Мальчишка чуть подрос за лето и у него даже появилось мясо на костях, что не могло не радовать Альбуса и ему подобных. Узнай Поттер, как часто его имя упоминается в учительской, его эго взлетело бы до небес. Хотя, учитывая его участие в Трехмаговом Турнире, боюсь, оно уже поднялось выше всяких пределов.

Я еле слышно вздохнул и подавил желание потереть переносицу. Воспоминания о первом испытании были еще очень живы в моей памяти. Я чуть не сошел с ума и не бросился ему на помощь, когда увидел крошечную фигуру юноши рядом с огнедышащей гадиной. И я был в первый раз в своей жизни счастлив, что Поттеру позволили играть в квиддич с первого курса. Несомненно, только благодаря частым и упорным тренировкам и — Мерлин, неужели я правда так думаю? — наследственному дару мальчик смог справиться.

Я не знал, что делать дальше. Я был абсолютно беспомощен. Судьба Поттера, его жизнь, ставшие для меня чем-то вроде идеи-фикс, теперь были вне моей власти. И это пугало. Мне все больше хотелось запереть его в глубинах подземелья и методично изничтожить весь мир, стереть из него все опасности и угрозы. А потом убить и самого Поттера, потому что, как я подозревал, самой большой опасностью для него являлся он сам.

Я попал в замкнутый круг и не имел ни малейшего понятия, как из него выбраться. Чертов мальчишка.

Я все-таки потер переносицу и, кажется, заметил, как губы Поттера дрогнули в улыбке. Я сию секунду взлетел со своего места и быстро пересек расстояние, разделявшее нас.

Тот едва заметно напрягся, почувствовав мое приближение, но продолжил тереть дерево с настойчивостью, присущей его упрямому характеру.

— Если вы протрете дыру в парте, в следующий раз будете нарезать флоббер-червей, мистер Поттер.

— Да, сэр.

Я поджал губы, пытаясь найти еще хоть одну причину, чтобы придраться к нему. Невероятно, как у него получается раздражать меня, ведя себя ровно так, как мне того хотелось бы. Это просто немыслимо. Я крутанулся на каблуках и вернулся обратно за свой стол.

В последнее время он вел себя неподобающе корректно: приходил на занятия вовремя, варил приличные зелья, даже не болтал с Уизли. Хотя последнее за заслугу я бы не посчитал: сложно болтать с кем-то, чье существование игнорируешь. Даже отработку он заслужил с натяжкой за перебранку с Малфоем посреди коридора. Я подозревал, что зачинщиком был отпрыск Люциуса, но когда замечания о справедливости от разгневанных гриффиндорцев могли меня пронять? Не после того, как Поттер-старший со своей ручной собачкой убедили меня, что такое понятие если и существует, то только в теории.

К тому же близость Хмури не добавляла мне радости. Один его взгляд, казалось, мог достать из глубин моей души самые темные, самые грязные намерения и воспоминания, он прожигал меня им насквозь и вновь пытался убедить Альбуса, что мое место в Азкабане.

Каждый раз, как я видел его, я вспоминал безжизненное тело Лили и ее потухшие глаза. Я ненавидел его и себя. Я был в бешенстве от того, что мне приходится терпеть его каждый день. Мало мне было одного ходячего напоминания моей ошибки, как Директор удвоил «приятные» ощущения.

Зато, благодаря Грозному Глазу, я нашел одно несомненное достоинство Поттера: мальчишка не знал о моем участии в судьбе его родителей. И, спасибо Мерлину, не мог каждый раз предъявлять свои обвинения. Но ведь однажды он узнает.

Я полоснул ненавидящим взглядом спину Поттера, который плавно перетек к следующей парте и драил теперь ее.

Мне хотелось защитить его.

Мне хотелось убить его.

Я не мог сделать ничего из этого.

Пятый курс.

— Добрый вечер, профессор Снейп.

Я поднял взгляд от пергамента с непонятными каракулями второкурсника и удивленно посмотрел на Поттера. С каких это пор ему стало удаваться бесшумно заходить в кабинет? Я окинул его быстрым взглядом, краем сознания признавая, что он повзрослел. На меня смотрели темно-зеленые, почти потухшие глаза, в которых иногда отражались не его эмоции. У него не было никакой защиты от вторжения Волдеморта, и он никоим образом не стремился это исправить. Кретин.

— Проходите, мистер Поттер.

Подросток кивнул и без промедления пошел к кладовке. Я почти возгордился собой: так удачно натренировать этот сгусток глупости и самоуправства не каждый бы смог.

— Мистер Поттер, — мягко произнес я. Мальчишка замер на месте, а затем медленно обернулся. — Я не говорил вам, что вы можете приступать.

— Но…

— У вас сегодня будет несколько иное занятие.

Поттер заранее обреченно вздохнул и бессознательно потер левое запястье. Я мог бы убить Амбридж сотней разных способов и за меньшее, но Альбус свято верил в мое исправление, и я не мог его подвести.

— Сегодня вы будете писать строчки, — Поттер явственно вздрогнул и побледнел.

— У вас перо с собой?

Подросток замотал головой.

— Возьмете любое на выбор в том шкафу, — я мотнул рукой в сторону самого дальнего, со старыми учебниками. — Пергамент там же.

Поттер нервно облизнул губы и кивнул, но не шевельнулся. Я почти закатил глаза и рявкнул:

— Ну же!

Он опрометью кинулся в указанном направлении и облегченно вздохнул, когда в его руках оказалось обычное незаколдованное перо. Не думаю, что он бы воспротивился в ином случае.

Есть одно зелье, заставляющее человека умирать медленно, испытывая адские страдания, его органы гниют и разлагаются внутри месяцами, и единственный способ помочь — это противоядие, изготовленное на основе крови отравителя. Изысканно. Амбридж должна быть благодарна Альбусу за то, что я наскребаю достаточно терпения, чтобы не добавить случайно пару капель в ее отвратительно розовый чай.

— Что я должен написать? — я недоуменно моргнул, возвращаясь в реальность, и приподнял уголок губ в мрачной усмешке.

«Я буду послушным, примерным студентом и не буду ввязываться в неприятности»? Или «Я уговорю Директора позволить профессору Снейпу убить Амбридж самым болезненным способом» (уверен, что Альбус не устоит перед молящим взглядом зеленых глаз)?

— Правила созданы для безопасности студентов. Я не буду их нарушать, — медленно проговорил я. Поттер фыркнул.

— Не думаю, что новые правила были созданы для этого, сэр.

Я откинулся на спинку кресла и смерил его холодным взглядом.

— То, что вы озвучиваете очевидное, не добавляет вам баллов, — и только идиот будет хамить протеже Министра в открытую, мысленно добавил я. Поттер удивленно на меня посмотрел и нахмурился, пытаясь понять, в каком направлении текут мои мысли. А может, он снова пытался понять, на чьей я стороне. Но следующий его вопрос едва ли касался обсуждаемой темы.

— Если я буду молчать, то как тогда все узнают правду?

— С чего вы взяли, что она им нужна? Вы, Поттер, наивны до безобразия. Можете мне поверить, что каждый волшебник, умеющий думать и наблюдать, знает, что Темный Лорд вернулся. Все остальные, даже увидев его, решат, что это маскарад.

Поттер фыркнул, и мне стало любопытно, чувствуют ли его друзья то же удовольствие, смешанное с удовлетворением, когда мальчишка смеется над их шутками, что испытал я секунду назад. Это было странное, непривычное, давно забытое чувство, которое почти мгновенно поглотил страх.

— А теперь, если вы закончили отнимать у меня время, извольте приступить к написанию строк, Поттер.

Будущий герой недовольно поморщился и отправился к задней, любимой парте. Когда война закончится, я уверен, сюда будут водить экскурсии и рассказывать, каким великим зельеваром был Победитель-Сами-Знаете-Кого. А имена всех остальных участников будут забыты втуне, и Поттер на каждом банкете будет пытаться объяснить, кто же такие Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли, а Дамблдор будет стоять рядом, посасывать лимонную дольку и улыбаться в бороду, смотря на всех через призму своей доброжелательности.

Мерлин, что за слащавый бред лезет в голову?

Я не знаю, как скоро состоится очередное собрание Темного Лорда, но к тому моменту мне лучше перестать верить в счастливое будущее и заняться наконец делом.