Но возмутиться у девушки не получилось. Потому что он всё так же смотрел на неё — в упор, уверенно и было в нём что-то такое, что заставляло Гермиону молчать.

Вместо того, чтобы возмутиться и продолжить тот разговор, ради которого она сюда пришла, девушка почему-то снова подвинула к себе эту книгу и спросила:

— Тебе нравится русская поэзия?

— Мне нравится любая поэзия, Грейнджер, совершенно не важно, какой у неё родной язык. Это перевод, если ты заметила. Русского я не знаю, а жаль. Красивый, сложный язык, думаю, что на досуге можно будет заняться его изучением. А вообще, удивлён, что ты задала такой вопрос. Ты не спросила, что эта маггловская литература делает у такого, как я.

— Я и так вижу, что это маггловская книга, а у какого такого, ведь я тебя даже не знаю? — Гермиона смутилась, но сделала строгий вид, слегка нахмурив брови. — И вообще, я пришла сюда совершенно по-другому вопросу. И только что тебе сказала причину своего визита, — но Теодор перебил.

— Вообще, это ты начала разговор на отвлечëную тему. И я понял, Грейнджер. Сразу, как только увидел тебя тут. Ну что, пойдём?

— Куда? — удивилась девушка.

— В Нотт Мэнор, Грейнджер. Будешь проверять меня на наличие ста пятидесяти эльфов, ну, а потом, будешь решать, что с этим делать, — он встал, обошёл стол и пошёл к выходу, не глядя на Гермиону.

Девушка повернула голову и проследила за тем, как он подходит к выходу, как его ладонь легла на ручку и всё это время у неё был приоткрыт рот. Она не знала, что ей нужно говорить, ведь он только что практически признался в том, что нарушает закон, и спокойно приглашает её в поместье.

«Складывается ощущение, что он ничего не боится. Неужели он так самоуверен?» — думала она.

Гермиона, наконец, закрыла рот и кивнула, затем, обернувшись, посмотрела на окно.

Девушка продолжала сидеть, с удивлением разглядывая витражное окно, которое заметила только что. Оно состояло из маленьких кусочков разного оттенка, но преобладающими цветами были зелёный и голубой — это был фон: небо и море.

Но взгляд Гермионы был прикован к русалке, которая сидела на камне. Она и раньше видела русалок, но эта была не похожа на тех, которых она встречала.

Русалка на витраже была прекрасна и больше походила на девушку, чем на морское существо.

Эта картинка напомнила ей маггловское детство, в которых русалки были прекрасны, подобны девушкам, лишь с небольшим отличием — рыбьим хвостом. Магглы придумывали облик русалок, вкладывая в них самое прекрасное, что было в человеке и рыбе. Но на самом деле, русалки — пугающие существа и Гермионе, как волшебнице, было это известно.

У русалочки волосы были чем-то похожи на её собственные — такие же непослушные, кудрявые и имели идентичный оттенок, и Гермиона заметила этот факт, не переставая удивляться.

— Почему картина с русалкой висит в отделе магического транспорта? Не понимаю, — пробормотала она.

— А что тут непонятного, Гермиона? Это окно — моя личная инициатива. Мне просто нравится эта картина и сказка, которую я прочитал давно. Мне, кажется, было тринадцать лет.

Гермиона ничего не ответила, она знала эту сказку. Всё та же маггловская литература, чудесная сказка про Русалочку, которая влюбилась в принца, пожертвовав своим голосом, а после, и жизнью. История любви — бескорыстной, сильной и вечной.

Гермиона смотрела на Теодора не отрывая взгляда, словно перед ней стоял не он, а кто-то, кого не существовало. Она смотрела на человека, которого никогда не знала, несмотря на то, что перед ней стоял её однокурсник. Девушка продолжала сидеть и смотреть на него, а время утекало, словно вода, которая смывала все мысли в голове Гермионы. Она слышала и чувствовала только своё сердце, а ещё странное притяжение, которое необъяснимым образом заставляло её молчать.

А Теодор точно так же смотрел на неё в ответ, не отрываясь. Он разглядывал каждую черту, каждую морщинку на её лице. Его взгляд бегал по ней сверху вниз, снизу вверх, и Теодор не позволял себе даже шелохнуться, понимая, что любое движение собьёт Гермиону и выведет из этого странного транса.

Это было странно, но он играл по её правилам.

Теодор не смог выдержать слишком долгого взгляда и улыбнулся, движение его губ вызвало у Гермионы отрицательную реакцию — она сдвинула брови, нахмурилась и, резко встав, словно её ужалила пчела, отряхнула свою рабочую мантию нервным движением, пошла к выходу.

Теодор, как истинный джентльмен, пропустил её вперёд и они пошли — она впереди, не оглядываясь, а он за ней, не прекращая улыбаться.

========== Часть 3 - «Гостья» ==========

Гермиона распахнула глаза и увидела перед собой Теодора Нотта, который стоял в расслабленной позе, распахнув мантию и убрав одну руку в карман, вторая же рука сжимала палочку, которую он направил прямо на неё.

Девушка смотрела ему в глаза, и тонула в этом цвете, тёмно-синем, словно в глубине океана. Она заметила, как его губы шевельнулись и очнулась. Теодор произнёс заклинание, девушка осмотрела себя и поняла, что он очистил её от сажи, которая, вероятно, была на её мантии и, возможно, в волосах и на коже.

Гермиона кивнула в знак благодарности и сделала шаг из камина.

Она осматривалась по сторонам и мысленно удивлялась.

Белоснежный мраморный пол с черными вкраплениями, словно её жизнь, белая с тёмными пятнами, которые невозможно удалить.

Задрав голову, девушка всмотрелась в потолок, который был не чем иным, как картиной. По другому Гермиона не могла определить название, того, что она видела.

Стадо единорогов, которые бежали на золотистый свет, будто бы плыли по воздуху из высокой башни, из которой струилась золотая дорожка к самой луне.

Картина зачаровывала. Гермиона пыталась разглядеть все детали, казалось, что ещё немножко, и они начнут своё движение вперëд, на этот свет, который манил. И девушке даже показалось, что лунная тропа — сияет.

Она услышала щелчок и резко опустила голову, оглядываясь, ища того, кто появился.

Гермиона знала, что этот щелчок принадлежат эльфам, и кто-то из них появился прямо здесь.

— Господин, вам что-нибудь нужно? — тоненький голосок, раздался за спиной Теодора.

Девушка внимательно посмотрела на слизеринца и подалась немного вперёд, чтобы заглянуть за него, и увидеть того, кто это произнес.

Она знал, что это домовой эльф, но он почему-то робко прятался за спиной своего хозяина.

— Не стоит бояться Грир, это наша гостья Гермиона Грейнджер.

— Гермиона Грейнджер, — голос домовика дрогнул, стал тоньше и тише. — Но, господин…

— Ничего страшного, я думаю, что ей стоит показать всё, абсолютно всё.

Гермионе не понравился этот тон и эта речь, то, о чём говорили эти двое и, безусловно, понимали друг друга. Она нахмурила брови и, коснувшись плеча Теодора, настойчиво нажала.

Хозяин поместья посмотрел на неё и встретился с её тяжёлым взглядом, который молчаливо намекал, чтобы он отошёл. И он повиновался ей, сделал несколько шагов в другую сторону.

— Привет, — тихо сказала Гермиона, улыбаясь.

Она присела на корточки и заглянула в глаза домовику. Ей хотелось быть доброжелательной, даже немного милой. Каждый раз, когда она смотрела в эти огромные глаза, ей казалось, что не существует существ невинней. Но домовик повёл себе иначе, он не прижал уши, не пригнул колени, не смотрел на неё так, как обычно смотрели домовые эльфы. А, наоборот, резко выпрямился, расправил свои уши, словно они придавали ему уверенность, и прищурил глаза.

— Гермиона Грейнджер, как же, наслышаны. Сэр, — он повернулся и высоко задрал голову, — Что ей здесь нужно?

— Не стоит, Грир, — спокойно, но достаточно громко произнес Теодор, — ничего не нужно, она гость в нашем доме. — Пусть всё будет так, как оно есть.

Он несколько минут молчал, затягивая время.

— Ты же гость, Гермиона, верно? — он произнес её имя мягче, чем предыдущие слова.

Гермиону в этот момент словно пронзило что-то, она почувствовала какой-то укол и все слова, что скопились, были забыты.