— Но я здесь, а значит, твои убеждения неверны. Мне действительно это важно.

Желчь подступила к горлу. Брезгливые мурашки атаковали всё тело. Глаза накрыла плёнка слёз, но не от печали. Меня грызло негодование. Собравшись с силами, я посмотрела на женщину. Прямо. Не отводя глаз. Хотелось раз и навсегда содрать с неё маску.

— Тебя это заботит? Правда? — мои глаза превратились в щёлки. — Тогда докажи мне. Убеди, что это так. Ведь несмотря на всё дерьмо, у тебя по-прежнему есть шанс.

Глаза женщины вспыхнули интересом.

— Внимательно слушаю, — проговорила она, наверняка не привыкшая следовать чьим-то указам. И недурно, ведь нас кое-что объединяло.

Чёртово любопытство.

— Пожертвуй своими нарядами и явись в участок, — без колебаний выдала я. — Расскажи им, кто стоит за кибер-бандой. Выдай себя и, наконец, оправдай того, кто не достоин прозябать в клетке… Ты ведь можешь это сделать. И тогда, клянусь, я прощу тебя. Забуду всё то, что ты мне причинила.

Острая бровь Виктории выгнулась. Оттолкнувшись от бортика, она приложила наманикюренный палец к губам.

— Мать из меня паршивая, это правда. Но я крепко убеждена, что мы могли бы стать подругами. Так же, как и я, ты знаешь толк в манипуляции.

— В Аду я видела таких подруг, — прошипела я, сплюнув в реку.

Виктория улыбнулась и подошла ближе. Теперь мне стала заметна паутинка морщин в уголке глаз и несколько родинок, что рассыпались над её губой.