Он уронил свою голову ей на колени. И тогда Гермиона наконец оставила своё лицо, перестала его тереть и неуверенно коснулась головы Драко. Она пальцами перебирала его волосы, да так осторожно, словно играла с шёлковыми нитями.

— Я не знала, что тогда это у тебя в первый раз. Думала…

Драко поднял голову и сдвинул брови.

— Серьёзно?

— Ну, ты не был похож на человека, который был лишён женского внимания. Да и вёл себя слишком уверенно.

— Ты тоже вела себя весьма уверено, но я не допустил мысли о том, что у тебе что-то было. Если честно, то я вообще об этом не думал. Ну, а сейчас ты в этом сможешь убедиться.

Гермиона немного искривила лицо.

Малфой рассмеялся. Его смех был настолько заразительным, что Гермиона не удержалась. Девушка не знала, зачем она это сказала. Ведь не сомневалась ни в нём, ни в себе. И она знала точно, что тогда это случилось у них впервые.

Именно это и соединило их, помогло не потерять друг друга. Их спасло то, что Малфой был окружён эльфийской магией. Кто бы мог подумать, что их судьба отмечена — сопротивление бесполезно.

— Ну что, жена Малфоя? — он улыбнулся, встал и протянул ей руку. — Пойдём проверять, насколько мы были невинны, — Драко подмигнул ей.

Гермиона закатила глаза и уверенно вложила свою руку в его.

========== Часть 14 “Однолюбы” ==========

Драко и Гермиона стояли напротив потайной двери, и каждый думал о своём, о том, что стоит только коснуться ручки этой двери и каждый обретёт необходимое, недостающее, желанное.

Они посмотрели друг на друга, и, крепко сжимая ладонь Гермионы, Драко прикоснулся к ручке. И стоило только кончику пальца коснуться бронзового металла, как раздался щелчок и появилось лёгкое свечение зеленоватого цвета. Дверь отворилась.

Комната была небольшого размера, полностью заполненная разными предметами. Когда пара сделала первый шаг и переступила порог одновременно, то резко зажглось множество свечей на многоярусной паникади́ло{?}[Это огромная люстра, которая освещает храм. Название этого прибора пришло к нам из Византии, греческое слово πολυκάνδηλον переводится на русский язык как «многосвечие».].

Драко даже не стал тратить драгоценное время, чтобы осмотреться. Он просто начал открывать сундуки, распахнул двери шкафа, на которых был выгравирован по обе стороны символ его рода. Дирижировал палочкой, пытаясь призвать нужную вещь, но, не получив результата, стал сам передвигать и переставлять различные предметы. Снова что-то открывал, а что-то закрывал.

Гермиона за это время только осмотрелась.

— Драко, смотри, — указала она на ряд в углу комнаты. — Это картины в чехлах. Они, вероятно, очень дорогие. Возможно, на них изображён кто-то из твоих родственников.

Малфой ничего не ответил, лишь возмущённо фыркнул.

Драко открыл ящик стола и достал оттуда шкатулки разных размеров.

В этой комнате было много всякой всячины, начиная от картин и заканчивая украшениями, которыми были заполнены шкатулки. Но особенно Гермиону поразил шкаф, заполненный книгами в золотых переплётах. Скорее всего, это были редчайшие фолианты, о которых она могла только мечтать. А ещё ей в глаза бросилось зеркало, закрытое зелёной бархатной тканью. Наверное, это было волшебное зеркало, и она была уверена в том, что оно было именно таким. Здесь просто не могло быть ничего другого.

— Драко, а это зеркало?..

— Гермиона, я не знаю. Мне нужно время, чтобы всё это разобрать, и если честно, то мне совершенно не хочется этим заниматься. Как только я найду кулон, то займусь кое-чем другим.

— Чем? — спросила Гермиона, не отрывая взгляда от бархатной ткани.

Девушка коснулась кончиками пальцев и почувствовала холодную, твёрдую гладь. Почувствовала ногтями. Даже через ткань был слышен звук стекла.

— Нашёл! Я нашёл, Гермиона.

Она резко развернулась и увидела в его в руках тёмно-зелёный мешок.

— Это он, — шёпотом сказал Драко.

Девушка посмотрела на него и уловила в его взгляде что-то несвойственное, что-то знакомое ей, и это определённо было волнение. Гермиона улыбнулась, ведь её Драко волновался, а это было удивительно, немного странно и определённо волнительно. Его трепетное волнение, перерастающее в нервную дрожь, почему-то привлекало её. Вероятно, потому что сейчас он был настоящим.

Драко кинул мешок на пол, и только тогда Гермиона пришла в себя. Он стал медленно вытаскивать серебристую цепочку, и наконец показался сам кулон. Его цвет был чистым, как летнее ясное небо, камень сиял словно водная гладь на солнце, а его форма поразила Гермиону.

— Наверное, он очень хрупкий, — предположила она, боясь дотронуться до него.

— Нет, он очень крепкий, словно сталь, и его невозможно разбить. Я это понял ещё в детстве.

Гермиона оторвала взгляд от кулона и посмотрела в глаза Драко. В его взгляде отражался небесный кулон.

— Я держал его совсем немного, ничтожное время, но мне запомнилась его форма. Помнишь, я говорил тебе, что у каждый эльфа форма камня своя и лишь цвет остаётся неизменным? Так вот, этот кулон был странной формы. И я помнил это всегда, не за что бы не перепутал этот камень с другим. А сейчас, смотря на него, я понимаю, что у него форма твоих волос, — сказал Драко, и Гермиона снова перевела взгляд на кулон. — Спираль, как локон моей возлюбленной, и сосуд, как моя душа, которая наполнилась любовью.

— Драко, он прекрасен. Я никогда такой формы не встречала, и этот камень такого чистого цвета.

— Да, Гермиона, как чистая любовь — это он так сказал.

— Он?

— Тот эльф, что подарил мне тебя.

Драко обошёл Гермиону и, став позади неё, прикоснулся к её волосам.

— Гермиона, убери, пожалуйста, их назад.

Она выполнила просьбу, закрыв глаза и на несколько секунд перестав дышать.

Она ожидала его прикосновения. Её кожа почувствовала прохладу прикосновения серебра, которое вызвало миллион мурашек. Гермиона была уверена, что это именно серебро, ведь его цвет — словно чистая вода ручья, стекающая с гор. Девушка опустила подбородок и взглядом нашла кулон.

— Вот и всё, — произнёс Драко. — Это то, что я хотел тебе подарить и должен был сделать это раньше, но был слишком занят собой. Выращивал свою обиду в том, что ты не приняла меня, не дала шанса, вычеркнула. Слишком много думал о нас и не мог отпустить. Думал, что тебе будет лучше без меня. А теперь знаю, что ошибался. Я должен был найти тебя и поговорить. Спросить у тебя, почему ты словно стёрла наши дни, перестала смотреть на меня, но мне казалось, что лучшим решением будет отступить. Сейчас я знаю, что наше прошлое сделало нас такими, какие мы есть. И теперь я тебя никуда не отпущу. Этот кулон — мой тебе подарок. А знаешь, тогда, впервые увидев его и услышав слова того эльфа, я знал, что встречу свою любовь. Я поверил в это. Конечно, я не знал, кто она будет, но я ждал её. И когда наступили тëмные времена, когда в моём доме находилась сама смерть, когда я видел перекошенные лица пожирателей смерти, слышал их гогот и запах крови, то я знал и верил, что где-то живёт она. И мысленно просил, чтобы она не была маглой или маглорождëнной. И не потому что презирал, а потому что не хотел, чтобы она погибла. Я верил, что любовь меня найдёт, и надеялся на её спасительную силу. И поэтому я не смог убивать, мучить, калечить. Я ничего не смог, а только ждал. И когда мы с тобой встретились, то я ещё не понял, что это ты, а осознал это, когда ты ушла. Сейчас эта дверь открыта, и я знаю точно, что ты — моя единственная любовь, моя жена, моя судьба и моя Гермиона.

Драко коснулся её плеч, руки скользнули по ним, а пальцы, найдя её ладони, переплелись с её.

Гермиона чувствовала за спиной его тело, его силу, его дыхание и громкое сердцебиение. Казалось, их сердца бьются в унисон, а тела тянутся друг другу так же, как душа к душе.

А ведь она всегда была рядом с ним и никогда никуда не уходила. Словно не было этих лет, и они никогда не расставались. Душа была всегда рядом: его — за её спиной, а её — за его. Так и жили врозь, но в то же время никогда не покидая друг друга.