— Тео, — прошептала Гермиона.
Сердце забилось сильнее, а в голове одна мысль сменяла другую. Она резко развернулась и, даже не смотря по сторонам, интуитивно побежала туда, откуда пришла.
***
— Гарри, — на выдохе крикнула Гермиона, задыхаясь от быстрой ходьбы.
Она ворвалась в кабинет неожиданно, но Гарри даже не вздрогнул. Он неподвижно стоял около окна и, когда она влетела, подобно холодному ветру, будто бы ждал эту смену погоды, знал, что она вернётся.
Смотря вдаль, он даже не повернулся и не кинул беглого взгляда на пришедшую.
— Слушай, Гарри, — дыхание ещё не выровнялось, и слова тяжело давались. — Ты прости меня. Я сама тебе всё рассказала и сама ушла. Я не справляюсь со своими эмоциями, и я не могу принять прошлое, что всё это случилось и ничего больше нет. Я не могу управлять этим, понимаешь? — она прервала речь и посмотрела на свою обувь, как будто там была хоть какая-то подсказка. — Я просто шла, шла и думала. И поймала одну мысль, что я не знаю всё до конца. Я знаю то, что думала я, то, что я чувствовала, и то, что происходило со мной, а Теодор…
— Причём здесь Теодор? — голос Гарри звучал строго, не так, как всегда, и Гермиона даже вздрогнула.
Гарри развернулся и посмотрел на неё исподлобья. Она знала, что он злится и сдерживает себя.
— Тогда, в последний день, он хотел мне что-то сказать. Теодор хотел, но я не дала ему сказать, подобно сегодняшнему дню. Я просто убежала и избегала его и Луну все эти годы. Я ничего не знаю про него, где он и что с ним. Но я точно знаю, что он хотел мне что-то сказать… Что-то важное…
— Гермиона, прошло больше трёх лет, и ты сейчас хочешь у него это спросить?
Гермиона молча кивнула. И кивнула ещё раз, чтобы Гарри понял серьёзность её намерений. Она хотела закричать, но боялась, что его терпение лопнет, и он посчитает её невменяемой. Для точной уверенности, что он её понял, она кивнула ещё раз.
— Мне нужно найти его и поговорить с ним. Мне кажется, что я что-то упускаю.
— Я надеюсь, что когда ты его встретишь, он тебе скажет что-то такое, от чего ты начнёшь действовать и наконец перестанешь сожалеть. Прошлое — это прошлое, а сегодня у нас есть вот этот день, — Гарри развел руками и резко опустил их вниз. — Нужно ценить это, Гермиона. Не ты ли мне это говорила? Если ты любишь, то нельзя терять возможности, чтобы узнать. Вдруг тот, кого ты любишь, любит тебя так же сильно. А знаешь, почему так случается, что люди теряют любовь?
Гермиона мотнула головой. Она правда не знала. Возможно, дело было в обстоятельствах? Ведь порой они многое решают. Но эту мысль озвучивать не стала.
— Просто иногда люди бывают идиотами, — Гарри сам усмехнулся своим словам и убрал руки в карманы брюк.
И только сейчас Гермиона заметила, что он не в мантии. Его вид был растрёпанный. Тогда она возмутилась, но, естественно, мысленно. «Разве он до сих пор не приступил к работе? Непорядок», — подумала она и, чтобы прервать поток своих мыслей, дотронулась до своего лба, словно, если она потрёт себя там, мысли о контролировании всего исчезнут.
— Сегодня наша группа вместе с одним невыразимцем идёт на кое-какое задание. Мы по судьбоносной случайности к полудню должны оказаться в Нотт Мэноре, — Гарри улыбнулся и посмотрел на Гермиону.
Она ничего не сказала, а её выражение лица не изменилось, но Гарри знал, что эффект он произвёл потрясающий. Сейчас в голове его подруги миллион мыслей сменяли друг друга, и он знал, что эта буря вызывает у неё панику, которую она пытается скрыть.
— Есть небольшая группировка, которая ищет артефакты, тёмные артефакты, Гермиона. И нам нужен один из подобных экземпляров, чтобы привлечь их. Существует несколько семей, у которых вполне могут быть интересующие нас магические артефакты, но многие из них не подходили, потому что были под подозрением, а некоторые находятся под ним по сей день. Мы обратились к Малфою, как только он оказался в Британии, но он вынужден был нам отказать по существующим причинам. Тогда мы обратились к Теодору. Тот же напротив с радостью согласился. И как раз сегодня он должен передать нам этот артефакт. Со мной будет несколько сотрудников и один невыразимец. Я предлагаю тебе пойти с нами. Это, Гермиона, естественно, тайна. Я задержусь и скажу Теодору о том, что ты хочешь с ним поговорить. Как только мы уйдём, вы останетесь наедине.
Гарри замолчал и продолжал в упор смотреть на Гермиону, но она не шевелилась, и даже взгляд её не изменился. Он продолжал ждать, когда она заговорит и подаст признаки жизни.
Она не заговорила, просто подошла внезапно и крепко обняла Гарри. Он чувствовал её прерывистое дыхание. Её трепещущее сердце словно вырывалось из груди.
— Спасибо.
Гарри ничего не ответил, лишь улыбнулся и подарил ей тёплые объятия, ведь Гермиона была ему больше, чем друг. Она была близким человеком, страдания которого для него были подобны своим.
========== Часть 6 “Другая правда” ==========
Гермиона стояла и разглядывала поместье, точнее: бронзовый забор, который, казалось, должен быть готическим, мрачным и отталкивающим. Именно так она представляла себе Нотт Мэнор.
Смотря сквозь решётки туманным взглядом, она видела лишь призрак поместья Малфоев. Для неё были живыми воспоминания единственного поместья чистокровных, того, в котором она побывала не по своей воле. Гостьей которого она так и не стала, лишь пленницей его обитателей. Боль начала нарастать в голове Гермионы и отравлять её разум.
Гермиона сжала пальцами холодный металл и зажмурилась до боли. Как только она открыла глаза, на её ресницах заблестели капельки слёз.
Когда взгляд упал на металлический завиток, туманность исчезла, а слёзы стекали по щекам к шее, Гермиона разглядела, что на конце завитков бронзовые бутоны. Изящно воспроизведённые из этого твёрдого металла они обладали холодной красотой. «Вечные цветы, которые не завянут и не умрут», — подумала она и провела по одному кончиком пальца.
Вздохнув, она поняла, что змеиный Малфой Мэнор отличается от того, что она видит сейчас. «Все разные, — думала она. — Никто не может быть похож друг на друга, и чистокровные семьи тоже отличаются». Это пугало ещё больше. Потому что при воспоминании о Малфой Мэноре, она видела его глаза, волосы, кисти его рук. Ей хотелось зажмуриться и закричать так громко, чтобы даже птицы испугались и взлетели. Словно крик мог вывести еë из этого нервозного состояния.
Она не хотела вспоминать его, но как только думала о чём-то отстранённом или отдалённо напоминающим ей о прошлом, то он сразу возникал. Его образ вставал перед её глазами. Невозможно было выгнать его из сознания, из памяти, из мыслей — он был повсюду. Это именно то, чего она боялась.
Что тот, к кому она приходила каждый день, с кем она проводила дни, а порой и ночи, тот, кому она читала сказки и смотрела за тем, как он рисует, был не Драко, а Малфой. Тот самый родной племянник безумной тётушки Беллы. Той, что даже после смерти вселяла ужас, леденящий кровь Гермионы Грейнджер. Той, что пытала её однажды и оставила тёмный отпечаток на светлой душе Грейнджер.
При воспоминаниях этого ей казалось, что у неё застывает кровь. Она отчаянно кусала свои губы. Ей было больно и страшно, что она может ошибиться и оступиться — упасть в омут любви и разбиться насмерть.
Гермиона не смогла поверить ему или поверить в то, что она может любить Малфоя, не смогла принять свои чувства. И даже сейчас, когда она пришла сюда, чтобы узнать что-то, что могло спасти её любовь, сомневалась.
Она услышала шаги и увидела, как оттуда выходит мужчина. Он был слишком высок, а его лицо было заострённым и цветом первого снега. Он посмотрел на неё, и ей показалось, что он видит её сквозь мантию-невидимку. Его взгляд прожигал насквозь, и Гермионе стало не по себе. Она хотела сделать несколько шагов назад, но побоялась, что он её услышит.
Следом шли два Аврора. Она их знала — это были сотрудники Гарри. Чуть позже вышел сам Гарри Поттер вместе с Теодором Ноттом, и она видела, как Теодор ищет что-то взглядом.
