Младший Озеров, подавив в себе раздражение, размашисто поклонился:

– Приветствую тебя, пример для подражания! Надеюсь, ты сам управлял самолетом, когда летел сюда?

Обмениваясь сомнительными любезностями, они вместе приехали на семейный ужин. Кирилл обнаружил, что за годы разлуки пропасть между ними стала еще шире.

Новость о том, что Филипп остается в Городе Дождей, не могла не радовать мать, которая строила с отцом этот загородный дом только затем, чтобы собирать семью вместе.

И теперь помимо сестры с мужем и двоих детей, самого Озерова и матери в доме поселится старший брат, который имел обыкновение превращать свободные комнаты в свои рабочие кабинеты.

Мать Озерова, Мария Петровна, всю жизнь проработала врачом-акушером.

Это была очень прибыльная профессия, в основном благодаря ее многочисленным подругам, которые рожали сами, отправляли рожать своих родных, дочерей и знакомых, рекомендуя друг другу надежного доктора. В новый дом и образование детей таким образом были вложены не только усилия отца. Это был результат совместного труда, которым гордились родители Кирилла.

Мария Петровна любила повторять, что они достигли всего честным трудом. В последние годы она повторяла это даже слишком часто, как будто боялась, что у кого-то могут появиться сомнения.

Новая роль домохозяйки была ей непривычна. Около года назад мать ушла на покой, хотя периодически брала «подработку» и появлялась в роддоме, когда требовалась ее консультация.

Потом не стало отца. Мать с головой ушла в заботу о внуках и хозяйские дела. Многочисленные подруги почти не вспоминали о ней. Гости в доме Озеровых стали редкостью.

В большом доме родителей даже Кириллу было немного не по себе. Наверное, все было бы логично, если бы для всех в жизни действовала схема: честный труд – достойный отдых. Но у него было слишком много знакомых, в том числе из поколения родителей, которые, отдав работе всю свою жизнь, оказывались у разбитого корыта.

Мать и сестра были ласковы и много говорили со старшим братом – все потому что давно его не видели.

Филипп восседал в центре стола в недавно придуманной им роли кормильца семьи. По нему было видно, что все, о чем он думает, – это его новое назначение.

Озеров больше не вступал с ним в разговор. Меньше всего в этом шуме ему хотелось споров и конфликтов. Да и остальные в последнее время легко раздражались на Кирилла. Как будто догадывались, что он скрывает от них, что недавно ушел с работы. Пришло время обо всем рассказать, только не здесь, за столом. Лучше сначала поговорить наедине с сестрой, а уж потом с мамой…

Но его планы в мгновение рухнули.

Старший брат вытер толстые губы салфеткой, положил на пустую тарелку крест-накрест вилку и нож и произнес, окинув окружающих сытым взглядом:

– Ну, о своем назначении я рассказал… Дарья сейчас занята детьми, ей есть кого тренировать. Пора нам подумать, как помочь нашему младшему брату.

– А что случилось? – сразу забеспокоилась мать.

Кирилл почувствовал, как мурашки побежали по спине. Если существуют такие, то он назвал бы их «мурашками негодования». Сам не замечая того, сжал вилку в кулаке.

«Спасибо тебе, большой босс. Видимо, просьба помолчать о моем увольнении для тебя ничего не значит».

– Он уже взрослый, пусть расскажет сам, – ответил Филипп.

Брат откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и бросил на Кирилла долгий испытующий взгляд.

«И еще раз спасибо! Предоставить мне слово в такую ответственную минуту…» Озеров-младший возился с последним грибом, оставшимся на тарелке. Под всеобщее молчание он не торопясь поймал свою добычу на вилку, но есть не стал, лишь развел руками и сказал торжественно:

– Дамы и господа, я уволился из компании отца!

«Хочешь спектакля? Я тебе его устрою».

Аплодисментов не последовало.

– Я догадывалась, – тихо сказала мать, вздохнув так, словно у нее на груди лежал тяжелый сундук. – Ты уходил из дома каждое утро в разное время.

– Я особенно и не скрывал этого. – Озеров побарабанил пальцами по столу и поглядел в потолок, как будто мог найти там что-нибудь интересное.

– Очень вовремя, – вмешалась сестра, укачивая на руках младенца. – Но в этой новости я не слышу ничего нового. Кирилл несколько раз чуть не вылетел из школы, в университете на каждом курсе он ныл, что хочет сменить вуз, а работа… Ну сколько их у него было? И все на месяц, на два.

– Послушайте! Давайте закроем эту тему! – Молодой человек завертелся на стуле. – На последней работе я продержался почти год…

– О! Какой прогресс! Я тренирую спортсменов уже семь лет, хотя знаешь, это не назовешь простым делом. А ты бежишь от любой трудности! То тебе не нравится директор, то тебе скучно сидеть у монитора, то из окошка дует!

– Дарья! – повысила голос мать, а потом, уже тише, обратилась к Кириллу: – Ты знаешь, как работал отец. Он не жалел себя. Не было дня, когда он дал бы себе поблажку только потому, что ему так захотелось.

Каждый раз при упоминании об отце у нее дрожал голос.

«Я хотел сказать тебе при других обстоятельствах», – мысленно обратился к ней Кирилл.

Он вдруг вспомнил рубашки отца, с утра выглаженные и чистые, но мокрые к вечеру. Может быть, поэтому у него не выдержало сердце? Может быть, стоило взять на пару дней больничный и провериться у врача?

Кирилл вспомнил тот день, когда стал выпускником университета и гулял по набережной реки Бурной.

Отец тогда даже не сфотографировался с ним. Кирилл не знал, как вообще он появился на вручении дипломов. На отца это было не похоже. Видимо, возвращался из какой-нибудь командировки и заехал по дороге.

Был теплый весенний день. Отец стоял на набережной рядом и никак не мог начать разговор. Позади блестел автомобиль с личным шофером. Дверь была открыта, и шофер вытянул наружу ноги в начищенных ботинках. Отец долго молчал, а потом, глядя на серую речную воду, сказал:

– Тебе хватит двух месяцев, чтобы понять, что в науке делать нечего?

Такое начало ошеломило Кирилла, который попытался ответить спокойно, но всякий раз, когда он сдерживал себя подобным образом, голос его начинал дрожать, а внутри клокотал вулкан:

– Ты серьезно?

– Походи по разваливающимся научным институтам, попробуй там и сям побить током мышей. Может, где-то понравится больше.

– Я уже был во многих. У некоторых не хватает даже на электричество, а вот мыши там встречаются, это правда – лабораторные, с микроскопами.

– У тебя была возможность уехать за границу. Как у Филиппа…

Кирилл с шумом выдохнул.

– Знаю-знаю: младший брат должен поступать, как старший. Очень старая песня. Филипп у нас архитектор. Это совсем другое дело…

– Филя всего добился сам.

«Так же, как и ты. И очень любит повторять это, – подумал молодой человек. – Людей, достигших всего собственными силами, не существует. Кроме Робинзона Крузо, конечно, но даже у него был разбитый корабль с припасами и Пятница. Зато много на свете героев с легкой формой амнезии, которые забыли, на чьи плечи опирались…»

Отец монотонно продолжал:

– Сначала ты колебался, оканчивать ли тебе университет, затем бросал каждую подвернувшуюся работу. Музыку и спорт оставил. Зарабатывать себе на жизнь ты, похоже, тоже не собираешься?

Хотя он говорил словно полушутя, тон выдавал недовольство. Оно в последние годы все чаще звучало в голосе отца.

– Собираюсь, – угрюмо пробормотал Озеров-младший.

– Тогда хватит разговоров. Я предлагаю тебе только один реальный вариант. В техническом отделе еще есть место. Поверь мне, производство автомобилей не такой уж сложный процесс. Тем более, тебя коснется только отчетность.

Кирилл быстро повернулся:

– Я только что окончил биологический факультет. Четыре года я изучал психику и мозг. Как ты предлагаешь мне использовать это в автопромышленности?!