— Я забыл там киянку! — крикнул Йу из темноты.

Иной ждал на том же месте и был очень напуган.

— Не бойся, я пришёл один. Съешь лепёшку.

Иной жадно набросился на еду, а Йу внимательно разглядывал гостя — он не был измазан сажей, это кожа была такой чёрной.

— Сенк ю! — произнёс иной, насытившись. — Соу делишас! Май нейм из Таша… Энд Ю?

Йу молча пялился на него с неподдельным любопытством.

— Ай эм Таша, — иной показал пальцем на себя, а потом ткнул пальцем в Йу, — Ю?

— Йу… Ты знаешь моё имя? — удивился он.

— Таша, Ю, — иной по очереди показывал пальцем на себя и на него, — Таша, Ю?

— Йуйу! — повторил он и в свою очередь ткнул пальцем в иного, — Таша!

— О кей, — вздохнул иной. — Телл йор пэрентс нот ту кил ми плиз! Май грандпа ваз лэфт элоун! Хи’л дай иф ай донт кам бэк!

— Я ничего не понимаю… — Йу смотрел растерянно.

Тогда иной обратно замотал тканью свои ладони и начал сгребать снег в кучу — получилась горка. Иной показал пальцем на верхушку: — Уи лив он де маунтин, — потом иной показал этим же пальцем в сторону, но со дна карьера было непонятно, что он имеет ввиду. — Ви лив он дат маунтин!

— Ты спустился со Снежной Горы?! — Йу осенило.

Иной увидел брошенную киянку и поднял её:

— Уот’с дис?

— Это… — Йу взял киянку, приложил клин к дереву и так сильно по нему стукнул, что клин сломался.

— Лук… — иной вдруг засуетился и стал что-то доставать из сумки за спиной — там был большой камень.

— У тебя есть камень! — вскрикнул от радости Йу.

Иной разрушил снежную горку, положил камень и засыпал его новой горкой.

— На горе есть камни? — Йу подпрыгнул. — Ты должен это показать нашим!

Он схватил иного за руку и потянул на выход, но тот начал упираться:

— Но-но-но, дей’л килл ми!

— Не бойся, Таша, они будут рады тебе!

Выбравшись из карьера, они двинулись в сторону алого зарева, мерцающего на тучах. Шли они по протоптанной Йу тропе, виляющей между множеством барханов, возникших на месте разработок.

— Здесь у нас ведётся добыча! — Йу впервые почувствовал себя хозяином этих мест.

Спустя некоторое время показались клубы дыма, испускаемые из рукотворного оврага, вырытого посреди долины. Две фигуры подкрались поближе и спрятались за грудой древесины.

— Дом! — взволнованно сказал Йу и повторил ещё раз, для закрепления материала, — д-о-м!

— Хауз, — сказал по-своему иной.

— Хауз? — повторил Йу.

— Д-о-м! — повторил иной на языке Йу.

— Жди здесь… Ох, что сейчас будет! — он набрал воздуха в лёгкие, задержал дыхание, шумно выдохнул, и, хлопнув себя по ногам, двинулся к дому.

— Где киянка? — встретил его дядя Фло.

— Я… я… снова её забыл, — растерялся Йу, ведь о киянке он сейчас думал меньше всего.

— Только не говори, что ты её потерял! — дядя начинал сердиться.

Люди трапезничали возле костра и внимательно слушали их разговор.

— Послушайте все, — Йу сильно волновался. — Скоро нам не нужны будут киянки… Больше не нужно будет замораживать клинья… Мы будем обрабатывать сосны камнем! У нас будет много камней!

— Что ты такое говоришь? — люди прекратили есть.

— Вы только не пугайтесь, сейчас… я… — он постоянно куда-то оборачивался. — Я встретил иного человека!

— Йуйу, ты заболел? — мама вскочила с места и подбежала к сыну.

— Я привёл его сюда! Ради бога, вы только не пугайтесь! — он повернулся куда-то в темноту и крикнул, — Таша!

Узкие от природы глаза людей расширились до новых пределов — они вглядывались в мрак, но ничего не видели. Первым закричал дядя Гир: — Там кто-то есть! Там кто-то есть! — он выхватил из костра палку и зачем-то начал ей беспорядочно махать: искры сыпались ему в лицо, но ему это не мешало.

Вскоре на свет вышла маленькая фигура человека без лица — лишь одни глаза горели из-под капюшона. Началась паника: кто-то уронил лепёшку в огонь, женщины ринулись в ближайшую нору, застряв в проходе, мужчины истошно вопили — дядя Фло зачем-то полез наверх по склону оврага, а Гир продолжал размахивать тлеющей палкой. Лишь немощный Рэрэ остался сидеть на месте, беззвучно открывая рот и тыча единственным пальцем в сторону незнакомца. Иной в свою очередь испугался сам, упал на колени и начал кланяться, приговаривая: — Донт килл ми! Донт килл ми плиз!

Когда все успокоились, женщины обступили иного, ощупывая ткань его одежды и узелки на голове, а мужчины ещё некоторое время ходили с палками вокруг жилища, опасаясь развития событий. Йу ходил за ними и успокаивал: — Он пришёл один!

— Как ты его нашёл? — дядя Гир всё ещё был на взводе.

— Он сам меня нашёл.

— Зачем он пришёл?

— Он знает моё имя, он пришёл ко мне, чтобы показать, где много камней! — с Йу не сходила улыбка: он не без оснований считал себя героем.

— Как ты это понял? Он же бубнит что-то непонятное!

— Он мне показал! — Йу подбежал к иному и указал на его сумку, — Таша, покажи то, что показывал мне!

Иной извлёк из сумки камень и все охнули: «камень, камень!». Иной положил камень на снег, засыпал его горкой и показал пальцем в сторону Снежной Горы: — Деас а лот оф стоунс лайк дат.

— Что он говорит? — Гир обратился к Йу, и все тоже посмотрели на него с надеждой.

— Он принёс его со Снежной Горы.

— Уи лив эт де топ оф де маунтин, — иной показал на верхушку снежной горки.

Все вновь посмотрели на Йу.

— Говорит, что он лежал на самом верху, — неуверенно перевёл он.

— Май пэрентс дайд ин ан авеланч, — иной смахнул макушку горки и снег осыпался вниз, обнажив камень.

— Он нашёл его под снегом! — Йу был уверен в точности перевода.

— Плиз хелп ас, хелп май грандпа, хииз элоун, — на иного навалилась усталость и он опустил руки.

Толпа дружно повернулась к Йу.

— Он говорит, что замёрз и хочет отдохнуть.

Дед за всё это время не проронил ни слова и был задумчив. Фло и Гир решили всю ночь патрулировать округу. Женщины положили камень иного возле костра и отвели его в нору мамы Йу. Через несколько минут от туда выбежала мама с сообщением: — Это девочка!

Потом выбежала тётя Ляля и уже шёпотом добавила:

— У неё на шее артефакт!

Девочка уже спала, а на её шее блестел кулон из диковинного материала. На экспертизу вызвали Рэ. Он спокойно и внимательно потыкал кулон своим пальцем и с чувством полной осведомлённости молвил: — Пойдёмте к костру.

Когда все расселись, дед начал толкать речь, очевидно приготовленную заранее: — Сегодня Бог послал нам в спасение девочку для продолжения рода нашего!

Рэрэ сделал паузу, ожидая, что кто-то стриггерится на Бога, но все покорно внимали его словам.

— Вы сами всё видели, — дед начал загибать свой палец, — во-первых, у неё чёрная кожа, потому что её закоптил Небесный Костёр! Во-вторых, на её шее висит древний камень… уже не помню его названия, самый крепкий из всех камней Мира, — дед разогнул и снова согнул палец, — Йу, встань пожалуйста!

Мальчик поднялся с места.

— Когда нас покинул Шу — тот, кто ещё мог создать дитя, — дед ткнул согнутым пальцем в мальчика, — Бог сжалился над нами и ниспослал его сыну девочку. Йу, где ты встретил посланника?

— Под сосной дяди Шу.

— И это в-третьих! — дед вновь разогнул и согнул палец. — Эта девочка послана ему!

— И принесла ему личный камень! — добавила мама.

— И Йу понимает её язык! — присоединился Гир.

— Это в-четвёртых и в-пятых! — дед раскрыл ладонь, продемонстрировав присутствующим аргументы, и торжественно постановил: — Приготовить для Йу и Посланницы отдельную нору!

В этот момент тучи расступились, открыв Ночное Солнце. Дед снова зажал палец, но уже без комментариев. Йу взглянул на тётю Лялю — у неё покатилась слеза.

Ташу холили и лелеяли, откармливали и мыли, распускали косички и учились их плести. Не отпускали её ни на шаг от костра, боясь потерять своё сокровище. Йу тоже не отходил от Таши, потеряв всякий интерес к сосне Шу. Он жаждал получить от неё новые знания, но мешал языковой барьер. Дяди, особенно Гир, с неистовым воодушевлением обдирали и валили сосны в рекордные сроки, готовясь к Морозу. По ночам Йу с Ташей учились понимать друг друга: — Ветка! — объяснял он название сосновой ветки, вынутой из настила.